Александр Громов - Запретный мир

Вдали громыхнуло. С почерневшего заката шла грозовая туча. Накрыться с головой накидкой? Но примет ли молния старую накидку за крышу? Юмми беспомощно оглянулась. Нет, негде укрыться. Ни пещеры, ни дупла…

— Сделай шалаш, — ни с того ни с сего проговорил Хуккан. Казалось, он вообще не смотрел на Юмми — и вот…

— Зачем? — Юмми растерялась лишь на мгновение и сейчас же по-мальчишески вызывающе шмыгнула носом. Дедушка учил присматриваться к сверстникам и перенимать повадки.

— Затем, что ты не парень. — Хуккан осклабился и вдруг фыркнул. — Меня не проведешь. Не знаю, что у Скарра на уме, а только я давно заподозрил. Я ведь с твоим отцом дружил, мы с ним вместе не в одном бою мечи тупили. И тебя я видел в тот день, когда ты родилась, только вас двое было, ты и твой брат, вот я и думал раньше, что померла девчонка. Тебе еще двух лет не исполнилось, когда пришел черный мор. Много народу тогда поумирало, почти что больше, чем осталось. Твои отец и мать умерли в один день, а еще бабка, а еще братишка… Вот Скарр и решил растить из тебя парня себе на смену, не так, что ли? Благо имя тебе досталось подходящее, равно годится что парню, что девке…

Юмми сжалась, как от удара. Екнуло сердце, и голос внезапно стал хриплым, как карканье вороненка:

— Ты… расскажешь всем?

— Мне-то какое дело, — насмешливо буркнул Хуккан и, помолчав, добавил серьезнее: — Почему я должен думать за Скарра да за вождя? Я охотник и воин, у меня своих забот полон рот. А ты не бойся. Я никому не скажу.

— Пить хочу, — пожаловался Юрик.

Витюня только покряхтел в ответ. Пить и ему хотелось, да что толку? Поди найди воду в кромешной черноте — только зря туземцев рассмешишь да ноги поломаешь.

— А мясо у них тухлое, — сказал Юрик, мучаясь отрыжкой.

— Сушеное.

— Сухое и соленое, а все равно тухлятиной отдает, а этим хоть бы что, лопали и не давились. Как они это едят, а? Воняет же.

— Ты тоже ел, — напомнил Витюня.

— С голодухи и ежа со шкурой сожрешь. На халяву хлорка — творог. А вот лепешки у них ничего, только пресные…

— А ты хотел соленых?

Юрик вздохнул и несколько секунд не мог выдохнуть. Соленых! Вот гад… Ладно бы издевался штангист — так ведь нет, спросил совершенно простодушно!

Он с трудом сглотнул комок слюны. Сначала он завидовал неприхотливости аборигенов, легко обходящихся без еды и воды, потом начал злиться. Единственно гордость не позволяла ему пристать к туземцам с претензией: мол, хоть утопите, сволочи, но дайте напиться!

— Супермены хреновы, верблюды…

— Тихо, — сказал Витюня.

— А что?

— Молчи.

Вдали внятно громыхнуло. Пронесся и стих порыв ветра, скрипнула поблизости корявая сосна.

— Гроза будет, — оживился Юрик. — Слышь, Носолом? Может, еще попьем водички.

Витюня уже не в первый раз успел пожалеть, что сообщил нахальному мозгляку свою фамилию. Ох, допросится он когда-нибудь…

— Я Ломонос.

— А я что говорю? Поищи-ка лучше ямку в скале. Найдешь — мусор выкинь.

— Зачем?

— Воду куда набирать будешь — в валенки?

— В твой шлем.

— Ага. Ты сперва подкладку понюхай.

Громыхнуло сильнее. Туча уверенно пожирала искры звезд. На западе резвились молнии.

— Ох и польет сейчас…

— Угу, — отозвался Витюня.

