Александр Бочков - Путь на восток

— Куда капитан?! Я тебя не отпускал! Не оборачиваясь бросил негромко — чисто для успокоения своих нервов:

— Да пошёл ты — отпускальщик хренов! Уже дошёл до двери, когда услышал за спиной чуть насмешливый голос Судоплатова:

— Товарищ капитан пограничных войск — задержитесь на пару минут!

Спасибо этому дому…

Ну раз такие люди просят — почему бы не уважить? Обернулся… Судоплатов, уже вставший из-за стола, обратился к генералу:

— Товарищ генерал-лейтенант — разрешите… — и, не дождавшись разрешения, поднял с пола портфель; поставил его на стул; достал из его недр обычную серую папку с белыми тесёмками… Всё внимание переместилось на него. Неторопливо, явно рисуясь, (ну ничто человеческое нам не чуждо) раскрыл папку, достал лист бумаги:

— Приказом по Наркомату Внутренних Дел СССР капитану пограничных войск НКВД СССР Марченко Михаилу Степановичу присваивается звание майор НКГБ СССР. Подпись лично товарища Сталина — торжественно выдохнул он.

Обкладывают, ай обкладывают. Как волка флажками… Был никто, а вот уже и целый майор НКГБ — по армейской табели о рангах аж полковник. Что то здесь не так! Ну майор НКВД — это понятно, но майор НКГБ — это явный перебор. Хотя… Подпись самого Сталина… Личные войска готовит себе Верховный Главнокомандующий?! Что то там посланец товарища Берии ещё говорит…

— Подразделение майора Марченко входит в структуру НКВД-НКГБ и подчиняется лично товарищу Сталину… — уведомил сидящих майор.

Вот теперь всё понятно — как я и думал, но мы ещё побарахтаемся…

— Ошибочка вышла товарищ майор… — вкрадчиво начал я, после объяснения Судоплатова — моё подразделение напрямую подчиняется только…, а не НКВД-НКГБ… — и многозначительно замолчал. Ай да я, ай да умница! И от подчинения Берии отказался и своего начальника прямо не назвал. А уж кто что додумает — так тут я не виноват… Судоплатов сбился — не ожидал такое услышать, но тут же сам додумал — как я и предполагал! Кивнул, соглашаясь; достал картонную коробочку — видимо фурнитура к званию и посмотрел на меня. А я что — я подошёл; отдал честь и сказал полагающееся:

— Служу трудовому народу! Майор пожал руку, протянул коробочку. Взял, собрался уходить…

— Это ещё не всё товарищ майор — остановил он меня. Достал из папки лист бумаги поплотнее… Ай — мне сейчас станет плохо!

— Постановлением Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик… — торжественно начал он — майору НКВД СССР Марченко за создание специального подразделения; за умелое командование; за уничтожение немецко-фашистских захватчиков; за освобождение городов Барановичи и Минска присвоить звание Герой Советского Союза с вручением медали золотой Звезды Героя СССР и Ордена Ленина! Подпись — лично товарищ Сталин! Тут и меня проняло не по детски! Непроизвольно вытянулся, хрипло выкрикнул от полноты переполнивших меня чувств, вроде даже патриотических, кинув лихо ладонь к виску:

— Служу трудовому народу! Спасибо за награду, оказанное доверие партии, правительству. И лично товарищу Сталину! Я не подведу; не осрамлю высокое звание, которым меня наградила Родина и товарищ Сталин! И ведь выпалил на автомате: я — человек 21го века! Судоплатов достал из портфеля сафьяновые коробочки; лист гербовой бумаги; книжечку на орден Ленина и малиновую книжечку-удостоверение Героя СССР. Подошёл, взял, волнуясь; ещё раз отдал честь, развернулся и пошёл к выходу. Пока шёл позабыл всё на свете. Когда дошёл до двери — немного пришёл в себя, остановился, развернулся к ошеломлённым военным:

— Товарищ генерал-лейтенант. Если я понадоблюсь — я у себя. Милости прошу. По оружию, боеприпасам, продовольствию и прочему — только полностью сформированным подразделениям с отработанной инфраструктурой! И вышел, оставив их гадать: что это я сказал? Выйдя в коридор повернулся к бойцам:

