Руслан Мельников - Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг [сборник, litres]

Видимо, это был какой-то незнакомый Бурцеву ритуал. Фридрих фон Берберг ждал вопроса полячки и ответил незамедлительно:

– Я прошу вас дать мне что-нибудь взамен турнирного венца, прекрасная Агделайда. Какой-нибудь предмет вашей одежды, дабы я мог хранить его вечно или же, подвязав к шлему, идти с ним на битву.

Да что он себе позволяет, этот фриц недорезанный! При чем тут одежда чужой жены? Стриптиза ему захотелось, что ли? Бурцев все же встал между ними.

– Не смей, Аделаида!

Любимые зеленые глаза окатили его таким презрением, такой ненавистью…

– А в чем, собственно, дело, Вацлав? Благородный Фридрих фон Берберг объявил меня дамой сердца и…

– Ты, между прочим, замужем, Аделаида.

– Так и что? Многие рыцари выбирают в дамы сердца чужих жен и даже почтенных матрон с детьми. А потом в долгих странствиях неустанно прославляют их красоту и совершают подвиги в их честь.

Люди вокруг в недоумении взирали на их перепалку. Копье в руках фон Берберга чуть подрагивало.

– Вы что тут, с ума все посходили? – разьяренно тряхнул головой Бурцев.

– А, по-моему, безумен как раз ты! – Аделаида с дурацкой жестянкой на голове подбоченилась совсем уж не по-княжески. – Разве тебе не хочется, чтобы благородный рыцарь прославлял мою красоту?

– Ты знаешь, не испытываю ни малейшего желания.

– Ах так! Тогда вот…

Аделаида приподняла венец королевы, рванула с головы шапочку. Не рассчитала малость – головной убор упал в затоптанный снег. В руках княжны осталась лишь зеленая ленточка, крепившая филлет под подбородком. Полсекунды ушло на размышление. Затем полячка решительно отпихнула ногой испачканную шапочку и ловко повязала к склоненному наконечнику копья чистую ленту.

Вестфалец благодарно улыбнулся.

Аделаида улыбалась злорадно.

– Вот так-то, Вацлав!

Жестяная коронка лежала теперь на распущенных русых волосах. Тех самых, что так нравилось гладить Бурцеву. А теперь в любимых волосах путался холодный ветер.

И вдруг он понял все! Сама по себе сорванная шапочка – ерунда. Ленточка на копье фон Берберга – тоже фигня! Длинные русые волосы, разметавшиеся на ветру и перехваченные сверху лишь обручем турнирного венца – вот он, настоящий подарок! Замужние женщины не должны появляться на людях с непокрытой головой. Обруч же или венок на распущенных волосах носят только незамужние девицы. Ясно же, ясно все, как день: строптивая княжна дает понять, что между ними все кончено. Она больше не желает считать Бурцева своим мужем, а себя – его женой.

– Я уже говорила тебе, что думаю по поводу нашего так называемого брака, – прошипела Аделаида на прощание. – Разбойничья свадьба и жизнь вечной скиталицы – это не по мне, Вацлав. Так что прощай!

Совсем по-детски – как же это нелепо и неуместно сейчас! – княжна показала ему язык. Затем – пока он стоял, ошарашенный и раздавленный неожиданным заявлением – Аделаида нырнула под ограждения и в сопровождении конного фон Берберга решительно зашагала через ристалищное поле к трибунам знати. Ибо место королевы турнира – там. Не тут.

Е-о-оп-с-с-с! Бурцев, наконец, спохватился. Уводят же! Жену уводят средь бела дня! Его любимую, милую Аделаидку!

– Куда?!

Он вскочил на коня. Плевать на осторожность! Плевать на гештех! Плевать на отсутствие копья! Топхельм – на голову. Меч – из ножен. Прочь с дороги! Все!

Испуганный народец прыснул в стороны. Многострадальная ограда вновь рухнула под копытами взвившегося на дыбы жеребца.

– Фон Берберг! – проревел Бурцев из-под шлема. – Я вызываю!

Вестфалец развернул коня. Насмешливый взгляд, торжествующая улыбочка…

– Разве ты не согласен с тем, что Агделайда Краковская – прекраснейшая из женщин, несчастный?!

– Я не согласен с тем, что ее лента висит на твоем копье!

Фон Берберг кивнул:

– Вызов принят. Но ты уж подожди, пока я провожу королеву турнира на соответствующее ее положению и красоте место. Таковы правила. И потом… Я не вижу у тебя копья.

– Будем сражаться на мечах. Клинок у меня имеется.

Вестфалец улыбался все шире, все злее:

– Вообще-то я мог бы купить для тебя копье, раз уж тайные рыцари нынче так обеднели.

Бурцев негодовал. Вот ведь гад, еще и бедностью попрекает!

– Спасибо, обойдусь мечом!

– Жаль. Гештех боевых копий без коронелей – благородное состязание.

– Рубка на мечах – тоже достойное занятие, фон Берберг! У нас будут не тупые турнирные, а заточенные мечи.

– Ну, как знаешь… Честный бой насмерть или…

Еще одна многозначительная ухмылка.

Э-э-э, нет, хватит! Тут – без вариантов! Бурцев тоже зло осклабился под лицевой пластиной трофейного топхельма.

– Насмерть!

Некстати вспомнился располовиненный надвое крестоносец – тот, что пал возле прусского селения от страшного удара вестфальского рыцаря. А, плевать! На это тоже сейчас на-пле-вать!

– Насмерть! – еще раз повторил Бурцев. Твердо и решительно.

И все же насмерть в этот раз у них не получилось.

Зрелищный гештех пришлось прервать на не столь эффектную и более продолжительную схватку конных мечников. Дитрих фон Грюнинген воспротивился было нарушению регламента копейных поединков. Но тут уж реванш взял Герман фон Балке. Пожилому ландмейстеру не терпелось увидеть поверженным нового фаворита молодого соперника-ливонца. Отпускать фон Берберга победителем тевтон не желал. Епископ Вильгельм Моденский лишь растерянно развел руками. И то верно: кто вправе отказать двум рыцарям, изъявившим желание биться насмерть на мечах, если у одного из них нет копья? Неписаные правила светских турниров не в силах отменить даже папский легат.

Старший герольд, повинуясь кивку фон Балке, объявил о схватке. Распорядитель турнира долго и витиевато представлял вестфальца. О Бурцеве не было сказано ни слова. Да и что тут говорить, коли не видно ни герба, ни рожи. Тайный рыцарь – он и в Африке тайный рыцарь. И в Пруссии, разумеется, тоже.

Толпа выжидала. Люди заметно поутихли. Зрителей весьма озадачил неожиданный вызов. А может быть, дело в другом? Может, для одного турнирного дня второй тайный рыцарь с безгербным щитом-пустышкой – это уже чересчур? Или замирать сердца сейчас заставляет грозный вид боевого оружия?

Бурцева, впрочем, реакция окружающих ничуть не интересовала. Другая была сейчас забота у бывшего омоновца. На противоположном конце ристалищной площадки гарцевал потенциальный любовничек его законной супруги. Все еще страстно любимой, между прочим.

Ишь, как выеживается, как красуется, гад, перед трибунами! А там – Аделаидка! Родная, милая Аделаидка с идиотской жестянкой на голове стреляла широко распахнутыми глазками по сторонам. Вроде бы и испуганно, но в глазах тех все равно – радостные бесенятские огоньки. И довольная улыбка на губах.