Валерий Красников - Кроманьонец

Живут тут просто. Ничего не планируют, да и цель – всего одна – добыть еду.

Сейчас весна. Уже трава зеленеет, и появились полевые цветы. Мужчины весь день пропадают на рыбалке. Бьют гарпунами с костяными наконечниками крупную рыбу в затоках. Обычно к вечеру приносят две три. Их добыча похожа на форель. Пока еда есть. Но зимой, судя по состоянию тела Лоло ее было мало.

Я удивляюсь, что рыбу ем с удовольствием. В прошлой жизни представить себе питание одной только ей без гарнира или хотя бы хлеба, вряд ли мог.

Таша дала полизать белый камень. Лизнул. Почувствовал горечь, а спустя мгновение восторг.

Соль! Мать дала лизнуть соль. А это значит, что можно и рыбу и мясо хранить дольше! Сколько же всего нужно еще выяснить!

Пока мужчины на рыбалке женщины племени из шкур копытных шьют одежду, чинят короба и корзины. Где им удалось добыть лозу, пока не знаю.

Дети рядом. Те, что постарше, а это моя сестра, Толо из рода Тоя и ее брат помогают взрослым, а мы – мелюзга предоставлены самим себе.

В соседнем роду детей больше, но ненамного. Семилетняя девочка – зеленоглазка ни на шаг от меня не отходит. Ее зовут Лило. А мой сверстник Тошо пока держится в стороне. Ему объяснили, что я еще болен.

Годовалых малышей по одному на род. У моей матери и Тибы-травы.

Всего в племени шесть мужчин это с шаманом и девять женщин. Детей в возрасте от года до одиннадцати – девять.

В племени почти не разговаривают. Слышу время от времени команды вроде – принеси, нельзя, ешь и просьбы – обычно от детей – дай.

Язык? Для меня русский. Может, это как то связано с переносом…

Пока мне не до разговоров. В туалет сходить и то тяжело. Слабость в ногах и голова еще кружится. Хотя самочувствие гораздо лучше, чем стариковское в прошлой жизни.

Прошла неделя. Мне уже лучше. Гораздо…

Женщины пошли вдоль реки вверх по течению за камнем. Так они называют кремень. В километрах трех от стоянки начинается галечник. Там они уже все выбрали. Искать собираются еще выше. Детей взяли с собой. Даже годовалых.

Нацепили на шеи короба. Таша и Тиба несут малышей в них.

Двадцатичетырехлетняя Тиса-огонь из рода Белок еще тащит копье с кремневым наконечником.

Хоть и мал я, но с завистью на нее поглядываю. Без оружия чувствую неуютно. Хотя до сих пор ничего такого, чтобы опасаться за жизнь не происходило.

Бреду за мамашей. Под ногами путается Лило. Тошо по-прежнему сам на льдине. Из прошлой жизни тюремный жаргон вспомнился. Пришлось отсидеть в восемьдесят шестом по швейке. Тогда цеховиков косяками принимали и за решетку. Грустное было время, а впрочем, веселого – в жизни было не так уж много…

Один на льдине – буквально сам по себе, вор-одиночка. Это Тошо подходит. Вчера украл рыбий хвост и заточил в сторонке. Тут дети сами еду не берут. Ждут, пока взрослые дадут что-нибудь.

Иду и под ноги поглядываю. Увидел черный камень, и сердце от восторга едва не выпрыгнуло. Уже успел заметить, что поведение и отчасти чувства изменились.

Поднял, посмотрел на просвет. Стекловидный, полупрозрачный точно обсидиан! Теперь я знаю, что нахожусь, где-то в Венгрии. Только там, в Европе находили его. Прекрасная страна, окруженная горами. А главное, в горах есть медь и свинец!

Геологией, конечно, займусь, если доживу. А чтобы выжить этот, размером с кулак взрослого мужчины камень сейчас самое настоящее сокровище!

На днях увидел, что Лим оббивает кремень. Нож, наверное, делает. Подошел, смотрю. Ему все равно, не обращает на меня внимание.

Он приставлял к будущей режущей кромке костяное долото и бил по нему обычной галькой. От кремня отщипывались крошки-чешуйки. Вот их я и хотел взять себе, чтобы позже сделать нож. Если эти осколки вклеить в деревянное или костяное основание, то выйдет неплохое изделие. Им можно будет прекрасно резать все что угодно! Только потянулся за ними, получил по рукам. Было обидно.

Показал черный камень Лило. Она повертела его в руках, понюхала и отдала. Спустя какое-то время притаскивает почти такой, немногим меньше! Не удержался, расцеловал. Ей понравилось мое внимание, стала обнимать и гладить по голове.

Нашу возню заметили взрослые. Подошла Таша. Забрала у нас камни и выбросила. Хорошо, что недалеко. Забыв о правиле, я побежал. Схватил один, потом и второй. Очень хотелось сказать ей что-нибудь нелестное об умственных способностях…

Таша говорит:

— Не бегать! Брось! — опять грозится пальцем.

— Не брошу!

Голос звенит, во мне разгорается ярость.

Мать отвечает изумленным взглядом. А потом как ни в чем не бывало, уходит искать кремень.

Остальным теткам пофиг.

Когда в корзинах уже лежали по три четыре камня, женщины засобирались домой. Я позволил себе немного отойти от реки. На глаза попадались одуванчики, лопух, подорожник и крапива. Всю дорогу вспоминал травы и их лекарственные свойства.

Вернулись на закате. Опять поели рыбу и улеглись спать.

Проснулись с первыми лучами Солнца. Мужчины собрались в лес за мясом. Из их реплик я понял, что охота будет необычной – не такой, как я ее себе представляю. Вчера рыбаки видели, как медведь задрал лося. Как там на самом деле было, кто его знает? Может, лось раненый был или еще теленок, но сегодня они решили забрать у мишки то, что он не успел сожрать.

Бог в помощь! Лишь бы у них получилось. А у меня своих планов много. И первым пунктом стоит найти глину и сделать какую-нибудь посуду. У соплеменников вообще никакой посуды нет. Еще не додумались. А без горшка мне ни клей не сварить, ни травки какой-нибудь заварить.

Найти глину казалось простым делом. В принципе она везде есть. И на лугу и в болоте и в реке вполне могла оказаться. Только копать чем?

Из прошлой жизни помню, что не всякая глина подходит для гончарного дела. Слепить миску из любой можно, а вот обжиг выдержит не вся. Проверялась глина с помощью уксуса. Если плеснуть немного и поверхность зашипит, значит, такая глина содержит много кальция и обязательно треснет при обжиге. Тут, понятное дело, придется экспериментировать. Может, песочка добавить…

Подхожу к матери, та на камне вымоченные ивовые прутья галькой бьет. Дергаю за юбку. Оборачивается.

— Таша, мне нужно пойти, — показываю направление вниз по течению.

— Нет!

Хмурится.

— Нужно!

Встает и идет к чуму. Возвращается с копьем. Вручает его мне и говорит:

— Иди.

Беру и отвечаю:

— Спасибо.

В ее глазах снова изумление…

За мной собралась и Лило. Ее брат, тот, что сам на льдине стоит, раздумывает.

— Нет, — говорю.

Спокойно пошла к женщинам.

А Тошо таки увязался. И что характерно никто из мамаш его не остановил.

Идем молча. Копье, зараза, тяжелое. Но вещь, судя по всему, статусная. Поэтому и волоку сам. Речка разлилась, кругом вода, местами еще ледяная. Оглядываюсь, и ничего подходящего пока не вижу. Просто так копать землю не хочется.