И Намор - В третью стражу

— Rue Maitre Albert двадцать три. — Даже, несмотря на помехи, обычные для здешних допотопных сетей, Ицкович узнал голос Виктора и сразу же успокоился. Мандраж прошел, голова очистилась, и даже чувства как будто обострились. Во всяком случае, Олегу показалось, что краски стали ярче, воздух прозрачней, а звуки и запахи достигли той степени насыщенности, когда еще чуть — и начнет тошнить.

— Понял. — Подтвердил он прием.

— Rue Maitre Albert двадцать три. — Повторил Федорчук.

— Скоро будем. — Сказал Олег, уже прокручивая в уме наиболее короткий маршрут. — Отбой. — И положил трубку.

«Ну вот и все. Теперь начать и… кончить». — бросил на столик деньги и ровным, но быстрым шагом вышел из кафе.

— Скоро будем… Отбой.

Виктор услышал в трубке гудки и вернул ее на место.

— Благодарю вас, — кивнул он хозяину чайной, куда заглянул в поисках телефона.

— Чашку чая? — Предложил розовощекий старичок.

«А пуркуа бы и не па? — пожал мысленно плечами Федорчук. — Времени все равно вагон и маленькая тележка…»

— У вас есть красный юннаньский чай? — Спросил он.

— Разумеется, месье! — Всплеснул руками хозяин. — Недавно привезён, чудный крупный лист… Пирожное? Шоколад?

— Какой шоколад у вас есть? — Виктор сел за столик и достал сигареты.

— Бельгийский, месье. — С гордостью сообщил толстячок.

— Ну что ж, — Виктор вытряхнул из пачки сигарету, прикурил от зажигалки и снова посмотрел на хозяина заведения: Красный чай и два трюфеля.

Когда с салатом было покончено, Борис Саулович заказал еще порцию, а также cervelas — большую толстую сосиску, разрезанную вдоль на две части и политую особым горчичным соусом. Пива оставалось еще много, а Маршал задерживался. Но это была не его, Вула, забота. Личную охрану Тухачевского осуществляли совсем другие люди.

Пока суд да дело, он продолжил изучать улицу за окном. Вообще-то Борис Саулович предпочел бы сейчас закурить свою трубку или, на худой конец, папиросу, но не хотелось выделяться — достал сигарету. Достаточно уже было и того, что его французский оставлял желать лучшего. Впрочем, акцентом и ошибками в грамматике в Париже никого не удивишь.

Размышляя о Париже и населяющих этот сумасшедший город людях, Вул затянулся еще раз и обнаружил, что «вытянул» сигарету в три затяжки.

«Н-да…» — Вздохнул Борис Саулович, и в этот момент в бриссерию вошел новый посетитель, показавшийся Вулу знакомым.

Человек был похож на таксиста.

«Но если зверь напоминает кошку и мяукает, то, скорее всего, это кошка… Таксист. А?!»

Точно! Это был тот самый таксист, что привез Фервака. Те же моржовые усы, кепка и пиджак с поддетым под него шерстяным свитером.

С минуту Вул размышлял, является ли появление таксиста в бриссерии чем-то особенным, но вопрос — при ближайшем рассмотрении — оказался лишенным смысла. А что, собственно, произошло? Таксист доставил клиента и не уехал, а зашел перекусить или выпить пива в ближайшее заведение. И что? Не в «Веплер» же зашел, оно ему явно не по карману, а в пивную.

«Может быть, он всю ночь работал, а сейчас уже одиннадцать…»

Между тем, таксист спросил у гарсона «plat du jour» [163] Дежурное блюдо (фр.) и «une demi-blonde» [164] Полкружки светлого. и закурил вонючую сигаретку. Говорил он по-французски гладко и быстро, но с сильным «рязанским» акцентом. Впрочем, наметанным глазом Вул довольно быстро определил, что человек этот слишком молод, чтобы успеть поучаствовать в гражданской войне, но хочет почему-то казаться старше своих лет. Это — по большому счету — было единственным подозрительным пунктом. Все остальное превосходно подходило к имевшим место обстоятельствам. Даже то, с каким аппетитом тот принялся уплетать поданный ему cassoulet [165] Рагу из мяса или дичи с бобами, приготовленное в горшочке (фр.). .

«Таксист!» — Окончательно решил Вул. И как раз в этот момент к кафе подъехали три черных посольских автомобиля, а выскочившие из них крепкие ребята из личной охраны, прикрыли выходящего на тротуар Тухачевского.

— Что за шишка? — Спросил таксист, кивнув на окно.

— Не знаю. — Пожал плечами Вул.

— Интересно. — Таксист еще несколько секунд смотрел в окно, потом хмыкнул нечленораздельно в густые сивые от проседи усы, и вернулся к еде.

« К нам приехал, к нам приехал … Михал Николаич дорогой …» — Конечно, будь у нее оптика, все было бы наверное проще, но и без снайперского снаряжения, можно было бы попробовать достать Маршала прямо сейчас. Это, разумеется, была бы стопроцентная глупость. Попадет или нет — неизвестно, а операцию, с таким трудом спланированную и выведенную на финишную прямую, наверняка сорвет.

«Значит что? Будем ждать». — Ольга поглубже натянула шапочку и пожалела, что у куртки нет капюшона. По крыше гулял сырой холодный ветер, и уйти нельзя. Бывало, когда-то, она бегала и стреляла на соревнованиях, в дни и похуже этого парижского февраля. Но, с другой стороны, и она была тогда моложе.

«Моложе… И смех и грех! Все время забываю, сколько мне лет!»

Если честно, забывала она об этом крайне редко, а если и забывала, то не то, что ей двадцать четыре, а как раз наоборот. Это она кокетничала сама с собой, и в то же время понимала, конечно, что кокетничает. Но по сути, факт: быть снайпером тяжело и порой неприятно. Витя сидит в чайной — «Мне с верху видно все, ты так и знай!» — Степан в пивной, Олег где-то едет еще, сидит в авто, там не дует, Танька и вовсе в Москве. А она тут, на крыше, как прыщ на заднице, и кто, тогда, дурак, вернее, дура?

«Дураков не сеют и не пашут, а дуры… дуры сами ложатся».

Рагу оказалось вполне приличным, и Матвееву даже не пришлось изображать волчий аппетит. Да и пиво было вполне приличное, хотя если бы был выбор, он предпочел бы бельгийское, австрийское, на худой конец, чешское. Все-таки французы знатные виноделы, а не пивовары…

«Хотя и пивовары, кажется, тоже… А мужик-то здесь не просто так!»

Безусловно, знать наверняка, что держит именно в этой пивной в такое, можно сказать, детское время этого крупного и хорошо одетого немолодого мужчину, — невозможно. Но что-то здесь явно не так, и Матвеев решил исходить из худшего.

Сам он покидать пивную пока не собирался. Во всяком случае, мог себе позволить досидеть здесь до самого часа «Ч», который в данном случае следовало бы, пожалуй, назвать «мгновением истины», но дьявол, как известно, не в названиях, а в деталях. И потому пивная, расположенная всего в ста метрах, отличная позиция для наблюдения за «точкой рандеву», вместе с немалым отрезком улицы, и превосходное место для одинокого таксиста, чья машина стоит не так чтобы очень далеко. И прикрытие у него — даже если тот жлоб и в самом деле чекист — лучше не придумаешь: голодный таксист — это ведь так естественно.