Александр Бочков - Путь на восток

Отправил из Калинковичей батальон, чтобы жиром не заплыл, захватить небольшой городок Мозырь, что в 25 километрах… Дороги уже развезло, так что проехать на машинах — проблема. Немцы нас и не ждали… Ну как не ждали: оборону кое какую выстроили, конечно, всё таки русские, взявшиеся непонятно как в этих местах совсем рядом, но что можно сделать за день, даже при немецком орднунге?! А моим бойцам двойной стимул: и повоевать — немцев разгромить и уничтожить и быстрее в тепло да сухое место попасть. Взяли гансов тёпленькими но — по науке: без потерь груза 200, то есть убитых. И раненых было немного. Особо опасных — погрузили в вагон с печками и прямым ходом в Калинковичи, где окончания операции дожидалась группа медиков во главе с Гретой. Сама попросилась — служебный долг… А я? Я проводил разведку «облётами» путей прохождения обеих моих групп, для будущего третьего, заключительного этапа моей многоходовой комбинации; вечерами — в свободное для бойцов время, вёл политико-воспитательную работу — отвечая на ставшие уже провокационными вопросы, моих подчинённых. А им это было нужно: с утра — марш броски по лесу; скрытое перемещение и маскировка; стрельбы и рукопашка в боевых природных условиях. На обед — 100 грамм для профилактики простудного заболевания. После обеда — атаки на конвои транспорта и их защита: вытаскивание из грязи и доставка до нужной точки с использованием нескольких человеческих сил… А по другому нельзя: нужно отсеять зёрна от плевел…

Перед ужином мокрых; грязных; заляпанных грязью так, что чистого места не найдётся бойцов ждали стационарные и походные бани: не долгое — не более 10–15 минут, но эффективное прогревание в парилках и профилактические горячие отвары из собранных летом; высушенных и спрессованных в брикеты листов ромашки, чебреца, малины; ягод шиповника и земляники… Бани работали без перерыва: ещё одевалось одно отделение, а другое уже стояло под горячим душем, смывая с себя накопившуюся грязь. Грязное обмундирование складывалось в личный мешок с надписью и отвозился в стирку. После ужина бойцы развешивали выстиранное обмундирование в тех же парилках бань, чтобы утром подготовить себе смену на вечер…

На ужин — снова 100 грамм водки и личное время: чистка оружия; личная гигиена; мелкий ремонт обмундирования. И конечно — посиделки с вопросами командиру. За вечер успевал обойти три роты батальона. Не много, конечно, но при беседах — в обязательном порядке — присутствовали командиры остальных батальонов: они потом доведут мои мысли до командиров своих рот, а те, в свою очередь — до командиров взводов и отделений… Так что все будут знать о чем говорил командир и что отвечал на вопросы. Это необходимо и для того, чтобы вопросы не повторялись, отнимая у меня такое драгоценное, в наших условиях, время…

Поскрёбышев вошёл в кабинет и молча положил перед сидящим за столом Сталиным радиограмму. Тот поднял вопросительно взгляд:

— От майора Марченко… — лаконично пояснил секретарь. Верховный взял лист бумаги и пробежался по нему взглядом. Положил на стол и стал читать второй раз, уже внимательнее короткое сообщение. Не много, но содержательно. И есть «пища» для размышлений…

— Командируйте компетентных командующих… — проворчал себе под нос Вождь и добавил — уже раздражённо — где ж их взять — этих компетентных?! Прочитал в третий раз: раздражение только увеличилось: по сути этот майор просто проигнорировал указание ставки, а значит — его указание! Но как изящно: этого не отнять — переадресовал ответственность на совет Обороны Минской армейской группировки. А на самом деле — натворил делов, а дальше — самоустранился! Куда то увёл своих бойцов из Минска. Хотя куда — понятно: освобождать Оршу и Могилев, да ещё несколько городов… Хотя — Осиповичи и Бобруйск же в другом направлении, как ему помнится? Вождь встал; подошёл к карте: да — если Орша и Могилев расположены в восточном направлении, то Осиповичи и Бобруйск — в южном. И зачем его туда понесло?! Хотя зачем — понятно: перекрыть ветку снабжения немцев, наступающих на западном фронте, через Осиповичи… Но как он умудрился сделать это всего с тремя полками — если верить донесению человека Берии? Тут вон тот же Жуков армию требовал, чтобы устранить Ельнинский выступ и продвинуться на 15 километров. А от Минска до Орши — больше двух сотен. Да и от Минска до Бобруйска больше 150ти километров! И ведь похоже не врёт — чуть ли не приказывает направить хороших командующих, как будто их у меня в приемной тьма-тьмущая бездельем мается! Вот ведь говнюк: сидел бы себе в Минске, да немцев уничтожал бы помаленьку! Итак, с перекрытием главной ветки снабжения, наступление немцев слегка притормозилось — это стало видно из сводок: они меньше стали продвигаться за день и дольше готовились к прорыву нашей обороны! И тем не менее — прорывали её, не смотря на предупреждения — странные, но точные, надо признать, этого таинственного капитана пограничных войск, правда теперь уже майора НКГБ — так решил он — верховный главнокомандующий! Такого командира, да ещё и с такими подчинёнными захочет подмять под себя любой, а у него на этого майора есть виды. Если, конечно, не погибнет там: очень уж он рисковый! Когда — через два дня ему принесли новую шифрограмму Сталин прочитал её и не удивился… Ну как: не удивился тому, что этот неугомонный майор пошёл дальше и освободил Гомель, перерезав немцам южный путь снабжения! Сталин даже потёр ладонями от возбуждения, посмотрев на карту: три нитки снабжения: южная; центральная и северная сейчас в наших руках. Осталась только самая северная — через Вильно, но туда это майор наверное не пойдёт! Молодец майор: словно гигантским ножом щедро полоснул по оккупированной немцами территории с севера на юг! И что он ещё надумал? Надо бы послать ему толкового представителя ставки, чтобы быть в курсе его замыслов. Да направлять и контролировать…

Я не знал о мыслях и размышлениях Вождя, но предполагал нечто подобное. Вот потому то и готовил своих к встрече с реальностью — жестокой реальностью после пересечения нами линии фронта, когда мы окажемся в «горячих объятиях» тех начальников, в чьё расположение мы выйдем… Вот на одной из посиделок я и решил осветить эту тему, благо и вопрос мне задали подходящий…

Товарищ командир… — начал, замявшись, один из сержантов — вот у нас, в отличие от Красной Армии нет ни комиссаров и политработников, ни особистов, ни комсомольских и коммунистических ячеек… Я, конечно, не имею ничего против этого, но почему их у нас нет? Никаких! Это ваше личное решение или это решение вашего руководства? Интересный вопрос и, что особенно важно — очень своевременный: ещё несколько дней и я бы сам его поднял — время очень уж поджимает! А я должен быть уверен в тех, с кем перейду линию фронта: или они пойдут со мной или мне придётся лечь под высокое начальство и мне ещё очень повезёт если оно окажется адекватным. А если попадётся самодур или тупица? Хотя или такой или такой обязательно присутствует в каждом полку, не говоря уже о дивизии или корпусе. А уж о штабе армии и говорить нечего… Усмехнулся, поглядев на сержанта, чем ввёл его в ещё большее смущение. Но сержант глаза не отвёл. Уважаю…