— Вы ничего не слышали и ничего не видели! Я по прежнему капитан и товарищ командир! Если кто узнает об этом — кивнул на коробочки в моей руке — отчислю из Спецназа: жестоко отчислю! Ни к чему мне сейчас эта праздничная мишура…

— Ну почему товарищ командир — вы же это заслужили! — воскликнул комод. Обернулся к командиру отделения:

— Я что — всё это один сделал?! Я что всех немцев один побеждал?! Вот когда утвердят списки всех награждённых, которые я передам с очередным самолётом товарищу Сталину — вот тогда и я надену майора и звезду Героя! А пока — всё по прежнему. И не возражать! — оборвал поползновение к дискуссии на эту тему! И радостно мне было, но вот словно туча какая то на меня надвигалась, а какая? Чувствовал — надвигается что то нехорошее, тёмное, а что — не понимал и от этого раздражение во мне все закипало и ширилось… Быстро загрузились в машины и помчались на товарную станцию — головную базу Спецназа в городе — словно на пожар! Доехали; я ушел к себе в штабной автобус — разобраться в себе… Закрыл за собой дверь; «взлетел» над товарной станцией, осматривая всё вокруг. Все вроде в порядке; причин для беспокойства нет… Понёсся по местам расположения батальонов и прикреплённых к ним батальонам рекрутов. И тут вроде всё в порядке. Есть правда вопросы к оставленному мной на хозяйстве Мазурову, но это так — в рабочем порядке, хотя… — очень уж он превысил свои полномочия…

Вернулся в себя; уселся за разработку очередной операции, принципиально отличающуюся от проведённых ранее… Вскоре нам предстоит столкнуться с врагом лоб в лоб, а здесь нужна новая тактика: и в обороне и в наступлении и нужно эту тактику обкатать здесь — где нам нет ещё жёсткого противодействия. Опробовать; обкатать; устранить возникшие недостатки и недоработки… С головой ушёл в работу. Сколько времени прошло — не знаю, только пришёл в себя от нервного стука в дверь штабного салона!

— Товарищ командир! Вас срочно зовут к воротам! Там такое!!! Провёл, по привычке ладонями по поясу и бёдрам: ножи, пистолеты на месте. Сорвал, на ходу, со стены МП-40; отомкнул магазин, проверил — полон; вставил обратно, закинул на плечо. Готов к неожиданностям! Вышел и быстрым шагом направился к воротам, у которых уже стоял в полной боевой готовности дежурный взвод охраны. Прошёл мимо; мне открыли калитку в железных воротах. Шагнул за них и словно споткнулся: Лист дубовый сорвался с ясеня — ну не хрена себе охренасина… Вся улица перед воротами была заполнена толпой военных — бывших пленных! Повернулся, отдал негромко приказ.

Ворота распахнулись; из них выкатились два Бюссинга и один танк — троечка… Разьехались треугольником: по бокам, за пулемётными гнёздами, Бюссинги, а сзади — T-III. Перед броневиками в цепь выстроились бойцы охраны с автоматами наперевес. Ворота закрылись… Немцы, в своё время, сделали перед воротами что то вроде блокпоста: по пулемётному гнезду из мешков с песком по обе стороны ворот и вкопанные в землю куски рельсов, обвитые колючей проволокой с проездом посередине для двух машин. Проезд перекрывался деревянной конструкцией, обмотанной такой же колючей проволокой. Вот возле этого заслона и волновалось людское море… Обвёл взглядом лица: злые, раздражённые, решительные. И с чем пожаловали — догадаться не сложно… Вот оно — предостережение сверху! И кто виновник всего этого — подсознание мне услужливо подсказало! Ну: с виновником — это потом, а сейчас — надо разгрести возникшую проблему. Прошёл к Бюссингу; залез на бампер, глянул сверху. М… да…: До самого конца недлинной, но широкой улицы колыхалось людское море. Очень агрессивное море, способное смести в один момент всё на своём пути! Тысяч восемь-десять прикинул я…