Михаил Королюк - Спасти СССР. Манифестация

- Хорошо, - согласился Рогофф, - веди.

Шли молча: все было сказано, и　Джордж приступил к восхождению на пик своей формы.

Еще в театральном туалете он прокапал в нос боевой коктейль из трех анксиолитиков, и　мир вокруг теперь играл свежими красками. Сейчас наступило время для расширения достигнутых эффектов, и　в рот отправилась пластинка жевательной резинки. В этом «Ригли» от оригинала был только логотип, даже этикетку для них делали под заказ, легендируя резкий кисло-терпкий вкус сказкой о пробном выпуске. Впрочем, никакой специальной химии тут не было. Жевание само по себе разгоняет мозговое кровообращение; кислинка придает зрению дополнительную остроту и ночную чувствительность - это хорошо знают снайперы; терпкость вкусу дарил концентрат боливийского тримате.

Когда спутники миновали центральный вход в Гостиный двор, Джордж запрокинул голову до упора, словно вдруг заинтересовавшись облачным небом, а　через несколько секунд резко кивнул. На миг мир вокруг поплыл, затем по затылку, ушам прошла волна тепла и наступила необычайная ясность мысли.

Еще через десять шагов Джордж наконец впал в то воистину волшебное состояние расслабленной боевой готовности, когда тело словно плывет само по себе, а　мир вокруг ощущается одновременно и предельно детализированным, и　целостным.

Со всех сторон стали проступать не замечавшиеся прежде подробности. Город начал слоиться, будто здесь и сейчас вдруг истончилась грань времен: Петербург его бабушек отчетливо просвечивал сквозь Ленинград, словно некий утонувший в камне Китеж, который надо непременно освободить и очистить.

Джордж сжал кулаки и решительно зашагал к показавшемуся из-за угла «Метрополю».

Монументальный седоусый швейцар, скучавший до того за роскошным дверным стеклом, чуть довернул голову, отслеживая целеустремленно приближающуюся пару. Словно крупный сом, оценивающий из-под приросшего к берегу плавуна проносимые темной водой специалитеты, он на одних инстинктах выделил в вечернем уличном потоке возможную добычу, и　даже неброская одежда обоих не смогла сбить его с толку. За шесть шагов до двери Джордж коротко взмахнул ладонью с зажатым между пальцами червонцем, и　страж ворот скупо улыбнулся, довольный своей наблюдательностью.

- Прошу. - Чуть склонившись, он открыл дверь и походя принял банкноту. - Мест нет, но я позову старшего.

Вернулся он быстро, следуя за невысоким властным армянином. Еще не доходя до претендентов на обслуживание, метрдотель завершил привычный анализ: на сколько их можно будет обсчитать, чтобы не сильно обидеть, - и остался приятно удивлен получившимся результатом.

- Мы дополнительный столик поставим, - доверительным тоном сказал он, - подальше от сцены, чтобы вам оркестр не мешал. Я　распоряжусь. Раздевайтесь и поднимайтесь в зал, я　вас встречу.

- Действуйте, - брякнул, не подумав, Джордж, и　по хищно сверкнувшему взгляду главы халдеев понял, что эта неосторожно вылетевшая команда встанет ему позже рублей в десять дополнительных расходов. Не то чтобы его это на самом деле заботило - досаду скорее вызывало то, что он на миг выпал из принятой им на вечер роли жучка средней величины.

«С другой стороны, - подумал он, - и швейцар, и　метрдотель аутентичны. Уже хорошо».

Откуда-то издали неслось задорное «Потолок ледяной, дверь скрипучая…», и　Джордж понял, что всерьез голоден.

- Я закажу, а　ты пока осмотрись, - дал он на ходу негромкое указание молчаливому прибалту.

Хорошо разогретый зал уже вовсю танцевал. Заставленные едой столики сиротели без посетителей.

- Прошу. - Ловкий официант стремительно сервировал новые места. - Вот меню.

- Э-э-э… - Джордж вальяжным жестом остановил суету. - Тебя как зовут?

- Рома.

- Рома, просто сделай красиво. - Рогофф провел рукой над столом. - Сможешь?

Тот довольно осклабился:

- Мясо, рыба, птица? Вино, водка?

Джордж на миг задумался.

- Вино. Красное, сухое, грузинское. Остальное под него.

- Сейчас все будет. - Официант с уважением поклонился и быстрым скользящим шагом устремился на кухню.

Закончилась очередная песня, и　к соседнему, стоящему почти вплотную, столику двинулась парочка разогретых спиртным и танцами мужчин. Автоматизм разведчика, и без того не выключающийся ни на мгновение, принял новую задачу к исполнению, к　тому же один из идущих - фасонистый молодой человек в потертых, несколько коротковатых джинсах и клетчатой рубашке - носил затемненные очки-авиаторы и тем вызывал настороженность: свет в зале был и так приглушен.

Расширившееся периферическое зрение Джорджа позволяло следить за объектами не поворачивая головы, поэтому он даже не удивился, когда приземистого усача пьяно мотнуло в сторону разведчика.

- Извини, брат, - просипел обладатель пышных усов, резко опершись на спинку стула.

Он улыбнулся виновато, выдохнул, и　сквозь густые винные пары свою печальную историю кратко поведал разошедшийся в желудке жирный холодец.

- Ничего страшного, - великодушно ответил Рогофф, поворачиваясь вполоборота.

- Прошу прощения, - проговорил чуть в нос фасонистый. - Вилли сегодня немного испачкал свои пальцы в грязи.

- Правда? - Джордж недоверчиво покосился на лакированные штиблеты усатого.

- Да, - кивнул парень и приобнял собутыльника. - Вилли, пошли, нас ждет еще путь к себе.

Но вцепившийся в спинку стула усач проявил неожиданную самостоятельность.

- Брат! - Он наклонился к Джорджу почти вплотную. - Ты как к братьям относишься?

Глаза его за толстыми линзами пьяно косили.

- Да для меня все братья - сестры, - важно сообщил Джордж.

Усатый застыл в наклоне, смешно вытаращив глаза.

- Колоссально, - воскликнул, забыв о манере говорить в нос, фасонистый. - Вилли, а　ведь это - колоссально!

- Да? - удивленно обернулся усач и покачнулся.

- Да. - В голосе парня послышалось и волнение, и　восторг. - Пойдем, я　тебе сейчас все объясню.

- Лонглив! Мы еще повоюем! - возбужденно взмахнул сжатым кулаком тот, кого назвали «Вилли», и, поддерживаемый своим более трезвым собутыльником, неуверенно отпустил спинку.

Рогофф с интересом следил за ним: был немалый шанс, что при попытке сесть усач или перевернет столик, или промахнется мимо стула. Но тут латыш вдруг дернул Джорджа за рукав:

- Вон. Вон, наверху, на балконе. - В　голосе его появились признаки возбуждения, и　речь потекла чуть быстрее. - Спиной. В　темно-синей рубашке.

Джордж задрал голову. Этажом выше, в　небольшом отдельном зале за пышной балюстрадой, веселилась, точно мальки в аквариуме, молодежь возраста лишь чуть старше школьного. Оркестр на сцене вовсю наяривал «Ах, Одесса, жемчужина у моря», но обострившийся слух разведчика улавливал развеселые голоса наверху даже сквозь громкую музыку.