Константин Калбазов - Полководец [litres]

– Что ты имеешь в виду, Крыштав?

– Сами посудите. Лошади у нас и без того заморенные. А к утру и вовсе вымотаются. Ну и где нам сыскать смену почти шести десяткам лошадей?

– Ну так кто нам запретит устроить дневку в лесу, а там и дальше уходить ночами?

– Времени у нас на то нет. Как только станет известно о нашем бегстве, полетят гонцы во все концы с вестью о вашей измене. И в Динабург в том числе. А потому к моменту, когда вы вернетесь, объявить рокош будет уже не так просто. Нас ведь провозгласят преступниками. Словом, вам лучше поспешить. Скачите вперед вместе с Михайло Андреевичем и оруженосцами, не жалея лошадей. Уж четырем-то смену всегда можно сыскать, если не на станции, так в какой усадьбе. А мы следом. Прикроем в случае погони.

– Крыштав дело говорит, – поддержал его Войнилович. – Если мы окажемся в Динабурге позже королевских гонцов, то нам останется только податься на чужбину. Одно дело – пойти в рокош за своим братом-шляхтичем. И совсем другое – за теми, кто вне закона. Потому как тогда это измена и бунт.

– Можно подумать, нас не обвинят в измене после того, как мы объявим рокош.

– Вдогонку не считается, – хохотнул каштелян.

– Ладно. Крыштав, береги парней. Не рискуй понапрасну, – напутствовал напоследок воевода.

– Верстах в пяти по тракту придорожная корчма с конюшней. Поторапливайтесь, – заканчивая разговор, ответил Мицкевич.

Ну а что тут еще можно сказать? Простились, и четверо всадников, пришпорив лошадей, ушли в отрыв. В отличие от остального отряда, им беречь животных не нужно. Даже если те падут, серебра для покупки новых у них в достатке.

– Андрейка.

– А? Что? – вскинулся задремавший в седле паренек.

– Да тихо ты, – одернул его товарищ.

– Чего пихаешься, Владак?

– А ты либо не спи в седле, либо спи по-человечески. Вон чуть под копыта не свалился. И вообще, не дай бог хорунжий приметит, так всему десятку достанется на орехи.

– Ага. Спасибо. Что-то сморило меня.

– Не приболел? – озаботился друг.

– Похоже на то.

– Плохо. До Динабурга еще ехать и ехать.

– Ничего. Скоро встанем на отдых, а там мы тебя живо в чувство приведем, – ободряюще похлопав по спине, затянутой в форменный кафтан, заверил второй его друг, Карпусь.

Все трое были выходцами из старинных и бедных русинских шляхетских родов, проживавших близ Полоцка. Впрочем, в личной хоругви воеводы Острожского все из таких. Мало того, половина из них в мирное время жила землепашеством. Причем за плугом идти приходилось самим шляхтичам.

Про Константина Ивановича не без злорадства говорили, что, мол, сам из голытьбы и собрал вокруг себя такую же голь перекатную. Вообще-то вранье. Острожский, конечно, не из магнатов, но из вполне обеспеченного рода. А уж за последние годы так и вовсе поднялся на зависть иным. И не просто поднялся, но и тянет за собой других. Развивает ремесла и торговлю. Помогает земледельцам.

А что до них… Молодые, дерзкие и горячие, они были готовы идти за воеводой хоть в саму преисподнюю. Что их ожидало в прежней жизни? В лучшем случае родительский клинок, а как в семье не один сын, так лучшее достанется старшему. Вроде и шляхтичи, и в то же время порой от простого крестьянина не отличить. Воевода же дал всем им шанс изменить свою судьбу. Да, цена может быть высока. Но они к тому готовы.

Андрейка, Владак и Карпусь были одногодками. Проживали в усадьбах по соседству да дружили так, что неразлейвода. И все трое – младшие сыновья в семьях с пусть и своим, но небольшим клином. И будущее им светило нерадужное. Не факт, что даже удастся стать клиентом какого магната. Поэтому за предложение поступить на службу они вцепились, как голодный в краюху хлеба.

Родители препятствий чинить не стали. Так уж сложилось, что младшие сами устраивали свою жизнь. По старинному обычаю, родителям оставалось только снарядить воина и предоставить собственной судьбе. А уж коли наниматель отказывается от экипировки и оружия, заявляя, что возьмет эту заботу полностью на себя, так и подавно никто противиться не будет.

Уже через неделю после прибытия в Динабург Андрейка облачился в новенькую форму, не похожую на иные и сшитую по его меркам. Глядя на друзей и на свое отражение, просто диву давался, как же разительно меняет людей достойное одеяние. Первое в его жизни, что досталось не с чужого плеча.

Кстати, да, имелось у них в казарме зеркало. Потому как надевший форму обязан иметь вид опрятный и молодцеватый. Неряхам доставалось от капралов и хорунжих. А уж коли кто из офицеров сделает замечание или, не приведи господь, воевода или каштелян… Не. Об этом и думать не хотелось. Проще самому утопиться. Мучений меньше.

Кроме того, каждый из них получил доброго коня со сбруей да оружие. Причем такое, что не стыдно другим показать. Потому как все оно было выделки замятлинских оружейников, уже успевших снискать себе славу знатных мастеров. Хотя об отдельных мастерах тут говорить не приходилось. К примеру, Андрейка ни об одном не слышал. Поминался только сам оружейный завод.

Каждому шляхтичу полагалось по пике, сабле, ножу, мушкету и паре пистолей. Весь огненный бой – с гладким стволом, что, ясное дело, не очень хорошо. Поговаривали, будто в дружине того же псковского боярина Карпова, кому принадлежало Замятлино, последний пехотинец и даже ополченцы вооружены винтовальными мушкетами. С другой стороны, выделка стволов столь тщательная, что пуля входила впритирку, а точность боя сохранялась на полторы сотни шагов.

– Сто-ой! Спешиться. Сойти с дороги. Обиходить лошадей. Десяткам развести костры.

Команда из уст ротмистра разливается по сердцу сладкой патокой. Разумеется, устроиться на каком постоялом дворе или в деревеньке куда предпочтительнее. Но им к бивачной жизни не привыкать. Год уж как живут в беспрестанных учениях и походах. Потому и дело спорится. Каждый знает, что ему надлежит делать.

Хм. Ну и пошли ходоки от соседних десятков, выспрашивая да вынюхивая новости. Оно ведь как? Каждый из них готов за Острожского жизнь положить. То верно. Но ведь страсть как интересно, не появились ли какие известия. И ведь умом понимают, что взяться им неоткуда, но вдруг?

Еще с ночи на одном из привалов перед ними выступил ротмистр и рассказал, что именно приключилось. О несправедливости короля и кознях исходящих злобой магнатов. Поинтересовался их мнением относительно того, как следует поступить настоящему шляхтичу. Конечно, парни горячо одобрили намерение Острожского собрать в Инфлянтии сеймик и объявить рокош.

От них же требовалась самая малость – задержать возможную погоню и выиграть для воеводы время. И если потребуется, то ценой собственной жизни. Испугались ли они? Пожелали ли отойти в сторону и не вмешиваться в дела, за которые могла грозить плаха? Как бы не так! Они жаждали, чтобы эти королевские и магнатские прихвостни появились как можно быстрее…