Валерий Красников - Божественное вмешательство

Наверное, сабины удовлетворились победой над первым легионом, а может, и консула Прастиния пленили и теперь рассчитывают и так получить все, чего хотят, но Септимус беспрепятственно довел солдат к деревянной крепости построенной пару месяцев назад между Клузием и Тарквинии, как только Этрурия решилась воевать с сабинянами и самнитами.

«Разбиты…», — шептались гражданские. Префект Гай Велий, вытирая полотном потеющий лоб, спешил к выходу из крепости на встречу двум десяткам всадников из турмы Тулия. «Не может быть! Боги, сжальтесь надо мной», — шептал префект, понимая, что манипула обслуги даже за стенами укрепления не устоит перед объединенными силами самнитов и сабинян, разбивших легионы Прастиния.

Всадники спокойно въехали через распахнутые ворота. Луций Дасумий Туску декурион из турмы трибуна, увидев префекта, спешился и доложил:

— Центурион Септимус Помпа ведет манипулы второго легиона в крепость. Солдаты устали. Нужно подготовить достойный ночлег и еду.

— Как центурион? Где Консул? Что с Тулием? — Заикаясь от волнения, спросил десятника Гай.

— Первый легион разбит всадниками сабинянами. Что стало с Консулом мне не известно. Септимус Помпа спас наши задницы. Фаланга самнитов вырезана до последнего гоплита. Тулий погиб. Его тело вон на той лошади, — Луций указал на рыжую кобылу. Теперь Гай догадался, что сверток на ее спине и есть тело Тулия. — Наш трибун заслужил погребальный костер. А если сабиняне уйдут к Тарквинию, то мы вернемся, что бы достойно похоронить павших братьев.

— Сабиняне не станут воевать больше! Гней, позаботься о воинах, — распорядился Префект. И не обращая внимания на старого слугу, и на прибывших всадников поспешил в свои апартаменты, где его ждали мешки с серебром, выданные сенатом Этрурии на компанию. «Вот свезло, так свезло!», — Радовался интендант, — «Конница сабинян крепость не возьмет, а серебро первого легиона достанется мне! Что делать в забытой Богами Этрурии теперь? Хорошо бы столковаться да хоть и с декурионом и отплыть в Карфаген. Вот заживу!».

Префект Гай забыв обо всем на свете, делил серебро на свое и то, что он предъявит военным. Он не заметил надвигающихся сумерек и когда услышал голос Гнея, даже разгневался.

— Господин, в крепость прибыло почти пять сотен солдат.

— Я занят! К демонам их! — Заорал префект.

— Господин! Они требуют еды и кров, — и тут Гай, наконец, услышал, что именно ему говорит слуга.

Хрустнул засов, дверь распахнулась, на пороге замаячили широкоплечие фигуры солдат с зажженными факелами.

Префект Гай Велий уселся на мешок с серебром и схватился за сердце.

— Командир, эта крыса отошла к Харону, — Нумерий отпустил плечо префекта и тот рухнул на свежевыструганные доски пола.

— Руфус, поставь охрану. Где ты там Гней? Теперь ты префект в лагере. Я хочу, что бы солдаты поели поскорей. — Септимус хлопнул по плечу Руфуса и вышел из дома. Отыскав взглядом слугу отошедшего к Богам префекта, грозно спросил снова, — Ты слышал меня?

— Да, Господин. За домом префекта продовольственный склад, а казармы солдат на юге лагеря.

— Ведите солдат в казармы, старшим в контуберниях получить еду, — центурионы второго легиона отсалютовали Септимусу и с улыбками разошлись.

«Из нашего молодого трибуна будет толк», — услышал Септимус, брошенную кем-то из центурионов фразу.

«Это приятно, быть трибуном», — прошептал Септимус и направился вслед за Гнеем к складам.

— Друзья, я хочу рассказать о последних новостях, что привезли разведчики Луция, — Септимус пригубил вино и окинул взглядом лица товарищей. Лишь один Мастама оставался серьезным. Даже Руфус, глупо улыбаясь, наблюдал за работающими прачками. — Сабиняне ушли из Этрурии. И судя по всему, Рим снова возродится.

— Ну и пусть! Мы теперь богаты и независимы. Даже старые центурионы, после того как ты щедро их одарил серебром, служат тебе. Нам достанется Этрурия, а сабинянам — их Рим. — Нумерий поднял кубок и, дождавшись того же от Мамерка, осушил его.

— Руфус! Убери вино. Некоторым оно мешает не только думать, но и слушать, — едва сдерживая прилив неприязни, попросил Септимус. Руфус сграбастал кувшин с кампанским и поставил рядом с собой. Показав эквам кулак, наконец, и сам понял, что сегодня командир собрал их по важному делу. — Пусть строят. Тут я с тобой Нумерий согласен. Возможно теперь, получив силой оружия, Рим и землю вокруг сабиняне успокоятся. Только это не та новость, ради которой я позвал вас преломить со мной хлеб. — Септимус поставил кубок на стол и постарался сказать как можно тише о второй новости. Хоть в этом и не было нужды: крепость, в которой укрылся второй легион Эртурии, пополнившись городскими манипулами из Клузия и Перузии, гудела сотнями голосов и звенела оружием тренирующихся солдат. — Консул Прастиний выжил. Он идет в Этрурию всего лишь с одной манипулой…

— Ты только прикажи, и легион вышвырнет Прастиния из Этрурии, — Руфус довольный собой почесал волосатую грудь и нежно погладил кувшин с вином. На самом деле в мыслях уже который день он грезил о собственном кораблике. Чтоб сидя на корме среди бескрайнего моря, попивать вино и считать серебро. Да ради такого счастья лично он, Руфус готов и трех консулов отправить скитаться по миру.

— Легион, может, и вышвырнет консула. Да только ничего не сможет сделать с сенатом и народом. — Потирая пальцами подбородок, ответил Септимус.

— Командир, — отозвался Мастама, — Отпусти меня в Этрурию. Быть может, пришло время помириться с отцом. — Септимус, сжав кулаки, бросил пронзительный взгляд на Мариуса Мастаму. — Ты не понял меня. Я хочу помочь!

— Как? Помирившись с отцом!

— Партия сенатора Мастамы обвинит Прастиния в убийстве Спуриния и его зятя, бездарном руководстве армией. А что бы другие в сенате оказали нам поддержку пошли пару манипул на Ильву (остров Эльба) и захвати рудники. А сам выйди на Апиеву дорогу и двигайся к Тарквинии. Сможешь взять город под защиту, объявишь там о наборе в новый легион. Тарквинии — это льняное полотно и парусный холст. Это — не шерсть с севера и не горшки Клузия и Ареция! Если упрочишься в Тарквинии, окажи сабинянам помощь в возрождении Рима, попроси взамен право на порт в Остии. А я рискну объявить в Этрурии, что и Ильва и Остия уже сейчас под твоим патронатом. И что Септимус Помпа стоит во главе двух легионов!

— Ты сможешь все это сказать? Это же ложь! — Не то, что бы Септимус отверг предложение друга, но сам он не верил, что предложенный Мариусом план может осуществиться полностью. Руфус, напротив, сверкая глазами, потирал руки. Эквы о чем-то шептались. Квинтус поднялся с места и стал подле Мастамы, глядя на того с восхищением. Тиберий и Прокулус скорее удивились не меньше Септимуса, но оставались невозмутимыми.