Андрей Дай - Поводырь: Поводырь. Орден для поводыря. Столица для поводыря. Без поводыря (сборник) [litres]

Фадейка Хабаров махнул рукой в сторону Китая и буркнул на бегу, мол, верстах в трех-четырех холм есть – прямо на пути. Вот мы эту возвышенность втроем смотреть и отправились. Пристроившихся сзади два десятка конвойных всадников я за компанию давно уже не считал. Привык к их постоянному присутствию.

Шишка. Небольшой бугор, выделяющийся на фоне относительно ровной степи только светлой проплешиной без травы на верхушке. Несколько торчащих камней саженях в ста к юго-востоку. Тоненький ручеек с юго-запада, впадающий в одно из многих русел расползшейся по равнине и сильно обмелевшей Чуи. Нужно было обладать богатой фантазией, чтоб разглядеть здесь пригодное для обороны место.

– Достаточно сухо, но вода близко, – описал очевидное врач. – Болот не видно. Лихорадка солдатикам не грозит.

– Полезное свойство, – согласился капитан. Единственный среди нас специалист по возведению укреплений. – Три земляных бастиона с плетеными редутами для стрелков. Ров и вал. Кавальер – бревенчатые здания с плоскими крышами. Одна наблюдательная вышка. Против серьезной осады, конечно, не выстоит, но аборигенов отпугнет. Видел я китайский пикет… Жалкое зрелище. У нас будет лучше.

– До зимы управимся? – не мог не поинтересоваться я.

– До зимы? Основные укрепления, ваше превосходительство, через пару недель готовы будут. До холодов бы деревянные строения успеть закончить. И продуктовые склады с цейхгаузом ведь придется вперед казарм строить…

– Быть может, Андрей Густавович, туземных инородцев в помощь согнать?

– Ни в коем случае, Герман Густавович. Ни в коем случае! Инородцам вообще следует воспрещать проход в крепость. Не дай бог, выведают, нехристи, где пороховой запас храним. По недомыслию или из злобы огня сунут.

– Согласен с вами, господин штабс-капитан, – совершенно серьезно поддержал офицера доктор. – Народ туземный – дикой расы и на подлости горазд. Это, конечно не их вина, что Господь вселил эти души в тела отсталого племени. Но всякое может случиться.

– Это вы, Сан Саныч, шутите так или действительно так полагаете? – удивился я.

– Полноте, Герман Густавович, – вскинул брови пораженный не меньше меня доктор. – Не скажете же вы, будто не знакомы с сочинением графа Жозефа Артюра де Гобино «L’expérience de l’inégalité des races humaines»?! Или вы не согласны, что желтая раса не обладает интеллектом, хотя бы сравнимым с арийским народом? Что они отличны от нас, белых европейцев, хотя бы уже тем, что наполнены природной хитростью и коварством?

– Никогда не был силен в естественных науках, – вынужден был сдать назад я. И передернул плечами. Я-то сдуру считал расизм изобретением двадцатого века. А оказывается, уже теперь какой-то граф, судя по всему – французский, вовсю рассуждает о превосходстве белой расы. Больше того! Оказывается, труды этого ретрофашиста изучают даже во глубине сибирских руд. – Мы еще обязательно побеседуем с вами, господин лекарь, на эту тему. Сейчас же давайте вернемся к нашей крепости.

Барков обиженно поджал губы, но замолчал. А я и после присматривал за ним. Особенно, когда известие, что в Кош-Агаче появился русский доктор, облетело кочевья и к палатке врача потянулись туземцы. Боялся, что, будучи идейным расистом, он откажется пользовать теленгитов и монголов. На счастье, этого не происходило. Клятва Гиппократа оказалась сильнее сочинений графа де Гобино.

Работа на месте будущей чуйской твердыни закипела с раннего утра. Капитан, с помощью нескольких десятков колышков, мотка бечевки и мерного аршина, разметил будущие рвы и валы. Все свободные от других работ солдаты, раздевшись до пояса, тут же взялись за кирки и лопаты. Дюжина молодых поляков натащила целую гору тальниковых плетей и, под руководством матерого Казнакова, учились плести корзины. Артиллерист Саша Геберт руководил сборкой лафетов. Безсонов со своей полусотней забрали купеческих вьючных лошадок и отправились к видневшимся на границе видимости деревьям. И только мы с князем Костровым остались не у дел.

Это я несколько погрешил против истины. Дело у меня было, и весьма важное дело. Но чтоб получить возможность им заняться, нужно было как-то избавиться от восторженного своими невероятными открытиями натуралиста.

– …И потому барометр убедительно доказывает, ваше превосходительство, что долина сей реки находится не ниже чем в полутора верстах от уровня Балтийского моря, – вещал князь. – Сейчас я намерен изучать язык туземных народов, дабы иметь возможность, задавать им вопросы…

– Отчего же вы не возьмете толмача у Гилева или Хабарова?

– Ах, Герман Густавович! Кабы был я уверен, что эти сведущие люди знают такие слова, как «облачный слой» или «снежный покров». Они же начнут упрощать, подыскивать замены. Говорить «облака» или «снег». И я могу лишиться важнейших для науки сведений.

– А что? Есть разница? И почему вы думаете, что в языке инородцев есть нужные вам слова?

– Позвольте с вами не согласиться, господин губернатор. В сообщениях господина Валиханова упоминается, будто тюркские языки содержат до тридцати слов, относящихся только к понятию «лошадь». Это богатейший, удивительнейший язык, наверняка не уступающий и нашему родному…

– Я, конечно, далек от наук, Николай Алексеевич. Только мнится мне, что теленгиты и прочие монголы говорят не на тюркском наречии.

– Ну, как же, как же. Они же номады, сродни татарам или киргизам…

– Тем не менее, я рекомендовал бы уточнить этот вопрос у знакомых с туземными обычаями и народами купцов. Уверен, что среди торговой части нашей экспедиции отыщется человек, знакомый и с татарскими, и с теленгитскими языками.

– Вы так считаете?

– И даже настаиваю.

Князь тут же поспешил откланяться и побежал в свою палатку – вооружаться толстым блокнотом. Я дождался, пока его картуз не замелькал среди занятых распаковкой и сортировкой привезенных товаров приказчиков. И только после этого пошел искать Гилева. Нам с ним предстояло небольшое путешествие на северо-восток. К тому месту, что соответствовало отметке Ag в кружке с той памятной карты.

Еще в дороге мы с Васькой договорились, что разработкой месторождения займемся тотчас, как достигнем поселка. Несколько – не больше полудюжины – мужиков, специально отобранных в Бийске, должны были поселиться неподалеку и, не привлекая к себе внимание солдат из крепости, тихонько плавить драгоценный металл. Оставалось только найти собственно жилу. Ну, и присмотреть удобное местечко под зимовье рудных пиратов.

Вы когда-нибудь видели серебряную руду? Вот и я – нет. Так, чисто с точки зрения здравого смысла – это должен был быть камень с белыми блестящими металлическими прожилками. Ну, или крапинками. Конечно, я не ожидал, что жила – это сверкающий белизной слой на изломе скалы и будет торчать из земли на самом видном месте. Алтай – довольно заселенное место, а за десятки тысяч лет через эти места прошло много всяких народов, от гуннов до ариев. И уж точно нашелся бы умник, споткнувшийся о мое месторождение и тут же кинувшийся выделывать всякие там колечки с сережками для своей ненаглядной.