Мэтью Кирби - Последние потомки. Гробница хана [litres]

Для Дэвида это прозвучало зловеще, но Грейс и Шон, вероятно, сказали бы, что это для его же блага.

– Не знаю, хочу ли я, чтобы мою дверь запирали.

– Только временно, – сказала Виктория. – Я также попросила принести мне записи с камер видеонаблюдения с прошлой ночи, чтобы я могла лично увидеть, что произошло.

Дэвид еще больше ужаснулся, его сердце неистово билось.

– Правда?

– Тебе нечего стесняться, – сказала она. – Я просто не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

И опять все досталось Оуэну, а Хавьеру пришлось сесть сзади и смотреть, как Гриффин контролирует его друга в блестящем новом Анимусе. Но это было прекрасно – потому что Хавьер нуждался в отдыхе от Оуэна. У Хавьера было множество своих заморочек, не считая дел Оуэна, но сейчас это не имело значения. Просто так оно и было. Он, так или иначе, не мог злиться на Оуэна. Хавьер чувствовал себя обязанным ему.

Но это не значит, что ему не было скучно просто сидеть и ждать.

Ребекка уехала несколько часов назад. Похоже, в полуразрушенном сарае снаружи стояло несколько машин, и она взяла одну из них, вероятно, отправившись на другое задание ассасинов. Вторая машина все еще была там, и Хавьер серьезно поддавался искушению взять ее и уехать.

Но куда?

Они прятались здесь по определенной причине: за ними гнались тамплиеры, и беглецов было значительно меньше. Хавьер начал понимать, что значит быть ассасином: всегда в бегах, постоянно в подполье, часто в одиночестве.

Именно так Хавьер чувствовал себя в течение бóльшей части своей жизни. В третьем классе он понял, что он другой. К седьмому классу его странность получила имя. Долгое время он скрывал от всех тот факт, что он гей, и ощущал себя очень, очень одиноким. Все стало лучше после того, как он заявил о своей ориентации родителям и брату, а теперь, когда он признался Оуэну, еще немного того одиночества ушло. Но он не думал, что когда-нибудь полностью избавится от него. Внутри него всегда будет ребенок, который понимает, что притворяется. Просто притворяется таким, как все.

– Ты голоден?

Гриффин сидел за компьютерной консолью, где контролировал симуляцию Оуэна.

– Да, – сказал Хавьер.

– Там, в углу есть мини-холодильник. Ребекка, вероятно, припасла еды.

Хавьер встал с ящика, на котором сидел, и пошел проверить. Открыв гудящую дверцу, он нашел запас овощей и продукты с соевым творогом, которые предположительно имели вкус индейки и сыра.

– Ребекка случайно не вегетарианка? – спросил Хавьер.

– Да? Почему? – спросил Гриффин, оборачиваясь.

Хавьер только кивнул в сторону холодильника.

– Хреново, – сказал Гриффин.

В ящике с продуктами была еще буханка хлеба из пророщенной пшеницы, поэтому Хавьер сделал себе сэндвич с псевдоиндейкой и недосыром.

– Вам сделать? – спросил Хавьер.

Казалось, ассасин на миг задумался, и наконец, кивнул с хмурым взглядом. Хавьер сделал второй сэндвич и принес ему.

– Он в военном лагере монголов, – сказал Гриффин, указывая на генетический код на экране и изображение предка Оуэна, крадущегося между палаток. – Хочешь сесть рядом и посмотреть?

– Я в порядке, – сказал Хавьер, возвращаясь на свой ящик.

Он не хотел смотреть. Он хотел сделать . Что-то реальное, а не воссоздавать древние воспоминания в Анимусе.

– Как вы думаете, он долго там пробудет?

– Понятия не имею, – ответил Гриффин. Он съел уже половину сэндвича. – Твой друг Монро не оставил нам точную дорожную карту.

Карта могла бы помочь до того, как Монро втянул их в этот секретный параллельный мир. Хавьер вспомнил первое использование Анимуса, когда Оуэн надеялся, что сможет использовать свою генетическую память, чтобы доказать невиновность своего отца. Такого рода доказательства было невозможно представить в суде, поэтому юридически они были бы бесполезными. Но Хавьер думал, что дело было не в судах. Оуэну нужно было доказать что-то самому себе.

Во время этих размышлений у Хавьера возникла мысль о том, что он мог бы сделать. Что-то, что действительно помогло бы Оуэну, одновременно предоставляя Хавьеру возможность сделать что-то важное. После побега прошлой ночью в его кожаной куртке все еще оставалось много снаряжения.

– Мне нужно прогуляться, – сказал он.

Гриффин едва взглянул через плечо.

– Не очень хорошая идея.

– Я схожу с ума, Гриффин. Мне просто нужно немного воздуха.

Гриффин хмыкнул.

– В радиусе нескольких километров здесь ничего нет, – сказал Хавьер, вставая с ящика. – Я не пойду далеко.

Гриффин наконец повернулся лицом к нему, посмотрел ему в глаза и сказал:

– Хорошо. Через двадцать минут возвращайся. Сделай так, чтобы я не выходил тебя искать. Я работаю с симуляцией.

Хавьер кивнул и поднялся по лестнице дома с привидениями, покинув высокотехнологическое укрытие ассасинов. Он не собирался возвращаться через двадцать минут, и Гриффин ничего не сможет сделать. Он не мог оставить Оуэна в Анимусе без присмотра. Гриффин, вероятно, будет в ярости, но сейчас Хавьер не особо беспокоился об этом. Наверху, в этом сооружении из ржавых гвоздей, осколков и пыли, было все так же темно. Хавьер вышел через входную дверь, осторожно закрыв ее за собой, чтобы включился электронный замок, а затем направился прямо к сараю.

Поднялся ветер, раскачивая верхушки деревьев и высокую траву. Хавьер надел капюшон, засунул руки в карманы, и, плотно прижимая локти к торсу и опустив голову, двинулся к машине. Добравшись до сарая, двери которого были настежь открыты, он увидел простой седан. Следующей проблемой были ключи. Хавьер понятия не имел, как завести седан без ключа, и надеялся, что кодекс ассасина предписывает хранить ключи в машине.

Они были прямо под ковриком для ног.

Забравшись внутрь, Хавьер включил зажигание и выехал из сарая. Он проехал мимо дома, не включая фары. Он ожидал, что Гриффин вот-вот выбежит через входную дверь, но ассасин не показывался, и Хавьер медленно поехал по грязной дороге. В сотне метров от дома он включил фары, прибавил скорость и покатил в город.

Полицейский склад не очень серьезно охранялся. У центрального входа дежурила пара полицейских в синих униформах, но Хавьер не собирался входить через центральную дверь. Он даже не был уверен, что это не станет пустой тратой времени, но хотел что-то сделать для Оуэна, чтобы искупить вину за те годы, когда он мало что ему объяснял.

Склад был огражден сетчатым забором с колючей проволокой. На углах здания и на заборе висели камеры видеонаблюдения. Несколькими выстрелами из арбалета-пистолета Хавьер вывел из строя ближайшие камеры. Затем он забрался на ограждение, перешагнул колючую проволоку и спрыгнул, легко приземляясь на ноги.