Михаил Ланцов - Отстоять Маньчжурию!

– Как-то все скверно выходит… – хмуро покачал головой совершенно помрачневший Иосиф.

– Почему скверно? Это обычный пласт изнанки политической жизни, неизменный и насквозь ординарный, что сейчас, что пятьсот лет назад. Обычное «грязное белье» реальности. Идеалисты редко бывают самостоятельны. Из-за особенности взглядов на жизнь они постоянно оказываются под влиянием более циничных и практичных людей, использующих их в своих интересах. Возьмем недавнюю Парижскую коммуну 1871 года. Вы никогда не задумывались, почему она образовалась столь своевременно?

– Своевременно для чего? – уточнил Симон.

– Для того, чтобы обрушить тыл и усугубить тяжелое положение на фронте. Из-за революции в тылу Франция не просто проиграла, а была разгромлена на голову и оказалась вынуждена выплатить огромную контрибуцию. Ту самую, благодаря которой в Германии начался мощный экономический подъем. Кроме того, Франция, уверенно конкурировавшая с Великобританией по линейным силам флота, потеряла все свои позиции в этой сфере. Кроме того, именно благодаря столь своевременной коммуне во Франции начался всеобщий упадок, декаданс, что отбросил ее на многие годы назад в плане экономического, политического и общественного развития.

– Почему вы считаете, что это было кем-то инспирировано?! – возмутился Симон.

– Я не считаю, а твердо знаю. Разведка России не такая уж и беспомощная, хотя и похуже иных. Когда я занимал пост военного министра, то прекрасно был осведомлен о том, что происходит в этой плоскости боевых действий. Да-да, друзья мои, это именно боевые действия. Еще один фронт.

Наступила вязкая пауза. Что Джугашвили, что его спутники задумались о том, что им только что рассказал генерал…

– Что вы хотите от нас? – чуть нервно поинтересовался Тер-Петросян.

Куропаткин обвел их взглядом и не сдержал мягкой улыбки. Считай юнцы. Иосифу было двадцать пять, Симону – двадцать два, Александру – семнадцать. Неизвестно, поверили они ему или нет, но зерно сомнения генерал, безусловно, в них посадил. Как там пел Градский? Мы друзей за ошибки прощали, лишь измены простить не могли? Для молодых мужчин – вполне естественная реакция. Измену вообще сложно простить, даже в зрелом возрасте. Оставалось лишь закрепить результат. Зачем? Куропаткин не знал. Просто хотелось.

– Мне нужны люди, для которых благополучие простых солдат не пустой звук. Солдат – то есть вчерашних крестьян и рабочих. Я хочу, чтобы вы варились в их среде, смотрели, слушали и сообщали мне обо всех серьезных перегибах на местах. Например, по армии издан приказ, запрещающий рукоприкладство старших чинов. Иногда распускать руки вполне разумно, но в большинстве случаев – глупость и вредительство. Кто пойдет в бой за командиром, которого ненавидит? Кто будет уважать офицера, который ведет себя с подчиненными как со скотами?

– Только это?

– Не только. Мне нужно знать, чем живут солдаты, с какими проблемами сталкиваются, чтобы оперативно их устранять. Каждый солдат – это прежде всего человек. И я не хочу, чтобы с ним обращались как со скотом.

– Какие у нас будут полномочия?

– Я выпишу вам мандаты комиссаров по особым поручениям штаба армии с личным подчинением мне. Формально – полномочий не будет. Но фактически – мало кто откажет вам в содействии. Почему не хочу давать юридические полномочия, надеюсь, понятно? Нет? Потому как нет чина. По итогам вашей работы я постараюсь пробить через императора новую службу и новые должности. И, если получится, не только для армии. Без обратной связи с народом нам не обойтись. Ибо он настоящая опора любой державы. Эта связь сейчас потеряна, и я считаю, что ее пора возрождать. Впрочем, у меня пока только общее понимание вопроса. Нужно наработать статистику, опыт, понять форматы взаимодействия. Вам я и хочу поручить это дело… – произнес Куропаткин и замолчал, внимательно отслеживая реакции собеседников.

Он лукавил. Не сильно, но лукавил.

В чем была основная задача генерала? Правильно. Хоть как-то пристроить людей. Он ведь не верил, что они таки явятся, а потому и не готовился. Вот и импровизировал на ходу, пытаясь слепить хоть какой-то вариант. Не выгонять же их, ссылаясь на то, что он еще не придумал, чем их занять? Кем он их видел? Да комиссарами и видел, только не при командирах, а при солдатах. То есть Алексей Николаевич, сам того не понимая, фактически возобновлял в их лице институт военных комиссаров в том виде, в котором он и возник в Италии в XVI веке…

7 июня 1904 года, окрестности Ляояна

Генерал Куроки упирался как мог, но приказ есть приказ.

И вот в районе обеда 7 июня 1904 года 1-я японская армия вошла в огневой контакт с Маньчжурской армией генерала Куропаткина. Ну как вошла? Начала вялый обстрел позиций, подтягиваясь и накапливаясь.

Ситуация для японцев была довольно неприятной.

Да, под Ляояном русские сосредоточили около шестидесяти двух тысяч человек, а в руках Куроки находилось сто двадцать тысяч. Расстарались в Токио, подтянули все возможные резервы из Кореи да ударно перебрасывали подкрепления с островов. Но Куроки твердо знал – его армия не готова штурмовать русские позиции. Заблокировать – да. Но не штурмовать. Впрочем, приказ от него и не требовал непосредственно штурма. « Связать боем все силы, не позволив ударить Оку в спину ». Легко сказать «связать боем». Но хорошо хоть не натиск и штурм. Генерал считал требование командования самоубийственной глупостью и паникерством. По его мнению, генерал Оку, при поддержке флота, способен довольно легко удержать свои позиции без поспешных действий 1-й армии. Поэтому и решил действовать очень осторожно, используя неточности формулировок приказа. Связывать боем ведь можно по-разному…

Сразу после начала канонады Куропаткин прибыл на замаскированный наблюдательный пункт, чтобы лично оценить обстановку.

Тихое, чистое предполье. А вокруг траншей встают султаны земли и вспухают облака от шрапнели. Но там нет солдат. Еще до начала боя, заметив японцев, генерал распорядился вывести защитников во вторую линию траншей по специально прорытым и не наблюдаемым с фронта проходам.

– Что докладывали разъезды? – поинтересовался Алексей Николаевич у начальника штаба, прибывшего вместе с ним.

– Это авангард. Основные силы только подтягиваются.

– Далеко оторвались? – оживился генерал.

– Нет, – обломал его наступательные порывы начальник штаба. – Армия растянулась относительно равномерно в этой степи. Есть бреши, но в случае нападения передовые части легко отступят на соединение.

– Ясно, – хмуро кивнул Куропаткин. – Что-то еще?

– Пока нет.

– Известите воздухоплавательный батальон [53]– начинаем круглосуточное дежурство. Все в оговоренном формате. Доклад в штаб каждый час.