Константин Калбазов - Полководец [litres]

Иное дело, что все эти изменения на расстоянии не особо-то и рассмотришь. А потому и говорить о том не след. Да и не нужно им до поры выделяться.

Кстати, порассказали тут Игнату, что иноземцы вой подняли о бесчестном оружии псковичей. И давай договариваться о том, чтобы такие снаряды не применять. Совет бояр с вниманием выслушал заявившихся послов, да и отправил их восвояси. Ну не нравится вам горькая пилюля, так и не воюйте. Угу, как же, успокоится швед, держи мошну шире. Он ить думает, что побил все военные корабли псковичей. Да не тут-то было.

Флотилия псковская была разбита, с этим спорить не приходится. Но это вовсе не значит, что она побеждена. Как сказал Карпов, главное – это не пушки и не корабли, а люди. Только когда они смирятся с поражением, сложат руки и прекратят драться, это можно будет назвать поражением. Пока же проиграно лишь первое сражение. Многие нашли свой конец на дне Балтийского моря. Но не все. И оставшиеся не просто были готовы сражаться. Они уже действовали.

Шведам пока невдомек, что их корабли стали пропадать. Потратив пару месяцев на подготовку, псковичи вышли в море. Уже было захвачено шесть торговых судов, которые вместе с экипажами доставили в Усть-Нарву. Это так переименовали прежнюю морскую гавань, Нарва-Йыэсуу. Потому как выговаривать такое на русском – язык сломаешь.

Морячков же определили на постой в узилище. Пускай посидят до конца войны. В Усть-Нарве, Нарве и Ивангороде развернулись людишки Кузьмы Платоновича. А посему вести оттуда к шведу не уходят. Ну да шила в мешке не утаишь. Вскорости все же прознают о безобразиях, творимых двумя псковскими галерами.

Эти корабли были захвачены в ходе того самого памятного боя. Да еще и народу освободили изрядно, на два полных экипажа хватило с лихвой. Все новгородцы, обозленные на шведа так, что зубами грызть готовы. Кто за обиду, кто за порушенный дом, а кто и за побитую семью. По-разному у них сложилась судьба да свела всех на гребной банке.

Два месяца из бывших галерных рабов делали солдат, безжалостно вколачивая в них воинскую науку. Не сказать, что теперь они были достойными вояками. Но кое-чему обучиться успели. Единственное, с чем они могли обращаться мастерски, так это с веслом. Ту науку в них вбили плетьми. Правда, сейчас они гребли не за страх, а за совесть. Ну и в прибыток себе, чего уж там.

Товары и суда сдавались в казну боярина Карпова за треть стоимости. За каждый уничтоженный или захваченный боевой корабль назначена премия. Линейный – три тысячи рублей, фрегат – две, галера – одна. За захваченные – плата вдвое. Зкончится война, и вернутся бывшие каторжане в родные дома или на пепелища не с пустыми руками. Будет чем поднять свое хозяйство.

А погибнут, так и не беда. Вся их деньга оседает в банке, учрежденном Карповым. Там же морячки указали, кому именно должно выплатить сбережения сгинувшего и где тех наследников искать. Уверенность в том, что боярин не обманет, железная. Он такой. И не раз уж то подтверждал и словом, и делом.

Но не все измеряется серебром. И сегодня они здесь вовсе не за звонкой монетой. И шли сюда скрытно, обходя все встречные суда. Потому как, кроме своей мошны, есть еще и долг воинский. И именно выполняя приказ, забрались они более чем за тысячу верст от Нарвы.

Хм. С другой стороны, кто же им запретит пощипать шведа на обратном пути? Тут ведь главное – полученный приказ выполнить. Так они его и исполнят в лучшем виде. Н-да. Не сглазить бы. Мало ли как можно беду накликать.

С темнотой спустили две легкие лодки. На таких по открытому морю ходить – судьбу испытывать. Но для тихой водной глади шхер – то, что надо. Стремительное, верткое и смертельно опасное. У каждой на носу, словно бушприт, торчит труба огнемета. На дне – емкость на десяток ведер, наполненная греческим огнем. Помнит Игнат, как однажды уж горел турецкий флот, политый этим зельем. Вот и шведу черед пришел отведать горячего гостинца.

Карлскруна была заложена всего-то два десятка лет назад как новая база военного флота. Город развивается быстро и по населению сегодня уступает только Стокгольму. Здесь сосредоточено основное кораблестроение Швеции. Как следствие он является местом стоянки основного военного королевского флота.

Надо сказать, что территория хорошо защищена. Жерла мощных орудий двух фортов неусыпно стерегут единственный проход между островами, доступный крупным кораблям. Но псковичи и не собирались ломиться сквозь огонь и пламя морской схватки. Тихо прокрасться, пустить красного петуха и броситься наутек. Вот та тактика, которая должна принести им успех…

– Горит! Игнат Борисович, горит! – возбужденно выкрикнул наблюдатель, тыча рукой в сторону разгорающегося вдали огонька.

Пока довольно скромный. Но с каждым мгновением разрастается все сильнее и сильнее. К слову, до него не меньше восьми верст, и то, что отсюда кажется робким огоньком, на деле уже само по себе является серьезным пожаром.

– Вижу, не голоси, – отмахнулся атаман от парня.

Пост годился лишь для одной цели. А именно – для наблюдения за Карлскруной. Охранять стоянку галеры на таком удалении, да еще и в непроглядной ночи, дело безнадежное. Конец июля, белые ночи уж миновали, и в урочный час мир окутывала настоящая темнота. Зато благодаря высоте, преобладающей над соседним островом, и просвету между тремя другими можно рассмотреть объект атаки.

В подзорную трубу видно лучше. Тем не менее удается различить только пламя. Но вскоре появилось настоящее зарево разрастающегося пожара. Ведь что такое, по сути, верфь? Это горы древесины. И надо уточнить – добротно высушенной.

Донесся далекий раскатистый орудийный грохот. Еще один. Еще. Удастся ли парням вырваться из этого ада? И вообще, сумеет ли найти обратный путь этот Хенрик? Да куда он денется! Даром, что ли, делали ставку именно на местного рыбака? Они тут все шхеры и фьорды знают как свои пять пальцев. Дорогу найдут. Главное, вырваться из гавани.

А тем временем пламя пожарища в порту и городе все разрасталось. Еще немного, и вдали стал различим эдакий купол – непроглядная мгла, подкрашенная снизу алым. Зрелище завораживающее. А при осознании того, что там сейчас гибнет костяк шведского флота, становится еще и радостно. Выкусите – от уничтоженной псковской флотилии!

Посчитаться за погибших братьев-казаков и тех псковичей, с которыми успел сдружиться, – это святое. Горечь поражения имеет мерзкий вкус. Пусть враг и несет потери, быть битым неприятно. И вот сейчас они уже не укололи шведа в очередной раз, а двинули ему булавой. Так сказать, от всей широкой русской души. Для начала. Только войдешь во вкус, а там и удержу знать не будешь.

Лодки появились часа через два. Как раз к началу предрассветных сумерек. Ни шведские пушкари до них не добрались, ни рыбак не заплутал. Ну и вторая лодка не потерялась благодаря светящимся гнилушкам. Тут важно не отдаляться, чтобы не упустить из виду бледные зеленоватые огоньки.