Computers - Как один день - 2. Я – Уоми

- Простите меня, старики, но у нас нет времени. Людям нечего есть, негде укрыться от холода. Надо решать быстро. Я говорил с Дабу, он слышит своего сына. Он велел передать вам: пусть старшиной станет дедушка Аза. Вы все его знаете. Но он болел, и Дабу приказал мне исцелить его, а вам известно, что по воле Дабу у меня есть такая сила.

Все закивали – весть об исцелении Куньи, смертельно раненой копьем Пижму, давно разнеслась по всем хижинам.

- Прошу вас, старики, подтвердите выбор Дабу!

Послышался голос из середины собравшихся:

- Мы не против, чтобы старшиной стал Аза, но что скажет он сам?

Аза вышел вперед.

- Старики Ку-Пио-Су! Вы все знаете, что я болел, почти не мог ходить. А теперь – смотрите на меня! – Аза высоко подпрыгнул, пробежался вперед и назад метров тридцать, да так, что и Гарру, пожалуй, не угнался бы за ним, и, почти не запыхавшись, снова остановился перед всеми.

- Волей Дабу внук мой, Уоми, исцелил меня. Если Дабу требует, чтобы я стал старшиной, кто мы такие, чтобы не слушать его?

Никто не возразил. Все смотрели на Азу, широко открыв глаза и качали головами. Раздались голоса:

- Аза!

- Пусть будет Аза!

- Он самый старый, а бегает, как молодой!

- Дабу решил!

- Аза – умный человек, хороший охотник!

Я снова поклонился:

- Спасибо, старики, за ваш мудрый выбор. А теперь пусть скажет старшина, что нам надо делать.

* * *

Аза встал перед всеми, поклонился и заговорил:

- Старики, вы выбрали меня старшиной, и я буду защищать Ку-Пио-Су, пока жив. Всем нам трудно – много людей убито, дома сожжены. Пусть все, кто может, займутся строительством хижин, а охотники, которых осталось, правда, не так много, пойдут на охоту, чтобы добыть мясо для всех. Но только не Уоми! Дабу дал ему дар исцеления, и мы не можем пустить этот дар на ветер. В поселке много раненых, пусть Уоми займется их исцелением, нам скоро понадобится их помощь. Уоми, не теряй времени на разговоры, иди, помогай раненым! Нечего слушать нашу пустую болтовню! – глаза Азы смотрели из-под насупленных бровей строго и повелительно, как и положено старшине, но в глубине их плясали веселые огоньки.

- Да, старшина охотников, я пойду к раненым! Позволь мне взять с собой Гарру, он покажет, куда идти раньше.

- Иди! Делай! И да поможет тебе Дабу!

Я кликнул Гарру, который трудился тут же, на починке бывшей хижины Пижму, и мы отошли в сторону.

- Гарру, скажи, кто ранен сильнее всего? Веди раньше туда! – велел я.

- Тогда, Уоми, пошли к Бака, стрела попала ему в спину, он еле жив!

- Как, опять Бака? Что-то не везет ему нынче, - и мы бегом направились к хижине Карася, где жили он и Бака с семьями.

Рядом с развалинами хижины стояли уже три шалаша, и в одном из них лежал Бака. Я заглянул в шалаш. Бака был без сознания и метался в бреду. На этот раз я не забыл успокоить его, усыпив. Стрела торчала у него в спине, под правой лопаткой, обломанная до половины, а наконечник остался в ране.

Ну, что же, дело знакомое! Не прошло и десяти минут, как стрела исчезла, все ткани тела были восстановлены, ликвидированы гемо- и пневмоторакс, и добавлен литр крови, который он потерял. Я разбудил его:

- Здравствуй, Бака, давно не виделись! Везет же тебе в этой битве!

- Уоми! Вот какие дела, меня снова подстрелили… - он прислушался к своим ощущениям, уже поднимаясь на ноги. – Ты опять меня спас, да? Как мне тебя отблагодарить?

- Самая лучшая благодарность будет, если ты хорошо поработаешь вместе со всеми, чтобы строить новые хижины – людям нужна помощь!

- Да, Уоми, можешь на меня положиться! Бака не подведет! – и, не тратя слов понапрасну, он пошел к хижине Карася, где женщины разгребали мусор.

* * *

До вечера Гарру бегал по поселку, разузнавая, где есть раненые и больные, и приводил меня туда. К вечеру все пятнадцать мужчин были «поставлены в строй», и еще два десятка женщин и детей прошли через мои руки, некоторые женщины и дети пострадали от суаминтов – были жестоко избиты, двое детей были при смерти, им разбили головы. Я залечивал ушибы и переломы, в том числе, у детей – открытые черепно-мозговые травмы, никто не успел умереть, но сам я к вечеру едва таскал ноги. Отпустив Гарру, я поплелся к хижине Гунды, с тоской предвидя еще одну ночь под открытым небом. Подойдя, я замер в изумлении – хижина была полностью готова, дверь занавешена шкурами, а над отверстием в кровле курился дымок и вкусно пахло жареным мясом.

Я нагнулся и вошел внутрь. У очага хлопотала Гунда, ей помогала Кунья. Едва я вошел, они кинулись ко мне.

- Что… что случилось? – пробормотал я, стараясь увернуться от них, но это у меня плохо получалось.

- Да ты посмотри на себя, Уоми! – прикрикнула мать. – На тебе лица нет! В могилу краше кладут! Наверное, всех раненых исцелил?

- Да… а что? Не умирать же им было… Особенно, детям… - и я с удовольствием отдался во власть ловких женских рук, которые меня раздевали, усаживали на нары, подавали печеное мясо, растирали ноги и спину – к вечеру я их уже не чувствовал.

- Вот теперь все, как должно быть, - смеялась мать, пока Кунья поливала теплую воду мне на ноги и растирала их пучками сухой травы. – Вот так положено, а не наоборот! – а я, тем временем, старательно жевал и глотал горячее мясо, только теперь почувствовав, как устал и проголодался. Насытившись, я не лег, а упал на нары, застеленные полуобгоревшей, но вполне еще годной медвежьей шкурой.

- Кунья, - позвал я. – Иди сюда, расскажи, что случилось? Как так быстро построили хижину? – Кунья тотчас присела рядом, обнимая меня.

- Так это же моя хижина, а я теперь – старшина! – засмеялся дед Аза из своего угла, где он скромно примостился, как делал уже много лет. – Вот и приказал всем собраться и быстренько построить! Но особенно подействовало, когда объяснил, что ты раненых лечишь, вечером придешь без сил… Вот тогда все сами кинулись на помощь, а на старшину им, в общем, плевать! – и Аза снова рассмеялся. – И мяса тебе нашли… А парни пошли на охоту, еды совсем нет. Только суаминты все зверье распугали, вокруг нет ничего…

- Я попрошу Дабу, и охота будет! – уверенно сказал я, и про себя пожелал, чтобы охотники до ночи набили столько зверя, сколько смогут унести. – Всю ночь свежевать будут! – пробормотал я, закрывая глаза.

* * *

Когда я проснулся, уже светало – через щели двери и потолочное отверстие сочился слабый свет. Я ощутил, что Кунья лежит рядом, а ее мягкие волосы рассыпались у меня по груди. Я протянул руку и погладил ее по волосам, потом по спине… Она проснулась мгновенно, и приникла к моим губам, обнимая жарко и страстно, прижимаясь всем своим обнаженным телом.

- Кунья, - прошептал я ей на ухо, - не забывай, прошу, что я еще не твой муж!

- Уоми, ты мне больше, чем муж! Ты – мое сердце, мое все! Без тебя нет Куньи!