Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

– Например, можно разработать для них программу поддержания боеготовности, включающую более углублённую работу с резервистами, в том числе – с привлечением ветеранов Вооружённых Сил и органов НКВД, для передачи опыта, так сказать, молодому поколению, – предложил Никита Сергеевич.

– Им всем необходимо будет тренироваться, чтобы не утрачивать навыки, – Серов что-то прикидывал несколько секунд. – Гм! А что, если работу с резервистами использовать как внешнее прикрытие, то, о чём говорил Иван Антоныч, а под прикрытием этой работы отбирать лучших, и тренировать их в зарубежных командировках, например, по заданиям Коминтерна? Люди и тренироваться будут, и уменьшатся шансы, что их вовлекут во что-то незаконное.

– Это возможно, – одобрил Первый секретарь. – Но как тогда связать эти группы с выполнением основной задачи – противодействия перерожденцам во власти?

– Вот тут как раз пригодятся ветераны. Смотри, – Серов взял лист бумаги и нарисовал схему из нескольких кружочков, связанных стрелками. – Рядовые бойцы, бывшие десантники и спецназовцы, в обычное время об основной задаче не подозревают. Но есть руководители групп, или комиссары групп, ветераны. У каждого из них на руках несколько конвертов. И они предупреждены о признаках наступления угрожаемого периода.

Условно говоря, услышав по радио или телевидению речи изменников во власти, комиссар вскрывает первый конверт. В нём инструкции по действиям в угрожаемый период – где находятся тайники с оружием и средствами связи, рабочие частоты для связи с другими группами – всё, что необходимо для начала работы.

Комиссары собирают свои группы бойцов, тех, кто будет находиться за границей – отзывают по аварийному сценарию – это мы предусмотрим. Затем проводят беседы с бойцами, отбирают лучших, наиболее идеологически стойких, и объясняют им основную задачу. После этого вскрывают второй конверт – с перечнем необходимых действий для подготовки группы к боевой работе.

Когда эта подготовка проведена, комиссар каждой группы вскрывает третий конверт, с конкретным заданием на ликвидацию лидеров предательской группировки во власти. Кто будет этими лидерами – мы пока не знаем, комиссары групп должны будут определить свои цели самостоятельно.

– То есть, в обычное время мы имеем обычную подготовку резервистов, так? – уточнил Первый секретарь. – И только в момент проявления предателей во власти часть этих резервистов, наиболее подготовленная, получает приказ и превращается в некий аналог «Гладио»?

– Ну, примерно так, – подтвердил Серов. – Это ещё надо как следует продумать.

– Да... допустим... Но ведь этот процесс нужно будет как-то инициировать? – спросил Хрущёв. – Как донести эту идею до тех самых людей, до тех же ветеранов?

– Инициировать её должен ты сам, Никита Сергеич, и никто другой, – ответил Серов. – Я тебе помогу людей подобрать, собрать их в одном месте, например, под видом какого-нибудь «слёта ветеранов» или «дня памяти». Одно из собраний проведём в закрытом режиме. Ты там выступишь. Я перед этим тоже несколько слов скажу, расскажу товарищам о западном опыте, конкретно об отрядах «Гладио». А потом ты, сидя в президиуме собрания, попросишь слова, и выступишь с инициативой создания аналогичной законспирированной сети. Когда такое предложение вносит руководитель государства – это уже никто не назовёт заговором, сам понимаешь.

Хрущёв некоторое время молча обдумывал предложение.

– Серьёзную игру ты предлагаешь, Иван Александрович.

– Так у меня работа такая, сам знаешь, – усмехнулся Серов. – Ты, Никита Сергеич, пойми простую истину: у нас в стране Конституция пока что ещё никогда не имела прямого действия. Она работала только в силу того, что власть изредка пыталась её соблюдать. А когда не пыталась – она и не работала.

А сейчас пока что получается, что первое в мире государство рабочих и крестьян доверяет своим гражданам меньше, чем любая самая прогнившая западная «демократия». Ты сам подумай – разве должно так быть? Разве получится в таких условиях организовать прямую демократию, поднять граждан на всестороннее участие в общественной жизни и управлении государством и обществом? И разве правильно, что в государстве рабочих и крестьян народ считает власть в лучшем случае – оторванными от народа мечтателями, а представители власти в большинстве своём народа боятся и презирают его?

– Неправильно, – согласился Хрущёв. – Ты, Иван Александрович, дело говоришь. С такими отношениями между властью и народом нам коммунизм не построить.

– Тут, товарищи, надо учитывать, что в условиях начала-середины 30-х в стране действительно хватало скрытых и явных врагов Советской власти, поэтому некоторая паранойя у высшего руководства могла иметь конкретные основания, – заметил Ефремов. – Да и внутрипартийную борьбу за власть не следует недооценивать. Но сейчас, в последние лет 5-6, власть буквально повернулась лицом к нуждам народа, и обычные люди это хорошо видят и ценят.

– Ты, Никита Сергеич, сразу не решай, обдумай всё не спеша, а потом мы к этому разговору ещё вернёмся, – предложил Серов. – Я пока попробую подходящих людей по картотекам поискать, но говорить с ними без тебя ни о чём не стану.

До начала съезда его делегатам были разосланы проекты Программы, Устава партии, и новой Конституции СССР. Эти документы обсуждали в трудовых коллективах, начиная с лета 1961 г. Всего в ЦК поступило около 200 тысяч предложений, из них ЦИОМ и НИИ прогнозирования, привлечённые для обработки информации, сочли необходимым учесть почти половину.

(В реальной истории поступило 170 801 предложение, из них было опубликовано в газетах 40 733, учли, конечно, далеко не все , см. С.Н. Хрущёв «Реформатор»).

Безусловно, некоторые статьи обсуждаемого проекта новой Конституции при первом чтении вызывали лёгкую оторопь. Не привык советский народ к такому уровню вовлечения в политическую жизнь. Поэтому в наиболее спорных местах проект Конституции дополнили достаточно подробными разъяснениями, чтобы успокоить людей и объяснить им, что имели в виду разработчики Основного закона.

Свой отчётный доклад на съезде Никита Сергеевич разделил на несколько объёмных подразделов. В первом из них он обрисовал сложившееся международное положение. Первый секретарь с гордостью сообщил делегатам съезда, что социалистические страны в 1960 году увеличили объем промышленного производства по сравнению с 1937 годом в 6,8 раза, в то время как капиталистические страны — менее чем в 2,5 раза. Доля стран социализма в мировом промышленном производстве, составлявшая в 1955 году 27 процентов, поднялась в 1960 году примерно до 40 процентов.