Александр Баренберг - Первым делом самолеты! Истребитель из будущего [litres]

Первый пост охраны встретил их у высокого деревянного забора. Генерал предъявил документы, и их пропустили дальше. Второй пост находился в нескольких десятках метров за первым, у ограды из колючей проволоки. Здесь простой проверкой документов не отделались, пришлось выйти из машины и подвергнуться тщательному обыску. Рычагов сдал свой пистолет, Андрею сдавать было нечего.

Подкатили к стоянке у крыльца здания. Андрей, вылезая из машины, встретился взглядом с человеком, садящимся в стоящую рядом.

– Добрый вечер, товарищ Берия, – вылетело у него еще до того, как он окончательно осознал, кто этот человек.

– Добрый, – удивленно блеснул стеклом знаменитого пенсне тот.

– Здравия желаю, Лаврентий Павлович, – подключился, к радости несколько оробевшего от неожиданной встречи Андрея, подошедший Рычагов.

– А, товарищ Рычагов! Добрый вечер. На доклад? – приветливо поздоровался Берия.

– Так точно! – по-военному четко ответил генерал.

– Ну, удачи! – нарком захлопнул дверь автомобиля.

– Говорил тебе – не суйся вперед! – зло прошептал Рычагов на ухо Андрею. – Очень знаменательная встреча перед таким разговором! Пошли.

Пост у входной двери проверил их в третий раз, и они попали в довольно большой зал с высоченными шестиметровыми потолками.

– Товарищ Сталин примет вас в кабинете, – сообщил сопровождающий охранник, направляясь к одной из трех выходящих из зала дверей.

Кабинет представлял собой сравнительно небольшое помещение с письменным столом, двумя очень не маленькими диванами и несколькими стульями. Андрей вошел туда вслед за Рычаговым. За столом, прихлебывая чай из большой чашки, сидел ОН.

Он мало походил на запомнившиеся Воронову фотографии и тем более портреты. Пожилой усатый мужик, с усталым, покрытым оспинами лицом.

– Добрый вечер, товарищ Сталин, – поздоровался генерал. Андрей тоже хотел было, но приветствие почему-то застряло у него в горле. «Нет, так дело не пойдет!» – решил он. «Ну, где вся моя решимость? Это же всего лишь исторический персонаж, не более того!» – подбадривал он себя.

– Здравствуйте, товарищ Рычагов! Как съездили? И кто этот молодой летчик? – благожелательно спросил вождь. Видно было, что он в хорошем настроении.

– Товарищ Сталин! С младшим лейтенантом Вороновым случилась необычная история, – начал, показывая на Андрея и заметно волнуясь, Рычагов. – Я вначале сам не поверил, но он привел убедительные доказательства. Дело настолько важное, что я решил немедленно доложить вам.

– И что же с ним случилось?

– Он утверждает, что его сознание перенеслось из XXI века в тело его двоюродного дедушки, ну, то есть младшего лейтенанта Воронова. Получается, что это вообще другой человек, – сбивчиво продолжил генерал с лицом человека, поднимающегося на плаху.

– Вы, товарищ Рычагов, пришли рассказать сказку на ночь товарищу Сталину? – Сталин, как это часто у него бывало, упоминал о себе в третьем лице. Говорил он спокойно, но в голосе уже проскальзывали нетерпеливые нотки. – Так товарищ Сталин уже давно вышел из этого возраста.

– Товарищ Сталин! Он предсказал ход воздушного наступления немцев в прошлый четверг и потери сторон с точностью до самолета. А потом рассказал такие вещи, что не поверить ему я не мог.

– Вы слишком легковерны, товарищ Рычагов. А если это провокация иностранных разведок?

– Товарищ Сталин! – вклинился собравшийся, наконец, с силами Андрей. – Я понимаю, что все это звучит невероятно, поэтому предлагаю провести проверку, как было и в случае с товарищем Рычаговым. Я расскажу о предстоящем через несколько дней событии, а вы проверите.

– Вы мне будете рассказывать о событии, которое подготовит иностранная разведка, а товарищ Сталин должен вам поверить? – уже явно раздраженным голосом заявил вождь.

– Событие подготовит ваша разведка, товарищ Сталин. А я расскажу такие подробности, которые она сама еще не знает.

– И что же это за событие? – спросил уже явно заинтригованный Сталин.

– Послезавтра, 20 августа, агент советской разведки Рамон Меркадер, направляемый руководителем группы Эйтингоном, совершит покушение на Троцкого на его вилле в Мексике. Он ударит Троцкого ледорубом по голове, но не очень удачно. Тот будет ранен, но скончается на следующий день в больнице. Меркадера арестуют, но он не признает своей связи с советской разведкой. В общем, удачная операция.

Сталин поднялся из-за стола, на его обычно невозмутимом лице явно проступили признаки нешуточного волнения. Пройдясь несколько раз вдоль кабинета, он резко, с сильным грузинским акцентом, свидетельствующим, как знал Андрей, о сильных переживаниях, спросил:

– Кито еще зьнает об этом? Кому ви рассказивалы?

– Никому, товарищ Сталин, включая товарища генерала, – Воронов покосился на стоявшего в полуобморочном состоянии Рычагова.

– Я нэ знаю и нэ хочу сэйчас гадат, откуда вам извэстэн одын из самых важных наших сэкрэтов. Пасмотрым. Но до конца опэрации ви нэ должны ни с кем общаться.

Сталин, видимо, нажал какую-то кнопку, так так в кабинет немедленно вошел начальник охраны.

– Вам, товарищ Рычагов, необходимо поработать над отчетом о командировке. Поработаете здесь, у меня на даче. Я сообщу в наркомат, – уже спокойней добавил Сталин.

Он дал указания начальнику охраны, и Андрея с генералом, под его пристальным взглядом препроводили каждого в отдельную комнату, благо, как помнил из книг Воронов, на даче их было семь и большая часть их редко использовалась.

Когда щелкнул замок закрывшейся двери, Андрей осмотрел свою новую «темницу». Небольшая комната из мебели имела только диван и два стула. Окно, явно из пуленепробиваемого стекла, было закрыто на запор. На одном из стульев лежала стопка газет.

«Да, товарищ Сталин крут!» – размышлял Воронов, удобно развалившись на диване. «Прагматик до мозга костей. Трудно будет с ним работать. Сразу, несмотря на всю абсурдность ситуации, вычленил главное – то, что кто-то знает о деталях предстоящей операции, и принял верное решение – изолировать их, без всяких лишних криков и угроз, как Рычагов. Выяснять подробности будет потом, после завершения операции. Тем более если она закончится провалом. А не может ли она действительно закончиться провалом?» – вдруг забеспокоился Андрей. «Может быть, я уже изменил здесь реальность так, что все пойдет по-другому? Нет, не должно быть так быстро. А вдруг Сталин не захочет рисковать и отменит операцию или что-то изменит в ее плане? Не должен успеть за полтора дня, группа Эйтингона действует автономно, у нее нет постоянной связи с Центром, как и у самого Эйтингона с Меркадером. Нет, не успеют», – облегченно подумал он.

В комнате Андрей провел почти безвыходно (кроме выводов в уборную) три дня. Ему регулярно приносили еду абсолютно неразговорчивые (видимо, по прямому указанию вождя) работники обслуги, сопровождаемые охраной. Скуку несколько скрашивала стопка выпусков «Правды», имевшаяся в наличии. Вскоре Андрей уже твердо знал, насколько увеличились надои в Курской области по сравнению с предыдущим годом и что Вторая империалистическая война, видимо, зашла в позиционный тупик.