Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Возмездие неизбежно

– Как я выгляжу? – строго спросил я у толстого грека, когда тот появился в дверях, чтобы узнать, нужно ли мне что-то еще.

Старик многозначительно улыбнулся. Выглядел я действительно паршиво.

– Варрон Реатинский? – пропыхтел старик.

Я вопросительно посмотрел на хозяина таверны.

– Помпей прислал к вам Варрона, Спартак?

Я приподнял бровь, насторожился.

– Ты что-то об этом знаешь?

– Не то чтобы знаю, – пожал плечами грек. – Читал его сатиры! Это известный ученый и поэт!

В отличие от хозяина таверны я слышал имя Варрона Реатинского впервые в жизни. Через несколько минут в дверях послышался шум и топот сапог. Я услышал голоса.

– Заходит тот, кто будет говорить. – Голос принадлежал Руту.

– Я. – Высокий голос, говоривший на чистом латинском без всякой примеси.

– Тогда ты заходи, остальные подождут здесь, – отрезал Рут.

В проеме показался Рут, за ним в дверях вырос невысокий римлянин с надменным взглядом и презрительной улыбкой на лице. Он застыл на пороге, осмотрелся и, по всей видимости оставшись удовлетворен увиденным, шагнул в мою комнату. На вид ему было чуть больше сорока лет. Черные как вороново крыло кудрявые волосы, борода, белоснежная кожа, но нездорово бледные губы и ровный нос. Он кутался в плащ пурпурного цвета, под которым можно было различить торакс.

– Значит, ты Спартак? Ты тот самый раб, который наделал так много шума? – писклявым голосом надменно спросил он, с любопытством рассматривая меня.

Я почувствовал себя некомфортно под взглядом римского легата. На лице Рута появилось возмущение, и гопломах было хотел выразить его, уже готовый схватиться за рукоять своего гладиуса, но я остановил его взглядом. Не стоило начинать разговор с угроз и оставлять о себе неприятное впечатление. Этот посол мог говорить что угодно и вести себя ровно так, как пожелает! Оставалось только, чтобы его слова в полной мере отражали суть разговора, с которым он сюда пришел.

– Это я! С кем имею честь говорить?

– Марк Теренций Варрон! – представился римлянин. – Если тебе, конечно, что-то говорит мое имя! Впрочем, это неважно! Надо признать, я не зря бросил все свои дела в Риме и вновь встал под знамена Магна! Именно здесь пишется история! А я люблю историю, раб! Во многом поэтому я здесь.

Варрон усмехнулся, одернул свой плащ.

– Я уже давно вынашиваю мысль, чтобы написать труд, в котором я бы рассказал своему читателю о лучших деятелях нашего времени! О мире эллинистическом, о Риме! – поделился он.

– Туда попадет Спартак? Или Ганнибал? Помнится, один Варрон уже попал под Ганнибала при Каннах! – подколол римлянина Рут.

Варрон побледнел от гнева и буквально просверлил Рута взглядом.

– Туда попадет тот, кто покончит с недоразумением рабского бунта, и этим человеком будет Гней Помпей Магн, от имени которого я имею честь говорить! – процедил ученый сквозь зубы. – Вот только вы уже не сможете прочитать эту книгу!

Я переглянулся с Рутом.

– Ближе к делу! – сказал я.

Он замолчал, ожидая, что я или присутствующий при нашем разговоре Рут при упоминании имени Помпея испугаемся. Разумеется, ничего подобного не произошло. Я подошел к столу, отодвинул стул и пригласил своего гостя присесть. Варрон заколебался, считая, что ниже чести римлянина садиться за стол переговоров с варваром и жалким рабом, но все же сел на подставленный мною стул. Я сел рядом. Положил на стол свой гладиус.

– О чем хочет говорить со мной Помпей? – поинтересовался я.

– Великий Помпей хочет предложить тебе сделку, раб, – ответил Варрон, косясь на мой гладиус.

Я слушал, не считая нужным перебивать посла, закоренелого римлянина, который считал варваров рабами и приравнивал к биологическим отходам. Одна только мысль об этом вызывала во мне бурю эмоций. Каково же приходилось Руту, которому хотелось прямо сейчас схватить Варрона за шкирку и вышвырнуть вон из таверны незадачливого легата.

– Помпей Магн знает о том, что у вас томятся в плену доблестные римские воины из легионов претора Красса! – заявил посол.

– Дальше! – фыркнул Рут, но я поднял руку, сдерживая его нетерпение.

– Так вот, наш полководец хочет, чтобы все до одного эти люди получили свободу. Не вам, рабам, лишать свободы римских граждан! – Глаза Варрона сузились.

– Не вам, свиньям, лишать свободы других людей! – вспылил Рут.

– Не тебе, варвар, открывать рот, когда разговаривают господа!

Рут позеленел от злости. Понимая, что, если разговор не уйдет в другое русло, германец вытащит свой клинок и прирежет легата, я попросил Рута покинуть комнату. Рут нехотя ушел, осыпая Варрона проклятиями. Легат усмехнулся, когда дверь за его спиной хлопнула. Для меня это стало последней каплей. Я схватил Варрона за шиворот.

– Клянусь богами, что еще одно слово, и ты не закончишь свой трактат! Подумай дважды, прежде чем что-то говорить! – выпалил я и грубо оттолкнул римского легата.

Рука Варрона метнулась к поясу, но лишь схватилась за пустоту. Гладиус у него отняли при входе в город. Было видно, как тяжело давалось оскорбленному римскому легату взять себя в руки, но он все же успокоился и гулко выдохнул.

– Давай продолжим, Спартак. Не в моих правилах марать руки о варвара! – небрежно проронил он.

Я проглотил оскорбление, понимая, что бредовые идеи, которые крепко-накрепко сидели в голове этого человека, ничем не искоренить.

– Какова суть сделки? – успокаиваясь, продолжил я. – Мне кажется странным, что Великий Помпей желает идти на сделку с рабами, когда за его спиной десятки тысяч солдат, способных обрушиться на стены Фурий по одному только приказу!

– Ничего странного в этом нет. Как я уже говорил выше, Помпей Магн хочет спасти легионеров, которые томятся в вашем плену и которые, помимо всего прочего, являются римскими гражданами! Только поэтому он готов пойти на уступки вам, рабам…

– Говори прямо, – пресек я его витиеватые речи.

Варрон усмехнулся.

– Ты прав, варвар, слишком много времени я трачу на то, чтобы донести до тебя то, что донести в любом случае не получится! – фыркнул он, затем добавил, разглаживая помятый плащ: – К вечеру заложники должны быть освобождены!

– Что ты предлагаешь взамен?

Варрон приподнял бровь.

– Вы сдадите оружие, выйдете из города и будете молить богов о справедливом суде как о высшем благе! Восстание зашло слишком далеко, презренный, и теперь многие из вас будут казнены. Мы оба знаем, что народ требует жестокой расправы, но сенат не настолько глуп, чтобы перебить рабов. Многие из вас вернутся на арены цирков, чтобы тешить чаяния толпы. Возможно, у кого-то появится шанс выжить… Всяко лучше, чем умереть поголовно за этими стенами или быть распятыми! Правда, Спартак? – Глаза Варрона блеснули озорным блеском.