Евгений Ходоровский - Раднесь (СИ)

— Ты что, шаман? — немного ошалев от наглости незваного гостя, с которой тот без приглашения уселся в его любимое кресло, заговорил старик.

— Шаман? С чего вы…

— Откуда у тебя шаманский знак?

— Шаманский?! — немного опешил Артём, — мне дед его отдал перед смертью.

— Дед — шаман?

— Мой дед — не шаман! Что вы всё заладили: шаман, шаман! Что вообще происходит? Вы кто? Это вы со мной разговаривали у калитки? Как вам удалось передавать голос прямо мне в голову? Вы что, телепат?

— Тихо, тихо, парень, успокойся, — хозяин мягко приблизился к Артёму, встал у камина, руки его вскинулись в успокаивающем жесте, — так что ты там у калитки про какое-то объявление говорил?

— Я и говорю, вчера стою у информационного стенда нашего универа, курю, никого не трогаю…

— Куришь? Хм… — хмыкнул старик, — ну ладно, ладно, продолжай.

— Вот, стою. Прихожу в себя после лекции, преподаватель я, экономику читаю первокурсникам. Вымотался как чёрт, стою, отдыхаю. Вдруг женщина, первый раз её вижу, по имени меня называет и прям-таки требует, чтобы я прочёл объявление. Показывает на стенд, там бумажка приклеена, с вашим адресом… что-то про интуицию написано. Ну и в конце прибавка, мол, не забудьте ваш знак. Я сначала не придал этому всему никакого значения, но сегодня ночью…

Артём помолчал, сопоставляя факты. Старик молчал, из-за того, что его глаз опять не было видно, было непонятно, смотрит ли он вообще на Артёма, или закрыл их и пребывает мысленно совсем в других материях.

— Дальше, — промолвил старик, подбадривая Артёма.

— В общем во сне мне привиделось такое, такое… — Артём не мог словами выразить, — ну в общем я понял, что знак — это дедов амулет, что это очень важная вещь для меня. И что ответы на все вопросы я получу, если пойду по адресу, указанному в объявлении. И вот я здесь…

— Инициация, — пробормотал старик и отвернулся к окну.

— Что, простите?

— Тебя прислали ко мне для инициации, — чётко проговорил Василий, потом помолчал, повернулся к Артёму и спокойно добавил, — будешь приходить сюда каждый день к 19–00. Не вздумай пропускать. Это в твоих же интересах. С этой минуты твоя жизнь сильно изменится… и моя.

— Что всё это значит?!

— На сегодня всё. Уходи. Я сам в замешательстве. На все вопросы я тебе отвечу завтра. Ты должен быть здесь у меня в 19–00 завтра, понял?

— Понял, — машинально ответил удивлённый таким поворотом событий Артём.

— Иди.

— Послушайте, а вы кто?

— Не понял, что ты сказал?

— Я говорю, вы кто такой? — с силой стал говорить Артём, — Нет, ну я конечно могу вам поверить на слово, и как бычок на заклание ходить к вам каждый день ради какой-то там «инициации».

Артём встал с кресла и в упор глядел на Василия. В нём опять вскипала ярость, его по природе своей бунтарская натура ни в какую не хотела принимать на веру слова старика. Он верить не мог, ему отчаянно требовалось понимать происходящее.

— Что за мистика такая? — продолжил свой монолог парень, пока старик молча и удивлённо разглядывал его, — Вы что, экстрасенс какой-то?! Что за шутки с голосом в голове? Вы обладаете даром телепатии, да? А эту женщину, которая по сути направила меня к вам, вы и её знаете, одна шайка что ли?

Старик молчал. Видно было, что он борется с гневом, но в то же время нарастающее любопытство не позволяло просто прогнать наглеца. Василий не хотел ничего объяснять, не в его привычках раскрываться перед людьми.

Повисла долгая пауза, нарушаемая потрескиванием головешек в камине. Артём не хотел вот так просто сдаваться, он прикоснулся к чему-то непонятному, неизведанному, к огромному миру, верхушка айсберга которого лишь приоткрылась ему в лице сумрачного и грубоватого старика. Интуиция подсказывала, что нужно обязательно настоять на своём, чтобы хоть чуть-чуть, хоть малую толику предстоящей неизвестности приоткрыть, и помочь логике дать хоть какое-то привычно материалистическое объяснение происходящему.

— Нет, — глухо проговорил старик и снова замолчал.

— Что, «нет»?

— Всё — нет. Это ответ на все твои вопросы. Нет, это не мистика. Нет, я не экстрасенс, — на этом слове Василий чуть заметно усмехнулся, — Нет, голос в голове — это не шутки. Нет, я не обладаю даром телепатии. И нет, женщина из твоего рассказа мне не знакома, и мы не шайка.

— Вы что, издеваетесь?

Дед вздохнул. Гнев куда-то улетучился, безразличие вновь привычно захватило власть над Василием.

— Послушай, э-э-э Артём, кажется? — смягчился голос старика, — Так вот, Артём, мне на тебя плевать. До того, как ты стал ломиться ко мне в калитку, я и не подозревал о твоём существовании, так что это не заговор, не льсти себе.

Артём хмыкнул.

— Далее. То, что произошло, и что произойдёт в скором времени ни хорошо, ни плохо. Это объективная реальность, с которой, хочешь того ты или я, или не хочешь, придётся жить. С таким как я, это должно было произойти рано или поздно. Вот ты пришёл ко мне, и это случилось. И не спрашивай меня что именно!

Видя, что Артём готовится прервать его каким-то новым беспокойным вопросом, немного повысил голос Василий.

— Знание придёт к тебе само, наберись терпения, так надо. Я не наставник, не учитель тебе. Я не гуру какой-то в вперемешку с сенсеем, — опять усмехнулся в бороду старик, — Не жди от меня нравоучений, наставлений на путь истинный. У меня нет иного выбора, не по моей воле судьба свела нас, но с тобой произойдёт то, что должно произойти. У нас ещё есть немного времени, до того момента, как совершится инициация, как я этот процесс называю. Поэтому я расскажу тебе об этой штуке то немногое, что сам знаю, из сочувствия что ли.

Василий пожал плечами.

— Но давай не сейчас! Приходи завтра в семь вечера, — с мягким нажимом в голосе стал завершать монолог Василий.

— Вот дерьмище, — совсем без эмоций проговорил Артём, — ну ладно, давай, дед, до завтра.

Старик улыбнулся, но улыбка показалась Артёму скорее зловещей, чем ободряющей, он отвернулся от странного старика и ушёл, не оглядываясь. А Василий подумал: «Силён пацан, чёрт возьми! Меня как будто всего жгло, пока он не ушёл. Да и леший с ним!» И мысленно махнул рукой.

Пустота… Нет ничего. Ни тьмы, ни света, ни звука, ни запаха. Бывает, ночью просыпаешься, открываешь глаза — и никакой разницы. Но через некоторое время понимаешь, что лежишь, ощущаешь спиной простынь, а телом одеяло. Головой — подушку, нос чувствует запах дома. Он настолько привычен, что мозг исключает его из внимания, но, когда всё остальное исчезает, ты начинаешь чувствовать дыхание жилища. А тут, вообще ничего нет, отсутствие пустоты, отрицание самого отрицания. Ощущение отсутствия всяких ощущений, и даже этого ощущения нет, потому что нечем ощущать. Нет органов чувств, рецепторов, способных воспринять что-либо, и передать в мозг для анализа.