Андрей Дай - Поводырь: Поводырь. Орден для поводыря. Столица для поводыря. Без поводыря (сборник) [litres]

В моей, Томской, губернии бюджетников требовалось подкармливать, а не жалованье блицкредитами прокручивать. Да и нет еще у меня в Сибири бизнеса такого уровня, чтоб ему требовались такие микровливания.

А вот недостаток денежной массы очевиден. Это же закон природы – деньги живут там, где больше двигаются. Прибылью с годового оборота валютной биржи моего времени можно было бы год кормить не хилый такой окраинный регион. В этом мире – точно так же. Видел в газетке… кажется, в той самой, пресловутой «Северной пчеле», сводную таблицу стоимости Российского акционерного капитала. Бешеные деньги! Колоссальные! Во много раз перекрывающие совокупный бюджет Империи. А почему? Потому что государственная структура перераспределения материальных ценностей отстает в развитии от частной! Если в любом сколько-нибудь доходном АО каждый рубль за год обернется минимум раза два-три, то в государственном казначействе – он как лежал, так и лежит. Вот и переползают деньги в руки частников… Не любят монетки спать…

Мои, отдыхающие в Государственном банке, капиталы тоже должны работать. Иначе я рискую со временем обнаружить, что сотни тысяч рубликов каким-то образом таки просочились сквозь пальцы, утекли, растворились в чужих карманах. Так что, хотя бы из соображений их, моих денег, сохранения средства следовало давно куда-нибудь вложить. В какой-нибудь бизнес. Так почему не в учреждение банка? Сибирский промышленный банк. Звучит?

С другой стороны, у меня образуется масса интересов в таких областях, где мне, как госчиновнику, делать как бы ничего нельзя. Ладно – угольные копи. Там хитрый Нестеровский что-нибудь придумает, и нашего с ним участия – минимум. А Томский речной порт? А Металлургический комбинат? Железная дорога, пуще того! Это совсем другие обороты, совсем другая мера присутствия. Там все на виду будет, все открыто. Найдутся ведь доброжелатели, подскажут заинтересованным лицам – дескать, купил, аспид, всю губернию. Давит честных обывателей, продыху не дает. Пользуется служебным положением! Оно мне надо? У меня планов – лет на сто вперед, и нет никакого желания на пустяках спалиться перед, так сказать, вышестоящим начальством.

А вот, если между мной и кучей весьма капиталоемких предприятий встанет финансовый институт тут все честно. Тут не подкопаешься. Владею частью акций банка? Ну, так Бог сподобил. Владеть в нашей Империи испокон веков не возбранялось. Заводы строю?! Извините. Какие такие заводы? Это все банк, а я, Высочайшим рескриптом, начальствовать тут поставленный, любому предприятию, о пользе России радеющему, помогать обязан. Вы другого мнения? Уж не враг ли вы государю-императору и Святой Руси? А не бунтовщик ли?

Выходит, и с этой точки зрения предложение Асташева меня устраивало. Только вот сам Иван Дмитриевич в компаньонах не устраивал. Опасный он человек. Его «крышу» при дворе мы с Герочкой так вычислить и не смогли. И чего он добивается, втягивая меня в совместный бизнес, – тоже. Разделить риски? Ха-ха три раза! Какие риски? В Сибири банковских структур, как при советской власти. Один не шатко не валко трепыхающийся общественный банк на всю огромную губернию. Его векселям уже нигде, кроме Томска, веры нет. В отчетности черт ногу сломит. Тецков, став городским головой и получив «в нагрузку» попечение за Сибирским банком, только-только в хитросплетениях бессистемного разворовывания фондов пробует разобраться.

Появись именно теперь, на непаханом поле, еще одна кредитная контора – успех гарантирован. Нужно только юристов грамотных и злых да недоверчивых менеджеров. Чтоб не стеснялись мануфактуры и прииски отбирать у нерадивых плательщиков.

Да и побоятся Асташева местные купцы обманывать. Репутация у него такая… жесткая. Нашего Ивана Дмитриевича и всесильный глава Третьего отделения, барон Бенкендорф тронуть не рискнул в свое время. А людишки попроще, вроде купчин или меня, например, могут и головы лишиться…

И в то, что Асташев не в состоянии из оборота миллиончик выдернуть, тоже не верю. Миша Карбышев с Варежкой во мнениях сошлись. Даже имеющиеся в распоряжении томского богача предприятия тянули никак не меньше чем на десять, а то и одиннадцать миллионов серебром. Неужто у хитромудрого золотопромышленника резервного фонда не имеется? Процентов в пять – десять от общего капитала!

Но ведь написать не поленился. Сидорова этого, красноярского, уже скорее всего «прицепом» тянет. Попался под руку, вычислил, что мне энтузиаст интересен может оказаться, вот и привлек. И отговорки желанием Вениамина – единственного сына и наследника – тоже не выглядели слишком уж… честными.

Нет, товарищ, почти брат, Герман! Чего-то совсем другого хочет от меня коварный «иезуит» Асташев. И есть у меня подозрение, что даже совсем и не денег…

Но, если я прав окажусь, если совсем к другому Иван, свет Дмитрич, меня подвести желание имеет, так все с ног на голову перевернуться может. Так все вывернется, что банк этот всего-навсего авансом его для меня подношения по случаю Святого Рождества обернется. Потому что, если надумал золотопромышленник через нас, через мою семью, сына в высший свет Санкт-Петербурга вывести, прежде совместным делом связав, так это ему куда дороже встанет.

Почему, Герочка, его крыша в свет не выведет? Почем я знаю? Видимо, не может. Видимо… Блин горелый, Гера! Ты гений! Не может только по одной причине! Крыша его – из царской семьи. Невместно великим князьям! Даже за огромные деньги! Худороден Асташев, и имя его к западу от Уральского хребта не известно. Чай не Строганов и не Демидов…

Ну, будем считать, что эта загадка решена. Загадочный «папа» рано или поздно сам проявится, и уж со мной, потомственным дворянином, сыном достаточно именитого в столице отца, поди, пообщаться не погнушается. Такие связи и мне пригодятся…

Подвожу итог – участвую. Пусть будет банк. Тем более что Асташев, как я понял, намекал на Гинтара в роли управляющего. Тут я обеими руками – за…

Речка Еланда, приток Чумыша, оказалась коварнее чем кажется. Вроде наезженный телегами брод, а нашлась, едрешкин корень, промоина, в которую по закону подлости попали именно мы с Принцессой. Был бы я более опытным кавалеристом или хотя бы не занимался чтением писем и их обдумыванием прямо на ходу, может, Бог бы и миловал. А так, пришлось мне, изображая мешок с тряпьем, плюхаться в грязную, взбаламученую десятками копыт, воду.

Так вот и вышло, что в еландинскую деревню въехал я мокрым, грязным и обиженным на весь свет. Лошадка прихрамывала, но опытные коноводы переломов у симулянтки, благодаренье Господне, не нашли. У брода сушиться не стали – первые хаты селения начинались в полуверсте.