И Намор - В третью стражу

Ничего, — думает Матвеев, закрывая глаза, — вроде бы успеваю. Жаль, что нет пистолета… и кинжала нет, а прыгать в окно, — неизвестно как получится… Успеваю?

Значит, там, в подвале был Олег. А показалось, что это был его конец, ведь про Олега он, кажется, знал, что тот успел застрелиться. Или не успел? А кто тогда — в лёт, как утка, — получил пулю в спину, перепрыгивая с одного дома на другой на Рю де ла Редженс в Брюсселе? Нет ответа. Но вот же, гостиничный номер — где? — и ванна, с горячей водой, уже совершенно красной от крови из вскрытых вен, и он, Степан Матвеев собственной персоной, прислушивается сквозь шум в висках к тому, как ломают дальнюю дверь.

Успевает?

Да, он все-таки успевает, им ещё возиться и возиться. Дверей три и каждая завалена так, что без тарана не возьмёшь…

Жаль, что всё получилось именно так, — взгляд снова упирается в бритву…

Как же он мог забыть? Бритвой по горлу, куда как надежнее! Забыл… Но не страшно: уж на это-то простое действие у него точно хватит и сил и времени.

Жаль, что все получилось именно так…

Был ли этот сон вещим? Возможно. Но даже если и нет, что с того? Воспоминание о нем, как о реально прожитой жизни, сидело в плоти души, словно заноза или, вернее, не извлеченная вовремя пуля. Сидело, «гноилось», причиняя страдание, порождая горькую тоску, и не было забвения, вот в чем дело.

Может быть, об этом стоило поговорить с Олегом. Это ведь его профиль, но тогда пришлось бы, вероятно, рассказывать обо всем. Однако именного этого Степан делать и не хотел. Зачем? Вполне возможно, Цыц и сам видел такие сны. Да и неправильно — по внутреннему ощущению неправильно — было бы забывать то, что показало ему в ту ночь то ли провидение, то ли измученное недоговоренностями подсознание, то ли свойственный ему, как ученому, здравый смысл, помноженный на знания и логику. А вывод на самом деле был прост до ужаса. Взявшись за то, за что они дружно взялись здесь и сейчас, другого исхода трудно было бы ожидать. Так что, возможно, это был и вещий сон, а, может быть, всего лишь своевременное предупреждение, что жизнь не компьютерная игра и не авантюрный роман. В ней, в жизни, разведчики и подпольщики чаще умирают и в большинстве случаев умирают некрасиво. И значит, вопрос лишь в цене. Стоит ли игра свеч?

«Стоит», — решил Степан, закуривая.

Если вспомнить, это ведь именно он был «адвокатом дьявола» на памятной трехсторонней встрече в Амстердаме.

Три человека не в силах повернуть колесо истории вспять. — Сказал он тогда Олегу. — Ты ведь это собрался сделать, не так ли? Так вот, мы его даже притормозить вряд ли сможем, не то, что остановить.

Так он тогда сказал, потому что так и думал. Однако теперь — и полугода не прошло — все представлялось совсем по-другому. Вот, казалось бы, случайное действие — убийство Генлейна, а какие, черт возьми, последствия! И ведь Олег клянется и божится, что никаких «многоходовок» у него тогда в голове и в помине не было. Генлейн всплыл в памяти почти случайно притом, что Ицкович толком не знал даже, кто он такой этот чешский учитель физкультуры и на кого на самом деле ставит в своей борьбе за равноправие немцев. Советская школа, как известно, самая лучшая в мире, и там им всем рассказали, что Генлейн фашист. А ставил этот фашист, как оказалось, отнюдь не на Гитлера. Он был, разумеется, немецкий националист, но не нацист в духе германской НСДАП и ориентировался скорее на Австрию и, как ни странно, на Англию, с разведкой которой был связан. Но все это знал Степан и знал не тогда, а теперь. А вот тогда, когда полупьяный от «эффекта попаданчества» Ицкович ехал в Прагу, единственное, что было известно наверняка, так это то, что у лидера партии судетских немцев в 1936 году нет еще — просто не может быть — серьезной охраны. Эта-то «малость» и решила дело, и, гляди-ка, куда она их теперь привела!

Во-первых, судетский кризис случился на два года раньше «намеченного» и в совсем иной политической обстановке, осложненной к тому же еще одним политическим убийством — на этот раз маршала Тухачевского в Париже. И Мюнхена нет, и пока не предвидится, и Франция настроена весьма воинственно, если не сказать, агрессивно и явно антинемецки. И не только Франция. Теперь после крови — и, надо сказать, большой крови, — пролитой в Судетах, сдаваться на милость победителя, буде ими окажутся немцы, чехам, никак не с руки. И, кажется, в Праге кое-кто это уже твердо осознал и выводы, однозначные, из этого осознания сделал. Бенеш [329] ‫ ‬Эдвард Бенеш (1884 — 1948) — государственный и политический деятель Чехословакии (Чехии), второй президент Чехословакии в 1935–1948 годах. — демократ хренов — договорился с националистом Гайдой [330] Радола Гайда (настоящее имя Рудольф Гайдль, 1892–1948) — чехословацкий военачальник и политический деятель. Один из руководителей антибольшевистского выступления Чехословацкого корпуса, летом 1918 года — командующий чехословацкими войсками восточнее Омска. В 1919 командующий Сибирской армией колчака. 1920 — командир дивизии в Кошицах, а 1 декабря 1924 г. назначен первым заместителем начальника Главного штаба. В 1926 уволен в отставку и провел полгода в тюрьме. Позднее один из лидеров крайне правых чешских националистов. , возвратив того уже в апреле на действительную службу и, что характерно, в той же должности, с какой генерала убрали десять лет назад, обвинив — вот юмор-то где! — в шпионаже в пользу СССР. И вот, теперь уже заместитель начальника чешского генерального штаба, генерал Гайда, — «пробивает» в парламенте «новый план вооружений» и откровенно готовит страну к войне на два фронта: против Австрии и Германии, имея при этом за спиной опасную до крайности и ничего не забывшую Польшу [331] Имеется в виду Тешинский вооруженный конфликт между Польшей и Чехословакией (1919–1920). Причина — спор за обладание областью Тешинской Силезии. . Но и в самой Германии не все так гладко, как случилось в известной истории. О том, что немецкий генералитет был на самом деле отнюдь не в восторге от резких «телодвижений» своего фюрера им — то есть, Степану и остальным — Ольга рассказала еще в Арденнах. Однако в реальной истории армия быстренько заткнулась, стоило Адольфу «переиграть» Антанту в вопросе о ремилитаризации Рейнской области. И вот теперь, когда Гитлер получил такой афронт, положение в Германии безоблачным уже отнюдь не выглядело. И в Судетах пощечина, и в Рейнской области au creux de l'estomac [332] удар «под дых». . Впрочем, обольщаться не стоило. Оппозиция в Германии еще по-настоящему не созрела, да и не успеет созреть, если ей, разумеется, не помочь. Уже в начале мая появились первые признаки того, что Англия продавит все-таки возвращение Рейнской области Германии. Не совсем так, как хотел Гитлер, но в качестве компенсации за «умиротворение» Судет. Так что свой политический козырь Гитлер все-таки получит, и с этим, к сожалению, ничего уже не поделаешь. И все-таки, все-таки… Два, казалось бы, случайных «теракта», а на выходе совсем другая история, а на носу еще и Испания, и другие задумки в запасе имеются. Так что, выходит, все не зря.