Станислав Росовецкий - Элитный отряд князя Изяслава

Девчонка сперва покраснела, потом побелела. И вдруг выпалила:

– Хозяин! Я не для того в слуги к тебе нанималась, чтобы с твоим персиянином за сотни верст уезжать, когда ты вот-вот на большую войну поедешь! И не надейся!

Топнула ногой и вылетела в сени.

Радко ухмыльнулся и хлопнул приятеля по плечу:

– И портки стаскивать не надо. Ясно, что девка. И почему они к тебе так липнут, а, Хотен?

Отправляясь в путь, Хотен остро чувствовал опасность всего предстоящего ему предприятия. Конечно же, он предпочел бы и на сей раз ехать под защитой посольского значка и обычаев, охраняющих неприкосновенность посла, и хотел бы иметь в маленькой своей дружине такого меткого лучника, как Анчутка, по его воле снова превратившегося в Абу Шахида Куздари. Обманный приказчик повешенного купца Саида, если до сих пор ничего не стряслось с ним в пути, проезжал сейчас темными Брынскими лесами, каждую минуту ожидая на дороге завала, а из-за сплошной стены векового леса – мужичков с кистенями, ребяток пострашнее былинного Соловья-разбойника.

Однако если Анчутка мог рассчитывать только на собственную бдительность да на верный лук, то Хотен ехал c Радко и его десятком, состоявшим, как водится, из копейщиков, лучников и самострельщика, к тому же и сам Радко в бою стоил пятерых. Прилепа, получившая полный боевой доспех, сулицу и саблю, правила повозкой с припасами, Хмырь – повозкой с лопатами и кирками. Их кони, в том числе заводные, трусили за повозками, так что в случае большой беды, если бы дружина напоролась на большое войско противника, можно было бы, бросив повозки, и ускакать. Однако на пути назад придется поместить повозки внутри цепочки дружинников и защищать повозку с золотом (если удастся его добыть, конечно) до последнего бойца.

Казалось бы, сделано было все для обеспечения тайны этого похода. О его конечной цели не знал никто, кроме Хотена, великого князя и отца митрополита Клима, а выехали задолго до света, через отворенные по особому приказу Изяслава Лядские ворота, притом Хотен был в шлеме с опущенным забралом, даже лопаты и кирки были закуплены через третьи руки и лично Хотеном тщательно завернуты в рогожу и обвязаны мочалом.

О безопасности же похода позаботился князь Изяслав. А если уж смотреть в самый корень, то его дядя князь Юрий Владимирович Долгорукий. Ведь Изяслав приказал Хотену выезжать только после того, как получил от своих лазутчиков верную ведомость, что Юрий собрал все свои дружины в Остерском Городке, что туда же направились его союзники – Владимир Давидович из Чернигова и Всеволод Ольгович из Новгорода-Северского, дикие половцы и – что было для Хотена особенно важно – к отцу привел свою дружину Ростислав Юрьевич из Переяславля. Последнее было важно потому, что именно в волости Ростислава Юрьевича и спрятан был клад. Еще существовала возможность наткнуться на запоздавшую к сбору орду диких половцев, однако на сей случай князь Изяслав приказал Хотену выдать себя за боярина Володимирки Галицкого, идущего посольством в Переяславль. Глядишь, и удалось бы обмануть степняков.

Дорога, и без того пустынная, не обеспокоила опасными встречами, матерый бор по краям колеи дышал мирным запахом хвои, и только на второй день пути от Киева ощутил Хотен словно бы неприязненный взгляд, уткнувшийся ему в спину. Это случилось, когда выехал он, во главе дружины, на распутье, будто древний хоробр Илья Муравленин – к тому вещему камню, где выбито было «Налево поедешь – убитым быти…» и прочее провещалось, что далее там поется. Здесь дорога из Киева разделялась на три таких же лесных, а вместо волшебного камня маячил на развилке передний дозорный, был то сегодня малорослый крепыш Мастяк.

– Или призабыл уже? – прогудел из-за спины Радко. – Левая дорога на Русотину, средняя через Альтское поле на Баруч, а правая идет на Переяславль.

– Прямо бери! – Хотен не только прокричал, но и шапкой махнул, показывая дозорному.

Постоял молодец, задерживая отряд, чтобы дозорный смог отъехать на нужное расстояние, и вдруг почувствовал беспокойство. Ведь второй дозорный, дружину сзади прикрывающий, не знает, что она остановилась, значит, должен был уже парень показаться из-за изгиба дороги. Хотен потянул за левый повод и наткнулся на тревожный взгляд Радко.

– Оставайся здесь, боярин! – гаркнул децкий и, махнув рукою самострельщику, опустил забрало шлема, развернул коня и скрылся за поворотом. Хотен помедлил немного, пожал плечами и, прихватив с собою Хмыря («Лук бери! Стрелу на лук!»), отправился вслед за Радко.

– Можно и мне, боярине? – запищала за спиной Прилепа.

– Давай за возом смотри! – Хотен приказал, не оборачиваясь.

За поворотом увидел Хотен Радко, который, спешившись, присматривался к стволам сосен и мелкой поросли рядом с заводным конем дозорного, мирно щипавшим траву на обочине. Самострельщик, верхом, прикрывал его со стороны дороги.

– Что приперся? – рявкнул Радко. – Хочешь, чтобы нас обоих подстрелили? Тогда давай!

– Забыл, видать, кто из нас емец, – Хотен ухмыльнулся, зная, что Радко этой ухмылки не увидит. – Быстро покажи, чего нашел, и возвращайся сам к дружине. Не упрямься, ради бога!

– На попоне мелкие капельки кровавые, и вот на кустах, – показал Радко. – Ранили стрелой издалека, подскакали, пока не опомнился, схватили, увезли.

– Спасибо. Езжай, Велесом-богом тебя прошу!

Топот Радкова гнедка Хотен слушал уже краем уха. Он склонился с седла, рассматривая следы. Да только – чего ж тут рассмотришь? Сперва дружина по молодой траве прошла, потом, уже после злодеев, Радков гнедок все затоптал, пока брызги крови его хозяин разглядывал. Хотен объехал самострельщика и все-таки проверил, не отпечатались ли там дальше на колеях неподкованные копыта: ведь в этом случае можно было бы предположить, что на дозорного напали половцы. Не нашлось таких следов.

– Да уж… – протянул мечник, поймал взгляд Хмыря и кивнул на осиротевшего заводного коня. – Забирай, да и поехали.

– А Иванко теперь как же? – ощерившись, спросил самострельщик.

– Ему теперь вряд ли поможешь, – скучно пояснил Хотен. – Иванко твой взят языком. Понял?

– Да уж чего хорошего, – прошипел дружинник, Чванец именем, как припомнилось Хотену. Любопытно, добрый ли воин, в версту ли покойному Луке? От самострельщика в разе внезапной стычки многое зависит…

Радко, уже в полном доспехе, нетерпеливо вертелся возле повозок.

– Ну, чего вынюхал?

– Одно могу сказать – не половцы! А будь большая дружина, напали бы на нас сразу. Шайка разбойничья, а в ней народу не больше, чем у нас.

– Хорошо, мы поскачем, попробуем отбить Иванка. Оставляю тебе Мастяка, вот его, Чванца – для охраны возов тебе хватит, еще Хмырь…