Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Возмездие неизбежно

– Спартак! Сюда! – послышалось откуда-то со стороны.

Это был голос Рута. Я остановился и разглядел в одном из домов, окна которого были заколочены досками, силуэт гопломаха. Гладиатор замахал мне рукой, зазывая, чтобы я как можно скорее укрылся в доме, в котором прятался сам германец.

Раздался противный скрип, и дверь, запертая на засов изнутри, распахнулась. На пороге вырос Рут, с ног до головы перепачканный в саже.

– Да скорее же ты! – закричал он и, не дожидаясь, пока я отвечу, силой заволок меня в дом.

Дверь за нашими спинами захлопнулась. Опять раздался противный скрип ржавого засова. В доме царил полумрак, и единственный свет, который проникал внутрь, был дневной свет, просачивающийся тонкими полосами из заколоченного досками крест-накрест окна.

– Порядок? – спросил Рут.

Я кивнул, прильнул к заколоченному досками окну и попытался разглядеть то, что происходило в этот миг снаружи.

– Все готово? Где остальные? – спросил я.

– По позициям, ждут твоих распоряжений, – заверил Рут.

Щели между досками были чересчур узкими, но мне удалось разглядеть городские ворота. Фурии встретили римлян жаром пылающих улиц, который несколько замедлил порыв наступающих, сбил с толку. На пятачке у городских ворот легионеры попытались взять строй, но тщетно, пространство для маневра было слишком мало, подпирали горящие дома. Приходилось рассеиваться. Я видел, как легаты отдали приказ трибунам дробить когорты легионов на вексилии, всего по четыре контруберния в каждой, – больше людей попросту не могли пропустить охваченные пламенем узкие фурийские улочки. Во главе каждой вексилии становились опционы с центурионами. Надо сказать, трудности, с которыми столкнулись римляне внутри города, озадачили их, но ни в коем случае не сбили с толку, а тем более не убавили наступательный порыв. С мечами наголо первые вексилии легионеров, потерявшие когортный строй, лишенные главного козыря – тактического преимущества, ринулись в город, частично охваченный пламенем. Было трудно дышать, в воздухе не хватало кислорода, поднялись копоть и сажа, что в значительной степени сужало кругозор. Я поймал себя на мысли, что ударь мы сейчас, и пожар, пожирающий Фурии, будет потушен одной только кровью римских легионеров, настолько беззащитными они выглядели сейчас, тогда как мои гладиаторы в такой обстановке чувствовали себя как рыба в воде. Но поступи я так, и это было бы оплошностью, рассчитаться за которую у меня, возможно, уже не будет шанса. Римлян было слишком много, выгляни мы сейчас из своих укрытий, дай о себе знать, и легионеры попросту задавят нас числом. Даже один лев ничего не сможет поделать со стаей окруживших его гиен. Безусловно, мои гладиаторы думали совсем иначе. Однако надо отдать должное закаленным в боях рубакам, никто из них не ослушался приказа и не высунул головы из прикрытия раньше намеченного срока. Нет и еще раз нет! Рано! Слишком рано! Я осознавал, что сегодня мы не сможем взять верх над этим чудовищем, римским проконсулом, который ради достижения своей цели готов рисковать жизнями десятков тысяч ни в чем не повинных людей. Но ничего из того, что задумал Красс, сегодня не будет исполнено. Его мечты пойдут прахом.

Я ждал, когда обезумевший, ведомый жаждой мести Красс заведет римских легионеров в глубь города, когда стройные ряды римлян растянутся по городским улочкам, рассеются, ослабнут. Только тогда я возьму инициативу в свои руки. Пока же десятки тысяч римлян заполняли узкие улицы горящих Фурий, набивая город, словно килька бочку. Римляне старательно обходили рогатки, перепрыгивали рвы с кольями, но уже сейчас у легионеров были первые пострадавшие. Солдаты не успевали перестраиваться, подпирали, толкали своих братьев по оружию на острые колья рогаток, сбрасывали во рвы. Из-за дыма многие ловушки остались не замеченными до того, как унесли с собой первые жизни римских солдат. По улицам Фурий то и дело разносились вопли и крики боли. У Тирна, Ганника и прочих моих военачальников оставался шанс как следует подготовиться, чтобы точь-в-точь реализовать задуманное мной, когда поступит первый сигнал. Когда же огонь начал медленно перекидываться на соседние улицы, когда начали вспыхивать один за другим дома, я больше не мог позволить терпеть, пусть римляне еще и не зашли так далеко, как я бы хотел. Я отдал приказ. Как было обговорено заранее, на крыше нашего дома появился белый флаг, который один из моих гладиаторов прихватил с собой после сорвавшихся переговоров с Помпеем неподалеку от городских стен.

Я не знаю, что подумали о белом флаге римляне, которые подошли к дому, где прятались я, Рут и еще несколько отвязных рубак, но Ганник, которому я доверил старшинство в операции, отреагировал незамедлительно. В начале улицы вдруг полыхнуло восемь домов. Буквально из ниоткуда полетели зажженные факелы, которые сквозь распахнутые двери попали внутрь домов, упали на крыши. Огонь поглотил старые конструкции меньше чем за минуту! Улицу, в одном из домов которой спрятался наш небольшой повстанческий отряд, в один миг отрезало от гарнизонных стен. Около тысячи римлян изолировало огнем, языки пламени загнали легионеров в тупик. Десяток отчаянных умельцев попытался прорваться сквозь огненное оцепление, но, прикрывая руками лицо, солдаты отступили. Горючие смеси знали свое дело. Теперь обратного пути не было ни у кого.

Мы вооружились луками и поднялись на крышу дома. С улицы уже слышались крики – с крыш соседних домов, куда взобрались восставшие, начался обстрел римских легионеров. Стреляли в упор, каждая стрела забирала новую жизнь. Не спасали доспехи, мало кто успевал поднять щиты. Словно подкошенные, римляне падали наземь с торчавшими из туловища стрелами. Враг попытался бежать, поднялась суматоха, которая привела к давке. Спасаясь от смертоносных стрел, римляне падали во рвы, надевались на рогатки. Солдаты хватались за мечи, которые ничем не могли помочь здесь и сейчас. Впрочем, следует отдать должное римским офицерам, которые очень быстро сумели смекнуть, что происходит, и принялись отдавать команды своим бойцам.

– Поднять щиты!

– «Черепаху»!

Приказы выглядели нелепо. Римляне прятались от града стрел, но не могли добраться до лучников, которые засели на крышах, но именно такой ход позволил наладить дисциплину в рядах легионеров. Солдаты поняли, что стрелы восставших не могут больше причинить им никакого урона, воспряли духом.

– Уходим! – послышался грубый голос моего центуриона.

Наша атака захлебнулась, часть стрелков бросили луки и колчаны со стрелами, исчезли в проемах и спрятались в домах. Другая часть двинулась на север, перепрыгивая с одной крыши дома на другую. Дюжина гладиаторов продолжила обстрел, прикрывая отступление своих товарищей.