— Ты лом-то не бросай. Может, у туземцев полагается во время грозы жертвы приносить какому-нибудь Перуну или этому… забыл, как его… Пригодится отмахиваться.

— Угу.

— И не выставляй его острием вверх. Опусти.

— Почему?

— Громоотвод потому что.

Витюня не успел сообразить, есть ли в словах Юрика резон или нет. Ни с того ни с сего закололо в пальцах, и по черепу поползла кожа, словно скальп решил вдруг зажить своей самостоятельной жизнью. На острие лома с сухим треском зажглось голубоватое пламя.

Юрик икнул. Оба аборигена как по команде вскочили, затем присели в ужасе. Кажется, старший даже немного подвыл. Младший судорожно схватился за облезлую шкуру и укрылся ею с головой.

— Ы-ы-ы, — потрясенно сказал Витюня. Пламя потрескивало, тепла от него не было никакого.

— Св-вятой Эльм, — заикаясь, объяснил Юрик. От сильного удивления его брови ползли к макушке. — Огни так называются. Блин, впервые вижу…

— Чо?

— Ничо. Не боись, это, говорят, не опасно. Мурашки по коже бегают?

Витюня помрачнел.

— Бегают. А зачем это?

— Ну и пусть бегают. Тебе жалко, что ли?

— Я про огонь. Зачем?

— Низачем. Сам по себе огонь. Явление природы.

По лицу Витюни ясно читалось, что он с удовольствием поймал бы того, кто выдумывает такие явления, и потолковал бы с ним по душам.

— Ну, теперь все, — нервно сказал Юрик, пытаясь пригладить вставшие дыбом волосы. — Ты на этих-то глянь!.. Теперь ты у них вроде архангела. С огненным ломом. Если постараешься, так и в боги, пожалуй, выйдешь. Слышь, ты человеческие жертвы смотри не принимай! Пусть деньги жертвуют или от крайности пиво…

— Иди ты… — отмахнулся Витюня, с насупленным изумлением глядя на потрескивающее холодное пламя. Оно постепенно съеживалось, затем запрыгало, как прыгает огонь на полене в потухающем костре, и наконец исчезло.

Хлынул ливень.

Суор, младший вождь племени Рыси, ничуть не ошибся: плосколицые не решились на новый штурм долины ни ночью, ни утром. Всю ночь дозорные слышали, как женщины пришлых дикарей выли по множеству погибших, как стучали бубны чужих чародеев, призывая гнев болотных духов на головы людей Земли. С рассветом в полете стрелы от вала показались несколько безоружных врагов, они кричали и жестикулировали, видно, прося вернуть тела своих для погребения. Их отогнали стрелами. Орда отступила к полудню следующего после великой битвы дня. Пусть-ка теперь, ослабев, попробует прорваться через горный пояс где-нибудь еще!

Высланные Растаком разведчики, осторожно продвигаясь за врагом и каждоминутно рискуя попасть в засаду, проводили орду до самых границ охотничьих угодий племени. Не было сомнений: плосколицые уходили назад, к Матери Рек. Вряд ли они скоро посмеют сунуться туда, где крепко получили по носу! Даже зверь помнит полученный урок, а человек и подавно.

Отгуляв на пиру, больше похожем на тризну, обильно похмелившись утром, ушли и оставшиеся союзники, унеся единственного убитого сородича и лучшую часть добычи. Старый чародей Скарр лежал в жестокой лихорадке и ни к чему не был пригоден; Дверь в мир Рыси с грехом пополам нашел Ер-Нан, а сам ли открыл ее или не без помощи с той стороны — как знать. Вернувшись, хвастал, будто сам.

Еще раньше ушли уцелевшие воины из племени Вепря. Уходили налегке, оставили часть выторгованной добычи и своих павших, обещав вернуться за ними не позднее завтрашнего дня. Торопились, опасаясь того, что непременно сделал бы Растак, что надо было сделать… если бы не отговорил старый колдун. Успели разнюхать Вепри, где Дверь, или нет, оставалось гадать.