Станислав Росовецкий - Элитный отряд князя Изяслава

Возможно, что этот разговор приснился Хотену, потому что перед светом, когда его растолкал Радко, в избе не оказалось никакой каши, и они позавтракали, пожевав сушеного мяса. Пока дружина готовилась в дорогу, надо было решить, каким путем возвращаться в Киев. Приятели согласились, что не стоит выезжать на свою колею, пробитую по бездорожью, а надо поворачивать на полудень, чтобы переправиться через Днепр на Витечевом броде.

Выехали, едва над лесом закраснелась полоска зари. Показалось Хотену, что из чащи донесся детский плач. Видно, не одному ему показалось, потому что Радко, державшийся, как и он, возле телеги с сундуком, проворчал:

– Скажи, малец, батьке спасибо. Жаль, что не зажгли мы деревню. Недоумки несчастные!

Из деревни на полудень вела колея, которой незадачливые селяне ездили, надо полагать, в Переяславль. Подальше от села она подзаросла сосновым молодняком, однако продвигаться вперед было легче, чем если бы пришлось прорубываться в сплошном сосняке.

– Хотен! – обозвалась за спиной мечника Прилепа.

Мечник подал захрапевшего Рыжка влево, заставив вдавиться в гибкую стену молодых сосенок. Когда телега Прилепы уже протискивалась мимо, она промолвила:

– Беседа тайная, так что слезь с коня ко мне на телегу, хозяин.

– Давай лучше ты садись впереди меня на Рыжка, – буркнул Хотен.

– Да мне неловко…

– А мне невместно сидеть на телеге. Закрепи вожжи! – и Хотен, невольно крякнув (не столь уже и невесомой оказалась девчонка!), посадил Прилепу на коня перед собою. Рыжок запрядал ушами, почуяв новую ношу, а Прилепа пискнула на лошадь, запряженную в телегу, посылая ее вперед.

– Давай, что там у тебя.

– Надо было бы мне раньше догадаться, – протянула Прилепа. – Да говорят, что лучше поздно, чем никогда… Перед нашим отъездом из Киева приходил ко мне гость Карп Сустугович.

– Это какой еще Сустугович? Ах да, из головы вылетело… Помощник наш с Радко по владимирским делам. А чего хотел?

– Да в том-то и дело, что поинтересовался, не знаю ли я случайно, куда поедем. А я и не знала вовсе. Если бы и знала, то не сказала бы. А может, и сказала бы, потому как свой ведь. Вот и…

– Перестань тараторить, – и задумался Хотен. Потом заговорил неспешно, скорее сам с собою беседуя: – А ведь сошлось. Лука тоже владимирец и его знал. Потому и подпустил к себе, не поднявши тревогу.

– Гость Карп, он ведь никакой не владимирец! – заявила Прилепа. – Он в Киеве жил, а торговал больше во владениях Юрия Долгорукого. Сын его увел у князя Юрия возле Остерского Городка табун лошадей, и поймали его конюхи. Так князь Юрий велел его сына повесить, а у самого Карпа забрать все товары. Разе ты не знал?

– Вот оно что… Ну, и чудеса с купцами делаются! Один, Саид, лазутчиком у Долгорукого князя устроился, а второй вместе с сыном у него же коней ворует! А потом разбойничает!

– Конец света приближается, – пояснила Прилепа степенно.

Захохотал Хотен, а поскольку как раз выехали они на небольшую поляну, догнал он телегу, снова поднял в воздух Прилепу и вернул ее на облучок. В воздухе девчонка молчала, а с облучка заверещала:

– Недолго мы с тобой, Хотенушко, пообнимались, давай еще!

