Станислав Росовецкий - Элитный отряд князя Изяслава

– Ладно, скачи! Хотя…

– А что ж мне еще делать? Не бросать же своего… А ты у нас умник, а раз ты умник, то ложись вот на телегу и думай, кто бы это мог на нас напасть.

– С богом, друг! – и постоял Хотен, прислушиваясь, как стихает за поворотом глухой стук копыт, потом повернулся к Хмырю. – Что стал столбом? Доспех мне, и сам облачайся!

Затем, буквально следуя совету Радко, улегся Хотен на лопаты, прикрытые рогожей. Железо к железу, надо же… А больше ничего умного и не пришло ему в голову, когда валялся на твердом, глаза уставив в полосу голубого неба над дорогой-просекой. Хлопотная выдалась ему в последние месяцы служба: вечно летишь, как на пожар, нет времени остановиться, подумать, принять обоснованное решение. Великий князь за тебя решает, и таким рубакам, как Радко, оно, быть может, и по нраву, что не нужно трудить голову… Впрочем, сейчас должно бы стать по нраву и ему, Хотену: ведь как только позволишь себе отвлечься от будних дел похода, так и вспоминается все это несусветное позорище…

– Эй, хозяин, что с тобою?

И увидел Хотен, как склонилось над ним узкое личико Прилепы, и глупую тревогу о себе прочитал в ее безобразно огромных глазах.

– Со мной – ничего.

– А стонал тогда зачем?

– Сон тяжкий приснился, Прилепа. Это хорошо, что ты уже в шлеме и в кольчуге. Однако знать тебе надобно, что дружинник засыпает, как только выдастся для того свободная минутка. Там на привале прикорнул, там подремал в седле, и за сутки набегает, что выспался человек.

– А не врешь?

– Стану я тебе врать, много чести…

– Нет, что заснул – не врешь?

Хотен отмахнулся от девчонки и снова закрыл глаза. Есть ему о чем подумать и кроме рогов, коими наградила его расторопная женушка. Вот об этом нападении на дозорного хотя бы, как Радко распорядился. А не на что обижаться, в походе децкий – главный…

Дружинники вернулись через час, не меньше. Радко был мрачен, как туча, остальные злы.

– Теперь твоя работа, емец! – пробурчал. – Эй, мужи, да расступитесь же вы, едри его в корень!

Дружинники, ответно матерясь, разъехались в стороны, и Хотен подошел к телу Иванка, перекинутому через седло. Попросил, чтобы помогли снять, положить на траву. Прилепа за спиною взвизгнула. Хотен быстро осмотрел покойника и еще больше нахмурился. Подозвал Радко, попросил его спешиться («Хоть ноги разомнешь»). Они отошли в сторону, сели на обочине.

– Где ты его нашел? – спросил Хотен.

– Прибили к сосне, там же, где и пытали.

– Прямо на дороге?

– Там полянка чуть в стороне. Отсюда далеченько.

– Чем был прибит?

– Его же сулицей. На древке имя вырезано. Что скажешь, друже?

– Да ты, Радко, небось, и сам все рассмотрел, – вздохнул мечник. – У них не было времени разводить костер, поэтому двое держали парня, третий по-простецки резал ножом, а главный змей, тот вопросы задавал. Иванко еще горячий, кровь не свернулась. Выходит, вы их чуть было не накрыли, Радко.

– Кто сии звери были, по-твоему?

– Я уже говорил, что не степняки? Да, копыта подкованы… И голову готов заложить, сие не дружинники Долгорукого князя или там черниговские. Ведь война закончится, будем вместе мировую пить. Брататься на княжеских свадьбах, на крестинах, или когда у кого из князей сына сажают на коня… Не может быть у них такой жесточи.

– Согласен, мечник. И не вспомню я в дружинах у князей-противников мужей, на такое с нами способных. Остается одно…

– Только одно, друже Радко, если то не черти из болота вылезли. Разбойники это. И еще скажу: дружинники взяли бы коней, оружие, доспех, ну, сняли бы шубу… еще шапку, если дорогая и не драная, однако не стали бы раздевать труп до рубахи…

– Живого скорее всего раздели, – вздохнул Радко. – Чтобы добычу не пачкать кровью. Поймать бы уродов…

– Я вот только одного не пойму: почему они заводного коня не забрали?

– Сие как раз и понятно… Конек тот у Иванка норовистый, он сразу ускакал, чужим не дался. А когда они хозяина увезли, вернулся на место, откуда убежал. Что еще скажешь?

– Последнее скажу бесспорное слово, а дальше только догадки. А бесспорно для меня, что бедный Иванко и не мог им никакой тайны открыть, потому что и не знал ничего. Разве только догадывался, что едем клад выкапывать…

– Об этом все мои ребята догадались, – скривил Радко рот, спрятанный за седыми волосами. – Иначе зачем лопаты, зачем столько туману напускать было?

– Только вот куда именно мы едем, об этом знаю один я, – весомо заявил Хотен. – Даже великий князь не захотел узнать точное место. И еще только один человек на целом свете знает место клада. Это господин отец митрополит, однако он не осведомлен был, что мы за кладом выехали. Я, во всяком случае, ему не говорил. И не тот он человек, чтобы языком трепать, а его запись была сожжена мною лично. Разбойникам надо было меня ловить, не Иванка.

– Ну, тебя-то мы защитим, друже. Теперь поедем с большим бережением. Все в доспехе, а в дозорах по два мужа.

– А я в пути поговорю с людьми, авось, кто-нибудь припомнит мужичка, что возле дружины крутился, когда в дорогу собирались, или не в меру любопытного знакомца. И еще непонятно мне, как это Иванко к себе разбойников подпустил и нам не дал знать о них. Ты говорил, что его ударили стрелой издалека. Нет, ты ошибся, Радко, раны от стрелы на бедняге нет. Его оглушили сперва кистенем или булавой. Что за имя у него такое странное, откуда он родом?

– Волынец, из Владимира. Самострельщик наш, Чванец, его земляк и приятель, – и тут Радко мигнул значительно и проскрежетал шепотом, слышным, небось за версту: – Я понимаю, ты тайну блюдешь – и правильно… Скажи только, далеко ли нам еще?

Хотен наклонился к уху приятеля, прошептал:

– Не больше дня пути. Частью по бездорожью, правда, вдоль реки. Если придется просеки рубить для телег, то – еще сутки, ну, с прибавкою там.

Радко кивнул, соображая. Хотен спросил уже погромче:

– Ты эти места знаешь? Нас сейчас можно обогнать по боковым дорогам?

– Спросил бы лучше, каких мест я на Руси не знаю, – снова скривил рот Радко. – Тут нет никаких боковых дорог, только звериные тропинки, на коне ими не проехать.

– Я отчего спрашивал? Оттого, что нас преследуют разбойники. В открытом бою им с нами не справиться, и они могут рассчитывать только на одно свое привычное средство – на засаду. Забежать вперед злодеи не могут, ударить нам в спину мы им не позволим… Вот как бы ты поступил, Радко, будь ты на месте атамана разбойников?

Радко призадумался:

– Пожалуй, я проследил бы дружину до места, где лежит клад, позволил бы выкопать, а как уже назад повезут, устроил бы засаду – да готовые сокровища и отобрал бы, прямо с телегами.

– Значит, мы не должны им позволить нас проследить, а в Киев вернемся другой дорогой.