Илья Куликов - Спецназ боярина Коловрата

– Господь мне судья! Коли смерть мне на роду написана, то так тому и быть, но не предам рода и земли своей. Пусть лучше все мы в раю встретимся, чем будем жить с сердцами Иуды и смотреть, как вы наших жен забрали на поругание. Мой ответ – нет. Я не предам отца и не предам жену!

– Вы все слышали, как княжич отверг мою милость, – сказал хан Батый и посмотрел на рязанцев, которые в бессильной злобе сжимали кулаки.

Княжича Федора подтащили к огню, над которым в котле кипел не то отвар, не то какой-то настой.

– Суньте ему руку в кипяток, пусть погреется, – произнес хан Батый.

Хан говорил все на русском языке, чтобы все рязанцы понимали его слова и сердца их наполнялись страданиями за княжича.

Вопли Федора разнеслись по стану монголов. Княжич не мог вытерпеть боли, но, крича и страдая, он только укреплялся в своем решении.

Обожженную руку княжича вынули из кипятка и спустя несколько секунд опять погрузили в котел.

– Господи! – закричал княжич Федор. – Дай мне силы выдержать и пошли мне смерть! Господи!

– Великий царь, – закричал рязанец Ждан, – мучая княжича, ты ожесточаешь наши сердца! Даруй ему быструю смерть, мы всем миром просим тебя.

Княжича Федора стали жечь раскаленным железом, уродуя его лицо, а затем отрезали уши и нос. Мучители вырывали княжичу зубы и каждый раз спрашивали, готов ли он принять предложение хана. Федор, поняв, что смерть близка, не отвечал им, а лишь молился.

– Господи, прости мне все грехи мои, которые я совершил словом, делом или помышлением, – шептал княжич, – даруй мне Царствие Твое Небесное.

– Нехристи! Звери, – ревели рязанцы, – мы порубим вас, когда встанем в бою! Мы пришли к вам как послы и с дарами! Будьте вы прокляты!

Рязанцы думали, что после гибели княжича их также предадут смерти. Одни молились, другие слали басурманам проклятья.

Хан Батый смотрел на них и размышлял. Он не мог понять этих людей. Другие народы или плакали и просили о пощаде, или ненавидели. А русские плакали, но о пощаде не просили и ненавидели и бранили.

– Этот народ силен, – на родном языке проговорил хан, обращаясь к своему родичу, сыну Чингисхана Кульхану, который был его дядей.

– Не силен, а упрям, Бат хан! Мы видим перед собой глупцов, которые считают себя героями!

– Герои всегда глупцы, но они куют будущее!

– Будущее туманно, и никто его не выкует. Посмотри на этого сына князька, он уже умер, но его тело страдает.

Княжичу Федору поочередно раздробили все пальцы на руках, а после раздробили и кисти рук, каждый раз задавая все тот же вопрос. Мучители знали свое дело и не давали княжичу провалиться в забытье.

– Отрекись от отца, и тогда тебе даруют быструю смерть, – сказал хан Батый княжичу Федору.

Княжич ничего не ответил, так как не мог ничего сказать от боли, но отрицательно покачал головой.

Батый и Кульхан смотрели на княжича и понимали, что своими страданиями он кует безумие отца. Да, рязанцы хотят умереть, но им предстоит исполнить куда более важное предназначение. Они должны рассказать о том, как героически умирал княжич.

Неожиданно княжич Федор перестал чувствовать боль, и его рассудок прояснился. Княжичу показалось, что он покинул свое тело. Он посмотрел, как с его ног сдирают кожу, и не почувствовал боли.

– Господи, я умираю. Прими меня в Царствии Твоем и прости…

– Великий царь и хан, – обратился мучитель к Батыю, – этот раб больше не ощущает боли. Если страдания слишком сильны, то человек перестает их чувствовать. Надо подождать несколько часов и продолжить.

– Так подождем. Унесите тело, но смотрите, чтобы он был жив. Я хочу, чтобы кони разорвали его на части.

– Эй, злобный язычник, – закричал Ждан, – что ты его мучаешь? Забери мою жизнь, но даруй ему быструю смерть!

– Ждан, – прошептал княжич Федор, – прошу тебя, не жертвуй собой. Такова Господня воля.

Ждан услышал этот шепот и разрыдался. Это были слезы бессильного человека, который, глядя на страдания своего соотечественника, не мог ничего сделать, чтобы облегчить их.

– Княжич, прими быструю смерть! Никто и никогда не узнает об этом! И это не малодушие. Они радуются, мучая тебя! Отрекись от всего, так как Господь зрит, что сердце твое добро и предано своему Отечеству!

– Нет, Ждан, эту чашу пьют до дна.

Спустя несколько часов княжича привели и на глазах рязанцев привязали за руки и за ноги к седлам коней.

Кони поскакали, и раздался страшный крик. Тело княжича было разорвано не сразу, но, видимо, страдалец умер раньше.

Хан Батый потерял на эту казнь полдня, но он понимал, что этой казнью купил себе Рязань.

– Вы, псы рязанские, – обратился он к русским посланникам, – возьмите свои дары и жеребца, вон того, что разрывал вашего княжича на куски. Отнесите его тело к отцу и скажите, что он умер как глупец. Я приду и возьму супругу княжича Евпраксинью себе в наложницы и заберу себе все, чем владеет великий князь!

Боярин Евпатий Львович вместе с княжичем Игорем Ингварьевичем и десятком витязей ехали в черниговские земли. Осенняя дорога была размыта дождями, и поэтому ехать приходилось шагом. Лошади часто поскальзывались, и боярин Евпатий решил не рисковать.

– Евпатий Львович, – обратился княжич Игорь Ингварьевич к своему воспитателю, – а почему нас с тобой послали в Чернигов?

Боярин Евпатий открыл было рот, но княжич сам себе ответил:

– Потому что великий князь владимирский нам не поможет в случае, если Степь обрушится на нас! Так?

– Да, княжич. Великий князь владимирский хочет извлечь выгоду из нашего поражения.

– Вот поэтому наша страна и страдает! Каждый хочет думать только о своем уделе! Вот Владимир Всеволодович Мономах понимал это и хотел, чтобы все князья собирались на съезды и все решали вместе, чтобы все были семьей! Но почему тогда в Любече решили, что каждый будет блюсти отчизну свою?

Евпатий Львович не знал причины. Если честно, он не видел особых изменений в управлении страной после этого съезда. Как была Русь разделена между потомками Рюрика на разные уделы, так и осталась, а кто там какую отчину блюсти собирался, особой разницы не было. Когда они находились в Рязани, княжич Игорь Ингварьевич раз в седмицу посещал некоего ученого мужа Симеона, который рассказывал ему о Владимире Мономахе и других князьях. Боярин Евпатий один раз честно отсидел и отслушал мудреный рассказ этого Симеона, но больше вместе с княжичем к нему не ходил. Игорь слушал Симеона один.

– Евпатий Львович, – продолжал между тем Игорь Ингварьевич, – а знаешь ли ты, что Владимир Мономах хотел объединить Русскую землю, но не смог, так как законы отцов превыше всего?

Евпатий не слушал княжича и сейчас думал совсем о другом. Что, если и впрямь эти степняки – это монголы и они обрушатся на Рязань? Нет, город, конечно, им не взять, но окрестности пограбят. Великий князь Юрий Игоревич, наверно, знает об этом и собирается повести войско на супостатов, а его намеренно отправил в Чернигов, чтобы он славы себе ратной не снискал.