Виктор Носатов - Мгновение истины. В августе четырнадцатого

За разговорами девушки и не заметили, как, быстро проскочив по Литейному проспекту, пролетка свернула в проулок и остановились возле окрашенного в темно-серый, болотный цвет трехэтажного особняка.

Расплатившись с извозчиком, Лиза широким жестом указала на нужный подъезд и с радостью произнесла:

– Вот мы и дома. Милости прошу в наш незабвенный «Осенний цветок».

– Почему цветок, и тем более осенний?

– Так наш дом прозвали соседи. Из зависти, наверное. Видишь, у нас не только фасад украшен гирляндами из цветов, но и ворота, и забор.

– Красиво, – произнесла Лара, – я ведь так, как следует, и не рассмотрела ваши хоромы, когда была здесь раньше.

– Зато сейчас видишь его во всей красе. Пошли быстрее, а то, наверное, нас maman уже заждалась.

В квартире витали аппетитные запахи.

– Рара уже дома? – спросила Лиза мать, как только вошла в прихожую.

– Нет! Но я думаю будет с минуты на минуту.

– Здравствуй, Ларочка, здравствуй моя дорогая, – увидев гостью, обрадовалась хозяйка и поцеловала смущенную девушку в щечку.

– Мы до прихода рара немного помузицируем у меня в комнате.

– Хорошо, мои дорогие. Я вас приглашу.

Прошел час, другой. Девушки, перепев уже почти все знакомые романсы и сыграв любимые композиции, забеспокоились.

Вскоре в комнату Лизы вошла явно расстроенная Варвара Петровна.

– Рара прислал посыльного с запиской. Он предупредил, что не сможет быть к обеду. Его задерживают срочные дела. Обещал быть к ужину, – с сожалением сказала она. – Ну что же, стол накрыт, прошу вас, – радушно пригласила хозяйка девушек.

Стол был накрыт просто, но со вкусом. Овощные салаты перемежались с холодными мясными закусками. Посредине стояла фарфоровая супница, из которой доносился нежнейший аромат грибного супа. На второе ожидалось жаркое.

Девушки, занятые своими проблемами, ели мало, налегая больше всего на овощи и фрукты. Вместо вина подали охлажденную сельтерскую.

Разговор за столом почему-то не клеился.

Хозяйка начала было рассказ о модных в столице спиритических сеансах, но заметив, что выпускницы Смольного с трудом сдерживают зевоту, предложила до прихода Евгения Евграфовича сыграть во что-нибудь. Но и от этого девицы почему-то отказались.

– Если позволите, maman, мы лучше погуляем до вечера.

– Да, мои дорогие, – согласилась хозяйка, – прогуляйтесь, на улице прохладней.

4

Солнце стояло почти в зените и безжалостно припекало. Только легкий ветерок с Невы немного охлаждал немногочисленных прохожих, спешащих по своим делам. Гуляющих почти не было видно совсем.

– Может быть, пройдемся по Литейному проспекту? – предложила Лиза.

– Можно и по Литейному, – согласилась Лара, и девушки фланирующей походкой, прикрывшись от солнца зонтиками, направились к проспекту.

Молча, думая каждая о своем, они незаметно вышли по Литейному к Невскому проспекту, который в это время, несмотря на жару, был довольно многолюден.

– Ой, что это? – воскликнула вдруг Лара, увидев, как со стороны Лиговки по Невскому движется сплошная масса людей, занимающих почти весь проспект. До девушек доносились какие-то крики. Над толпой развевались российские флаги, кое-где виднелись хоругви.

– Наверное, это крестный ход, – предположила Лиза.

– Нет! Это скорее всего демонстрация, – неуверенно сказала Лара.

– Пошли навстречу, там и узнаем, в чем дело, – предложила Лиза.

Девушки перешли Литейный и направились к быстро приближающейся толпе. Не прошли они и сотни шагов, как им стало понятно, что это была одна из ставших уже обычными в Петербурге манифестаций в поддержку братьев-славян, которые не затухали с момента объявления войны. Постоянно сменяющиеся ораторы на ходу выкрикивали здравицы в адрес российского императора, заступившегося за братьев-славян, их слова многократно повторялись возбужденной толпой. Периодически над толпой звучал гимн «Боже, царя храни».

В довольно разношерстной колонне кого только не было. Студенты в серых тужурках и форсистые курсистки шествовали вперемежку с приказчиками, разодетыми в яркие шелковые рубахи, пронырливыми гимназистами и всезнающими журналистами, на ходу заносящими в свои блокнотики заметки о происходящих у них на глазах исторических событиях. Среди манифестантов можно было заметить и многочисленную когорту мелких чиновников, которые старались держаться вместе и с огромным вдохновением распевали гимн, то и дело махая в воздухе своими потрепанными котелками.

– Давай присоединимся к ним, – предложила Лиза, и девушки сошли с мостовой в группу студентов, весело распевающих «Гаудеамус»:

Лиза и Лара вместе со всеми подхватили знакомые слова и бодро зашагали дальше.

Внезапно с Литейного в толпу манифестантов влилась большая группа людей в студенческих тужурках и в рабочих фартуках. Сначала они шли, как и все, выкрикивая здравицы в адрес братьев-славян, пели российский гимн, махали фуражками. Но когда колонна поравнялась с набережной Фонтанки, над ними вдруг неизвестно откуда появилось красное знамя, и они во всю глотку затянули «Марсельезу». Некоторые студенты и чиновники, сразу не поняв, в чем дело, начали радостно подпевать, видя в этом олицетворение истинной демократии.

– Что-то здесь не так, – подозрительно косясь на красное полотнище, сказала Лиза. – Pара предупреждал меня, что и в таких внешне благородных манифестациях возможны антиправительственные провокации. Бежим отсюда поскорей. – Она схватила подругу за руку и поспешила по набережной Фонтанки в сторону Марсова поля. И вовремя.

Лишь только голова колонны перевалила через Фонтанку, из многочисленных проулков на людей наскочили казаки. Пение и здравицы заглушили ржание лошадей и гортанные крики:

– Разойдись, а то зашибу!

В воздухе вместо фуражек и котелков замелькали нагайки. Видя такое, народ кинулся в разные стороны. Но не всех пропускали через себя казаки. Словно вороны, высматривали в разношерстной толпе «заговорщиков», и нагайками гнали их на середину Невского.

– Слава тебе господи! – перекрестилась Лиза. – Как вовремя мы оттуда ушли.

– А ты, когда надо, бываешь довольно решительной, – удивленно взглянула на Лизу подруга и, крепко прижавшись к ее плечу, добавила: – Что бы я без тебя делала?

Девушки дошли уже почти до Моховой, когда их обогнала группа людей, из-за которой и началось столпотворение на Фонтанке. Они, о чем-то возбужденно переговариваясь, торопливо двигались в сторону Мойки. За ними следовали два конных казака, подозрительно оглядываясь назад, туда, где орудовали их краснолампасные товарищи, словно жалея о том, что их оторвали от большого и важного, возможно, государственного дела.