Мечник недовольно хмыкнул. Вовсе не было у него сейчас ощущения, будто только что с кем-то обнимался-миловался. А задела его Прилепа своим заявлением о конце света. Тоже мне нашла предзнаменование о конце света – купца-разбойника! Все знают, что начнется с предзнаменований пострашнее: птицы по земле полетят с железными носами, земля задрожит, солнце потемнеет, а луна сделается, как кровь. Не дай бог такого увидеть! Ведь случилась бы тогда великая несправедливость: предыдущим поколениям дано было дожить свою земную жизнь до естественного конца, а ему, Хотену, за что такое предпочтение – испытать все эти ужасы и тут же: пожалуй, дружок, на Страшный суд! Не дай того бог! А вот как теперь поступать с коварным купцом-разбойником Карпом, тут дело совсем другое. Если вот сейчас разверзится перед копытами Рыжка земля, а с неба польется огненный дождь, плюнуть можно будет на Карпа и его злодейства, а пока еще живем и мучаемся на этом свете, требуется пораскинуть мозгами… Что за черт!

Конь его ткнулся грудью в короб передней телеги с сундуком, а Хмырь закричал с облучка:

– Эй, боярин! Передай дальше: дозорный выехал на Залозный шлях!

Хотен промолчал, а Прилепа звонко повторила сообщение. Мечник тем временем сообразил, что проселок вывел их к Залозному невдалеке от Переяславля, и попытался объехать переднюю телегу, да не тут-то было: дубы стояли стеной. Оставалось надеяться, что Радко, ехавший впереди, сам разберется. Так и случилось. Через несколько томительных минут Хмырь прокричал:

– От Радко Хотену. Предлагаю ехать Залозным до поворота на Витичев. Согласен? Передай дальше!

– Кому еще дальше, дурак? Лешему, что ли? – усмехнулся Хотен. – Передай: «Будь по-твоему».

Вскоре колеса передней телеги опять запели-заскрипели, и вот дружина уже вся на битой дороге. Радко подскакал к Хотену:

– Давай вперед выедем, я хочу, чтобы и ты посмотрел…

Хотен, не сходя с коня, присмотрелся к сплошь затоптанной копытами колее. Сказал:

– Чего время терять? Мы ж под самым Переяславлем… Поедем вперед от греха подальше, а по пути поговорим.

Так и сделали. Пошли на рысях. Хотен показал Рыжку под ноги:

– Сам ведь видишь, что прошло большое войско. Копыта с подковами, но больше половецких следов. Верно, Ростислав Юрьевич повел диких половцев на Киев, кому ж тут еще Залозный шлях топтать? Сутки назад, как прошли… Ух, как завоняло с обочины!

– Привал, небось, делали… Ну, и несет, однако не сказать, чтобы свежим дерьмом. Что предлагаешь, боярин?

– А чего тут предлагать? Войско мы не догоним, того нечего и бояться нам с двумя телегами. Главное, чтобы сзади нас вороги не настигли, это главная задача, если мы, конечно, оказались меж двух полков… А что делать, если на встречных ворогов наткнемся, тебе виднее, Радко.

– Да чего тут поделаешь? Если не успеет упредить дозорный, и если не окажется по воле Божьей на том самом месте проселок, и если не удастся спрятать телеги и укрыться самим… Что ж, придется биться и головы свои класть за княжье золото. Переднему дозорному в любом случае не стал бы я завидовать.

– Порадовал ты меня, Радко, – усмехнулся Хотен. – Приходится, и в самом деле, положиться на волю Божию.

Однако боги, как видно, благоволили к ним, потому что отряд добрался до поворота на Витичев брод почти без приключений. Почти, потому что на полдороги передний дозорный заухал-таки совой, и Хотен пережил несколько неприятных минут, пока не пришла весть, что дозорный обнаружил на обочине мертвое тело. Хотену подумалось, что была то поселянка, украденная мимоходом степняками для дорожной забавы, и почувствовал, сам себе удивляясь, что хочется ему оградить Прилепу от жалостного и стыдного зрелища. Однако он ошибся, как, впрочем, и дозорный: тело, лежавшее ничком на обочине, принадлежало мужчине, и был он, дважды раненный, без сознания, еще жив. Нашли его босым, в одной рубахе, однако ржавые пятна на ней свидетельствовали, что носил кольчугу.