Вячеслав Сизов - Путь на запад

Идем обследовать другую улицу и вновь встречаемся с немцами, огонь открываем одновременно. Убит еще один товарищ Николай Брагинский, я к нему, трясу, вдруг жив, и тут, словно молотом, меня ударяет в левую сторону груди. Слышу голос политрука: «Дынников, вы ранены!» Кричу в ответ: «Нет!» А сам вижу – кровь льется слева из груди, подбородок болит.

Меня и еще одного раненого товарища оставили в одном из свободных домов, с нами остался и рядовой Павлов. В полусознательном состоянии вижу, как к дому подбирается группа немцев. Не успел опомниться, как один из них уже заходит в избу. Павлов его укладывает с первого выстрела, я хватаю оружие фашиста. Закрываю дверь в избу. Начинаем отстреливаться через окна, переговариваемся с Павловым, и вдруг он замолк, я смотрю, а у него затылок пробит. Не успеваю прийти в себя, как слышу шипение – в избе крутится граната.

Как хватило сил, не знаю, а только в один миг спрятался за убитого Павлова, граната и рванула. Павлов спас меня от неминуемой смерти.

Меня контузило, а потому взрыва второй гранаты я уже не слышал, увидел лишь, что и правую сторону задело. Вспоминаю, что за поясом у меня граната «Ф-1». Пока не обессилел окончательно, хватаю ее и к окну. Там целая группа немцев, да с пулеметом. Думали, что с нами покончено, поэтому полностью сконцентрировались на обстреле улицы. Я в них гранату и швырнул. А вторую приготовил для себя и Федорова. Говорю ему: «Если фашисты ворвутся, взорвем и себя, и их». Тот согласился.

Но, видимо, в этот день судьба решила нас хранить. Немцы в избе так и не появились. Мы с товарищем кое-как сумели добраться до расположения роты. Там узнал, что тяжело ранен политрук, командир роты Игнат Киселев, замком роты и многие другие. Через трое суток раненых отправили в полевой госпиталь.

Я слышал, как оперировавший меня врач сказал коллегам: «Первый раз с начала войны вижу счастливого человека. Смерть обошла его трижды». А обратившись ко мне, добавил: «Молодой человек, вы родились в рубашке и жить будете очень долго». Так и получилось…

Бои местного значения – день 1-й

Ну что ж, операция проходит вполне успешно. Все запланированные к захвату поселки – Иловское и Подсередное взяты. В Алексеевке пока еще идут бои с блокированными в своих казармах венграми, тем не менее можно считать город своим. Освобождены оба концлагеря для мирного населения [125].

Плюс под нашим контролем продовольственные склады 2-й королевской армии, расположенные в лесу северо-восточнее Алексеевки. Там нам достались значительные запасы продовольствия и боеприпасов. Пусть теперь мадьяры посидят на голодном пайке и в чистом поле.

Молодец Сафонов. Не стал дожидаться, пока сядут борта первой волны, сразу же после захвата аэродрома, где захватили свыше 40 самолетов и зенитную батарею, двинул своих ребят в Алексеевку. Потому и удалось взять венгров со «спущенными штанами». Связанные боем с ротами Сафонова, они не смогли организовать прочную оборону и ударились в панику. И это при том, что венгерский гарнизон, по данным разведки, насчитывал чуть ли не 10 тысяч человек. А у меня в первой волне лишь батальон Сафонова был. Не зря же говорят, что смелость города берет.

Да и Серега не подкачал. Оперативно развернул штаб и направил прибывшие посадочным способом подразделения для захвата рабочего поселка и станции.

Жаль, что командующего 2-й венгерской армии генерал-полковника Густава Яни и его начальника штаба генерал-майора Ковача захватить в плен не удалось. Кто же знал, что они на совещание в штаб 6-й полевой армии в Острогожск уедут и не вернутся назад. Ну да ничего страшного, нам сотрудников его штаба вполне хватило. Хоть и немного их в живых осталось. Политруки за две недели подготовки к высадке постарались – мотивировали бойцов не брать пленных. И было за что. Слишком кровавый след тянулся за мадьярами на оккупированной терри – тории.

В мое время советская политкорректность не любила вспоминать об этом, чтобы не очернять «братский» народ. Сколько помню, всегда акцент в советской исторической литературе делался на «гитлеровцах» и «немецко-фашистских захватчиках», под которыми понимались прежде всего немцы. А прочие венгры, румыны, болгары, финны, итальянцы шли за ними через запятую, мол, как подневольные. Хотя чинили зверства не хуже, а порой и хлеще фрицев. А про тех же французов, голландцев, добровольно воевавших на Восточном фронте, вообще предпочитали не говорить.

Венгрия была на подхвате у рейха еще до официального начала Второй мировой, и оттянулись венгры тогда вволю…

В марте 1939 года Венгрия оккупировала Карпатскую Рутению, уничтожив республику Карпатская Украина, а там уже полыхнула Словацко-Венгерская война, и Венгрия получила Восточную Словакию, ну а потом пришла пора полакомиться Румынской Трансильванией, где после аннексии начались погромы и этнические чистки.

Когда в 1941 году Гитлер напал на Югославию, Венгрия радостно присоединилась к немецким войскам и послала против Югославии свою Третью армию. Венгры оккупировали Воеводину. А за верность идеалам рейха Венгрия получила югославские Баранью, Бачку, Медимурье и Прекмурье.

Кстати, казусом белли для официального объявления войны СССР стала для венгров бомбардировка тремя румынскими самолетами «PZL Р-37В» «Los», венгерского города Кошице, но так как на самолетах не было опознавательных знаков, их официально признали советскими.

Уже в первый месяц войны Венгрия отправила на Восточный фронт подвижный корпус общей численностью более 40 000 человек. В ходе боев с советскими войсками корпус потерял 26 000 человек, 90 % своих танков и более 1000 единиц автотранспорта и 6 декабря 1941 года вернулся в Будапешт. Однако Германия требовала от союзников все новых усилий, и Венгрия отправила на Восточный фронт 2-ю венгерскую армию. К середине 1942 года в соединения и части венгерской армии набирались уже не только венгры, но и румыны из Трансильвании, словаки из Южной Словакии, украинцы из Прикарпатской Украины и сербы из Воеводины.

О том, что творили гонведы-захватчики, отдельная тема. Все перечислить сложно – не зря людская молва говорит, что венгры были хуже немцев. Вот только пара задокументированных их преступлений.

Показания крестьянина Антона Ивановича Крутухина, проживавшего в Севском районе Брянской области, написанные им от руки: « Фашистские сообщники мадьяры вступили в нашу деревню Светлово 9/V-42. Все жители нашей деревни спрятались от такой своры, и они в знак того, что жители стали прятаться от них, а те, которые не сумели спрятаться, они их порасстреляли и изнасильничали несколько наших женщин.