Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

«Нет, Рогоффа никак не потяну, - трезво взвесил я свои возможности, - если только валить из пистолета в спину. Но что это изменит? Только привлечет лишнее внимание. Значит, надо убирать Гагарина - это единственная ниточка, ведущая именно ко мне. Решено. Осталось придумать как».

И я поморщился, представив худший вариант зачистки Вани.

«Ой-ё… А　с квартирой для Мелкой я как сдурил…» - В　этот момент я ощутил себя кошкой, которой вдруг остро захотелось перепрятать котят.

Я торопливо выбрался из теплой кровати. То ли от страха, то ли от свежего воздуха по телу россыпью разбежались мурашки. Я　закрыл форточку и окинул взглядом сонный еще двор. Похоже, за ночь на улице серьезно похолодало, а　день сегодня будет солнечным.

- Так… - произнес я вполголоса и принялся за поиски носков. - Гагарин. Эх, Ваня, Ваня… Попробую все же дать тебе шанс.

Вторник 14　марта 1978 года, ранний вечер

Ленинград, Садовая улица

Ранним вечером в гулких коридорах Финэка повисала тишина. Лишь изредка из-за далекого поворота долетал дробный перестук каблучков какой-то засидевшейся в библиотеке энтузиастки или шлепанье тапок подслеповатой технички. Множество пронизывающих старое здание лестниц и переходов, пропускная система на входе и непосредственная близость к Галёре - идеальное место для конфиденциальных встреч в ту пару часов, когда кафедры еще открыты, а　студенты и большинство преподавателей уже разбежались.

Как хорошо, что я практически сразу это сообразил! Гагарин, вылетев отсюда на четвертом курсе, сохранил не только свой собственный студенческий билет, но и налаженные связи с секретаршами ректората. Благодаря этому (и небольшому флакончику духов в придачу) у меня уже в прошлом апреле появилась чин чинарем оформленная книжица, дающая свободный допуск в это здание.

- Раз, - негромко скомандовал я, - два, три. Сезам, откройся!

Раздался легкий щелчок. Я　потянул дверь на себя и убрал отмычки.

- Прошу, - взмахнул рукой, пропуская Гагарина в пустой класс.

- Эх, - в　который раз завистливо вздохнул он, - клево тебя отец натаскивает.

Я затворил тяжелую дверь и достал из внутреннего кармана куртки переснятый карандашный портрет:

- Смотри, он?

- Он, - сразу уверенно признал Ваня, а　потом замялся. - Только он тут вроде чуть старше выглядит…

- Да? - Я　с неприязнью посмотрел на фотопортрет Рогоффа, потом выдохнул: - Плохо, Вань. Все плохо. Совсем.

- С чего это вдруг? - Гагарин с тревогой покосился сначала на дверь, потом на окно.

«А бегать от опасности ему не привыкать, - сделал я вывод, - и это хорошо».

Я оседлал стул и побарабанил пальцами по спинке. Уверенное опознание Рогоффа выбило меня из седла - оказывается, внутри я долго надеялся на лучшее. Пожалуй, даже слишком долго…

- Ты чего скис-то? - Ваня озабоченно заглядывал мне в глаза.

- Плохой расклад, - пояснил я, - в　первую очередь - для тебя. Эх, закурить бы… Да бросил.

И я тяжело задумался.

- Ну, - подергал он меня за рукав, - что случилось-то?

Ну что ж, вот и пригодилась на всякий случай легенда, измышленная мною, пока я рисовал Джорджа:

- Подстава то была, Ваня. И не простая, а　хитро выкрученная. И　ничего с ней еще не закончилось, все для тебя только начинается. Ну и для меня, дурака, заодно. Просто исход для нас будет разным… Тебе - тюрьма, мне - волчий билет и армия после школы. Но это даже справедливо, - добавил я задумчиво, - пропорционально содеянному, так сказать…

- Да что я сделал-то?! - тоненько взвизгнул Ваня.

- Болтал, - сурово отрезал я.

- Нет такой статьи! - с　жаром воскликнул он.

- Эх, Ваня, Ваня, - покачал я укоризненно головой, - ты же взрослый мальчик уже, должен знать: был бы человек, а　статья найдется.

Он заелозил на стуле, на лбу его проступила мелкая испарина.

- Это ты у нас птичка-невеличка, - начал я загонять Ваню в нужный мне угол, - и порхаешь в одиночку, а　серьезные люди работают командами. А в Комитете у нас серьезные люди, поверь. Так вот, эти команды конкурируют, и　порой очень остро. Моего батю последние месяцы выбивают из его сборной. Уже один раз подставили, и вот он здесь, а　не в Москве. Теперь хотят окончательно добить, и ты, из-за своего длинного языка, оказался для этого подходящим инструментом. Понимаешь, - резко наклонился я вперед, - они хотят взять тебя за зад и получить компромат на меня. Рассчитывают, что батя кинется меня защищать и капитально тем подставится. Все! Им - ордена, тебе - длинный срок, мне - армия после школы, батю в отставку…

От Вани пошли едкие флюиды страха.

- За что срок-то? За что ордена? - сбивчиво забормотал он, пуча глаза.

- А это действительно интересно, - согласился я. - Представляешь, ты был прав: тот губастый - действительно западник. Хочешь смейся, хочешь плачь, но ты говорил с самым настоящим агентом ЦРУ. Его на тебя целенаправленно вывела та самая конкурирующая команда: дали услышать пущенный тобой слух про ракеты и «Петрозаводский феномен». Представляешь, что было бы, если бы ты тогда взял от него деньги?

Гагарин потерянно молчал - похоже, живо представив созданную мною реальность.

Мне пришлось задрать бровь. Он торопливо облизнул губы и покорно задал нужный вопрос:

- Что?

- А все! - охотно развел я руками. - Все! Деньги от агента ЦРУ за рассказ об испытаниях советских ракет! Десяточка минимум, а　так-то пятнашка. Это тебе не комфортная во всех отношениях двуха за спекуляцию, все было бы по-серьезному.

Ваня изошел таким острым запахом пота, что мне пришлось отодвинуться назад.

- Но я же не принял денег! - Голос его к концу фразы сломался на писк.

- Верно, - согласился я, - ты тут молодец, а　я был тогда не прав… Но задача-то у конкурентов осталась, ее не сняли. Возьмут тебя скоро, соколик. - И　я посмотрел на него с сожалением. - Так или иначе возьмут. Если не на агенте ЦРУ, то на мелочовке - ты же каждый день подставляешься, в　том твоя работа. И расколют тебя до самой задницы очень быстро, когда покажут статью и пятерик на зоне за ней. Покажут и пообещают скостить до двухи за хорошее поведение… Самое смешное, Вань, знаешь в чем?

- В чем? - обреченно переспросил он.

- А ты полученной двухе радоваться будешь, как ребенок, - улыбнулся я ему. - И потом, когда тебе треть срока заменят за хорошее поведение на «химию» [13] Разговорное обозначение исправительных работ без лишения свободы. , еще раз порадуешься. Правда, здорово, когда впереди так много поводов для радости? Заодно и перевоспитаешься. На Галеру тебе все одно потом не дадут вернуться… Рабочую профессию получишь…

- А если не подставляться? - Он смотрел на меня с нелепой надеждой. - Уеду в отпуск… На месяц-два или даже до конца лета…

Я с сожалением причмокнул и продолжил запугивание: