Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

– «Заря», я – «Сокол», объект наблюдаю, готов выполнять причаливание, – доложил космонавт.

С позывным вышла забавная история. Во время беспилотных полётов «активный» корабль имел обозначение «Амур», «пассивному» дали имя «Байкал». Обозначения были чисто фонетические – по буквам «А» и «Б». Когда дело дошло до пилотируемого полёта, уже привычный позывной «Амур» дали Амет-Хану. Но космонавт категорически воспротивился, сразу обратив внимание, что этот позывной можно понимать двояко:

– Какой я вам «Амур»? Это что, нормальный позывной для мужчины? Вы бы меня ещё этим... как его... купидоном назвали!

(В реальной истории от позывного «Амур» отказался Владимир Александрович Шаталов в 1969 г, по той же причине. см. «Мировая пилотируемая космонавтика» стр. 89. Полагаю, Амет-Хану такой позывной тоже не пришёлся бы по душе.)

– «Сокол», я «Заря-1», как самочувствие? – спросил с Земли Королёв.

– Нормальное самочувствие, выспался, – Амет-Хан назвал цифровой код из таблицы связи, закреплённой на приборной доске, подтверждая слова.

– «Сокол», я «Заря-1», причаливание и стыковку разрешаю. Вне зоны слышимости докладывайте «Весне», мы с ними периодически связываемся через спутник.

Позывной «Весна» с различными номерами был у судов КИК, ожидавших на позициях в Южном полушарии.

– Вас понял, «Заря-1», жду выхода из тени и начинаю причаливание.

Солнечный свет обрушился внезапно, как только корабль пересёк границу тени. Амет-Хан немного подождал, пока глаза адаптируются к смене уровня освещённости, затем нажал несколько кнопок на панели БЦВМ, запустив программу расчёта траектории причаливания. БЦВМ поморгала светодиодами и высветила несколько цифр – продолжительность импульсов, дистанцию начала торможения, контрольные значения азимута, требуемую скорость... Космонавт перекинул тумблер в положение «разблокировано» и осторожно взялся за ручки управления.

Повинуясь едва заметным импульсам двигателей ориентации, «Союз-1» плавно сближался с беспилотным кораблём. В 50-ти метрах Амет-Хан притормозил, убрав относительную скорость до 1 метра в секунду. В 10 метрах он убрал скорость почти до нуля. Теперь «Союз» плыл с относительной скоростью 7 сантиметров в секунду. Эти последние 10 метров корабль преодолевал более двух минут. Наконец, последовал мягкий толчок.

– «Весна», я «Сокол», есть касание!

На судне КИК все замерли в ожидании следующего доклада.

– Есть механический захват! Стягивание...

Приводы стыковочного узла подтянули корабли друг к другу.

– Есть стягивание! Есть электрический контакт! Стык герметичен, – доложил Амет-Хан. – Корабли состыкованы.

Как и было предусмотрено в «Klarliste», он тут же перевёл тумблер блокировки ручного управления в положение «заблокировано». Его доклад, принятый на Земле судном контрольно-измерительного комплекса, был тут же передан через спутник в Евпаторию, где, на НИП-16, временном Центре управления полётом, находился Королёв с заместителями. В зале управления раздались аплодисменты.

– Вот теперь – всем шампанского! – объявил Сергей Павлович. – Заслужили.

Амет-Хан дождался, пока состыкованные «Союзы» войдут в зону прямой связи с Центром управления. Пока неторопливо текли минуты, космонавт запустил программу диагностики «пассивного» корабля. БЦВМ через разъём в стыковочном узле соединилась с вычислительной машиной, установленной на беспилотном «Союзе», и приняла от неё показания датчиков температуры и внутреннего давления. Показания были в пределах нормы.

– «Заря-1», я «Сокол», условия в кабине «Байкала» по показаниям приборов – нормальные, – доложил Амет-Хан, как только установилась связь с НИП-16. – Разрешите переход в другой корабль.

– «Сокол», я – «Заря-1», переход разрешаю, – ответил Королёв.

Амет-Хан отстегнулся от кресла, открыл внутренний люк между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком. На земле он проделывал эту операцию сотни раз, вместе с Поповичем, Комаровым и Береговым. Но он стал первым, кто открыл этот люк в космосе (АИ). Космонавт вплыл в орбитальный отсек. Осмотрелся. Всё было в порядке. Проверив показания барометра, он открыл клапаны выравнивания давления. Короткое шипение, стрелка барометра чуть сдвинулась. Теперь в обоих «Союзах» давление стало одинаковым. После этого Амет-Хан разблокировал электромагнитные замки люков стыковочного узла, открыл крышку со своей стороны, вплыл в узкий тоннель и повернул штурвал на крышке люка беспилотного «Союза».

Второй корабль встретил его темнотой и слегка затхлым запахом. Космонавт нашарил тумблер, включил свет...

– Бл...дь!

– «Сокол», я – «Заря-1», что случилось? – послышался в наушниках обеспокоенный голос Королёва.

– Всё нормально, «Заря-1», – успокоил Главного Амет-Хан.

В центре сферического отсека универсального стыковочного модуля, удерживаемый растяжками из лески, парил в невесомости... белый плюшевый заяц.

«Шутники, мать их...» – вслух космонавт ничего говорить не стал.

– «Заря-1», я «Сокол», в УСМ всё в порядке, вхожу в орбитальный отсек.

Он открыл люк между УСМ и орбитальным отсеком, вплыл внутрь, включил свет. Здесь сюрпризов уже не было. Амет-Хан несколько минут тщательно проверял все системы отсека, поглядывая в прикреплённый к панели «Klarliste». Всё было в исправности.

– «Заря-1», я «Сокол», орбитальный отсек станции в порядке, вхожу в спускаемый аппарат.

Люк между орбитальным отсеком и спускаемым аппаратом открылся с чуть большим усилием, чем обычно, но внутри тоже всё было исправно. В центре, на месте среднего кресла, под кожухом пыхтел дополнительный электрогенератор на двигателе Стирлинга, предназначенный для питания систем дополнительных отсеков. Его нагрев обеспечивало Солнце, оно грело чёрную панель теплообменника, закреплённую снаружи.

– «Заря-1», спускаемый аппарат в порядке, дополнительный генератор работает, проверяю остальные системы.

Он уселся в правое кресло, поглядывая в «Klarliste», последовательно проверил всё, до чего смог дотянуться. Затем пересел налево, проверил системы, включавшиеся с левого пульта.

– «Сокол», я «Заря-1», как там дела, не молчи, – нетерпеливо окликнул по радио Королёв.

– «Заря-1», я «Сокол», проверяю системы станции, всё в порядке

Проверка всех систем заняла не один час. По ходу проверки Амет-Хан постоянно докладывал то Королёву, то подменявшему его у микрофона Павлу Поповичу.

– «Заря-1», проверка закончена. Серьёзных неисправностей не обнаружено. Параметры электропитания, давления и температуры в норме. Что-то уморился я тут.

– «Сокол», я «Заря-1», обедайте и отдыхайте.

Космонавт вернулся в «Союз-1», достал из «бардачка» пищевые тубы, пообедал и устроился на отдых. Впереди была самая сложная часть программы полёта.