Валерий Красников - Кроманьонец

Той быстро обкорнал поваленную березку, оставив только трехметровую середину. Я заметил, что ствол облеплен трутовиком. Стал озираться в поисках чаги. Вспомнилась история из прошлой жизни.

Чага полезный для человека гриб. Мощнейший биостимулятор. Еще в девятнадцатом веке фармацевты пытались понять, что именно в нем полезно? Крестьяне, экономя деньги на чае, заваривали рыжеватую сердцевину гриба и пили. Никто в таких деревнях не заболевал онкологическими заболеваниями. Это все, что я знал о чаге, когда поехал с друзьями на рыбалку.

Все тогда уже в возрасте были и о здоровье переживали. Увидел я поваленные березки обросшие трутовиком, как позже выяснил – ложным и давай собирать. Феликс смотрел на мои потуги, смотрел, вдруг спрашивает, — что это я делаю? Я тут же выложил все, что знал.

— Мне тоже нужна онкологическая профилактика, — пробормотал товарищ и начал осматривать стволы засохших берез.

Смотрю и он собирать начал. Вдвоем веселее. Насбивали по большому пакету грибов. Обмениваемся впечатлениями, что пахнут они как съедобные и даже рыжую сердцевину в них нашли. Я подробно рассказываю, что именно ее нужно порезать кубиками и высушить. Потом, конечно выяснилось, что мы фигней занимались. Зато посмеялись от души.

Сейчас я знал, что искать. Пока мужчины давили бревнышком прибрежные заросли, медленно продвигаясь к чистой воде, посматриваю на березки, ищу взглядом черные наросты. Знаю, что обязательно найду. Зараженное спорами дерево обычно через двадцать-тридцать лет погибает. То там, то тут в роще у берега озерца стоят сухие стволы, а на земле их еще больше.

Взял топор Тоя, небольшую корзину и углубился в рощу. Сразу нашел два дерева с чагой. На одном черные наросты расположились высоко, а на втором – в самый раз, чтобы попробовать стесать их.

Топорик, так себе – обычный. Отретушированный кремешек сантиметров двенадцать примотанный к палке. Но с работой я и таким управился. Посмотрел снова по сторонам и еще оно дерево заприметил…

Так увлекся, что когда услышал крики, а звали меня, удивился: не замечал раньше за собой отсутствие контроля. Откликаюсь и возвращаюсь на берег. Вижу в метрах пятидесяти еще одну проложенную «просеку».

Той недоволен. Ведь я топор забрал! Оказывается нужны палки для бредня. Пожимаю плечами, показываю на корзину и говорю:

— Польза. Не болеть!

Ну, и руками размахиваю для пущей важности.

Кивает в ответ, берет топор и уходит в рощу. Соплеменники тут же сбиваются у корзины. Берут чагу, нюхают, кое-кто даже в рот сует.

«Ничего, научу народ варить чай».

Вернулся вожак, принес две полутораметровые жердины. Он и Тина примотали их по краям волокуши и стали заводить ее в «просеку». Толо – самый высокий человек в племени, взялся за капюшон бредня и пошел за ними.

Проваливаясь по колено в ил, они вышли на чистую воду и завернули снасть ко второму проходу. Толо загружает сеть, опустившись по шею в воду.

Соплеменники полезли в заросли камыша, топая и крича. Я с интересом, ожидая результата такой рыбалки, направился к месту, где они вытащат волок из воды. Ожидал чего угодно, но количество рыбы и раков, застрявших в веревочных ячейках, меня поразило. Крупные караси закупорили сеть и много мелюзги с ладошку тоже попали в западню. Интересно, что они с таким роскошным уловом делать будут?

А рыбачки очистили волок, тут же его подлатали и снова полезли в воду. Рыбачили, пока не заполнили корзины и короба.

Женщины потрошили крупных карасей, выбирая икру, а я кружил рядом, собирая плавательные пузыри в миску. Дети нанизывали мелкую рыбешку на прутики, в это время мужчины что-то сооружали над ямой, где недавно обжигали гончарные изделия.

Они воткнули заостренным концом четыре подготовленные заранее палки с множеством обрезанных на сантиметр-два от ствола веточек. На эти «рогульки» по периметру положили перегородки из лещины.

Развели огонь. Когда костер прогорел, парни разложили прутики с рыбой на перекладины и стали кидать в костер свежие ветки ивы. Тут же пошел густой белый дым.

«Была бы соль! Засолить на пару часиков, а только потом закоптить и хранить рыбу тогда можно долго», — мысленно сокрушаясь, я наблюдал, как бока рыбешек начинают менять цвет.

Вечером объедались раками, икрой и карасями, а с утра я показал, как из куска обсидиана получаю острые пластины. Мужчины радовались как дети. Потом принес клей, объяснил, как сумел, что сварил я его из копыта, той ноги, что отобрали они у медведя. Эта новость их расстроила. И не было уже радости, когда первые пластинки приладили с помощью моего клея на деревянные рукоятки.

Пришлось успокаивать, что, мол, из рыбы клей тоже сварить можно. И вообще, в чем проблема? Пойдем в лес, убьем лося и будет всем счастье!

Той просит:

— Покажи…

За те секунды, что находился в ментальном ступоре, решил отомстить ему. Отвечаю:

— Покажу.

Понимаю, вопрос «когда» не услышу. Нет у них таких вопросов, как нет и понятий – вчера и завтра.

— Покажи.

Снова говорит, хмуря брови.

Развожу руками и повторяю с нажимом:

— Покажу!

Кивает в ответ…

«Обещать – не значит жениться».

Тут афоризмы мне вряд ли помогут. Строгаю копьеметалку и размышляю о своем обещании.

Сходил в елово-сосновый лес. Нашел кривую палку. Увидел в ней копьеметалку и подобрал. Еще немного и закончу работу. Получилась удобная ручка, чуть выше небольшое утолщение и изогнутый конец. Если держаться за рукоять, то окончание располагается почти параллельно предплечью, немного загибаясь вверх. Сейчас выравниваю ложе и ковыряю на самом кончике стопорную ямку.

В лесу опробовал чуни. Ходить в них понравилось. Решил выпросить у Таша веревку и сделать травяную юбку. Какой-то мягкой и высокой травы на опушке целые заросли обнаружил. Бродил недолго, но видел огромное стадо косуль голов так на пятьдесят, а может, и больше. Лисицу и беременную волчицу. Напугала она меня до смерти. Спокойно протрусила мимо и скрылась в овражке. Но я-то заметил ее не сразу!

Еды теперь в племени много. Отъедаюсь. И дары озера еще не приелись. Соль у соплеменников для посола все же нашлась. Крупных карасей порезали вдоль хребта и, пересыпав солью, уложили в короба.

Пытался выяснить у Таша где они берут соль, показывает направление – вверх по течению и растопыренные пальцы обеих рук. Смотрю на нее и ничего понять не могу. Сбегала в чум, принесла кремень. Гладит по голове, заглядывает в глаза.

— Лоло…

И ручкой вдаль, по реке машет.

— Таша, там?

Повторяю ее движение.

Думает не долго.

— Там.

Достает из сумки, она у нее почти все время на плече болтается, свой «леденец» и кладет перед собой на землю. Рядом кремень. И снова сует мне растопыренные пальцы под нос.