Мэтью Кирби - Последние потомки. Гробница хана [litres]

– Они уже недалеко, – он обнял ее, чтобы согреть. – Смотри внимательно.

– Я вижу больше, чем ты, – сказала она и мягко толкнула его локтем в бок.

Туман немного рассеялся, корабль ощутимо качало волнами. Наконец, в серой мгле что-то мелькнуло. Гирид шагнула вперед, поправляя мех. Стирбьорн поднял руку, и его капитан приказал гребцам остановиться. Корабль замедлился. Стирбьорн наблюдал, как неясные очертания формируются в четкие образы.

Наконец из пустоты, как будто из темного царства Нифльхейма [34] В германо-скандинавской мифологии – один из девяти миров, земля льдов и туманов, местообитание ледяных великанов, один из первомиров. , появились ворота, вырезанные из огромных деревьев и окаймленные ржаво-красным железом. Они охраняли вход в гавань. Каменная арка, возвышавшаяся над воротами, была оснащена башней и катапультами.

Стирбьорн ступил на нос своего корабля.

– Я сын Олофа! – проревел он, его голос эхом отразился от скал. – Бьорн, законный король Швеции! Прошу аудиенции у вождя Палнатоки!

С башни ответа не последовало. Корабль Стирбьорна ветром несло к воротам.

Гирид бесстрашно и нетерпеливо взглянула на него.

– Я прошу вас открыть ворота вашей гавани! – закричал Стирбьорн. – Ибо вы столкнетесь с моим гневом, если откажетесь впустить меня!

Через некоторое время послышался лязг металлических цепей, и ворота приоткрылись настолько, чтобы корабль мог пройти. Стирбьорн приказал спустить парус, и мужчины снова начали грести. Они проскользнули через ворота и оказались в гавани Йомсборга, месте для стоянки, где могла поместиться дюжина кораблей викингов. Сам город, укрепленный каменной оградой и деревянным частоколом, находился в конце бухты. Капитан приказал кормчему и гребцам направляться туда.

– Как ты объяснишь мое присутствие? – спросила Гирид.

– Мне не придется.

– Но йомсвикинги не впускают женщин в свою крепость.

– До сегодняшнего дня, – процедил Стирбьорн.

Если он добьется цели своего прибытия, здешние порядки сильно изменятся.

Когда его драккар добрался до пристани, Стирбьорн увидел группу людей, ожидающих его. Все они были огромными. Конечно, меньше, чем он сам, но явно с хорошей боевой подготовкой, как у каждого йомсвикинга. Увидев их, Шон вспомнил про знаменитое Бродвейское подразделение полиции Нью-Йорка, сотрудником которого был Томми Грэйлинг.

– Зачем ты прибыл? – спросил один из мужчин с пристани.

Стирбьорн спустился на берег, пока его люди ставили корабль на якорь.

– Я прошу аудиенции у вождя Палнатоки.

– Мы слышали. Зачем?

– Это наше с ним дело.

– Почему ты привез женщину в Йомсборг? – спросил другой из гигантов, глядя на Гирид, стоящую на носу корабля.

– Она моя сестра, – сказал Стирбьорн. – Дочь короля.

Гиганты посмотрели друг на друга, и первый из них сказал:

– Палнатоки решит ее судьбу.

Стирбьорн кивнул и вернулся, чтобы помочь Гирид выбраться из корабля. Взявшись за руки, они последовали за группой людей. Они проходили мимо городских оборонительных укреплений, и через сам город. Город выглядел как сплошные казармы. Повсюду работали кузнецы, упражнялись воины, пилили и строгали плотники. Все в этом месте напоминало о войне, силе и славе.

Наконец они дошли до большого зала. Двери перед Стирбьорном и его сестрой распахнулись. Брат с сестрой вошли в длинное, тусклое помещение, посреди которого горел очаг. По сторонам, среди резных деревянных колонн, стояли скамейки, из-под потолка свисали стяги. В дальнем конце стоял мужчина размером со Стирбьорна. У него были темные волосы и смуглая кожа, на плечах – шкура черного медведя.

– Подойдите сюда! – позвал их мужчина.

Стирбьорн и Гирид направились к нему.

– Что привело тебя в мой зал, Бьорн?

– Палнатоки, – сказал Стирбьорн, подходя к вождю, – надеюсь, ты слышал о предательстве моего дяди.

– Я слышал, что он отравил твоего отца и лишил тебя короны.

– Это правда, – сказала Гирид.

Палнатоки проигнорировал ее слова и пока отказывался даже смотреть на нее.

– Я спрашиваю тебя еще раз. Зачем ты пришел, Бьорн?

Стирбьорн пристально посмотрел на вождя.

– Я пришел за твоей армией, – ответил он.

Чжи дождалась, пока монгольский воин полностью исчез из виду, и позволила себе рухнуть на землю. Если бы не припрятанный последний болт, она была бы уже мертва. Она жалела, что не убила его, но боль в колене лишила ее равновесия и способности соображать, и лишь поэтому клинок не достиг своей цели. Он, возможно, вернется в свой лагерь, но возможно и нет. Сейчас Чжи нужно было возвращаться в свой.

Стрела вошла в колено под углом, и древко пробило ее коленную чашечку. Но после того как монгол выдернул наконечник стрелы, перелом усугубился. Она еще не думала о повреждении. Сейчас ей нужно было карабкаться.

От каждого движения на глазах выступали слезы. Она сжала зубы настолько сильно, что боялась, что они сломаются, и не издавала ни единого звука. Оуэн чувствовал агонию в ее сознании, мысленно она кричала от боли.

Чжи пыталась подковылять к пещере, таща ногу за собой, но силы покинули ее, и она упала на землю. Но ползти было невозможно. Все, что ей оставалось, это медленно тащиться, хныкая от боли каждый раз, когда древко стрелы цеплялось за скалу или корень, превращая ее колено в кровавое месиво.

В конце концов, вытирая пот и слезы с лица, она добралась до входа в пещеру. Чжи внимательно осмотрела растущие рядом деревья на предмет разведчиков или шпионов, и, удовлетворившись результатом осмотра местности, забралась внутрь.

Холодная вода ручья освежила ее, она умылась и напилась. Она чувствовала себя здесь в безопасности, и когда не двигалась, боль немного утихала. Ей пришло в голову, что она может спрятаться здесь как раненое животное, которое ищет нору, чтобы умереть. Она могла закрыть глаза, лечь на землю, и позволить себе отойти в мир иной.

Но ее отец не допустил бы этого. Она чувствовала его дух, как будто бы он находился в перчатке на ее запястье, подбадривал и призывал ее двигаться дальше.

Чжи продолжила свой путь через пещеру, слыша эхо собственных стонов. Боль была просто ужасной, невыносимой. Сломанное древко стрелы цепляло камень, вызывая адскую боль в каждой клеточке ее тела.

Она много раз останавливалась, чтобы отдохнуть. Пробираясь в темноте, она шаг за шагом продолжала свой путь.

Спустя несколько часов, которые показались ей днями, она заметила проблеск света наверху и устремилась к нему. Последние метры были самыми тяжелыми, но в итоге она выползла из пещеры навстречу рассвету.

На пути к Рыбному Уступу ей никто не встретился, и, добравшись до хижины Кана, Чжи получила блаженный отдых. Она ждала, боль становилась сильнее. Наконец, дверь открылась, послышался стук посоха, и она увидела над собой Кана.