Алексей Волков - Шаги Командора

Впрочем, тонуть линкор мог долго. Пробоина невелика, вначале туда вообще захлестывало лишь волны, теперь же, когда флагман лег в невольный дрейф, нос перестал зарываться в воду. Но и пробоина сравнялась с морем, частью оказалась ниже, и теперь обходилось без волн.

– Поднять сигнал – работаем по второму!

– А добить? – Петр жадно взирал на избитого флагмана.

– Добить успеем. Этот уже не игрок. У них ходу нет, – терпеливо пояснил Командор.

Какой ход, когда осталась одна мачта? А новые не поставишь. Даже если бы подобные имелись в запасе. Но откуда? При общей перегруженности кораблей, когда самые большие линкоры в длину имеют всего полсотни метров при команде зачастую едва не в тысячу человек, и приходится иметь провиант на всех, порох и ядра для боя, да и многое другое, держать еще и запасное дерево – огромная роскошь. Так, есть что-то на уровне деревяшек для корпуса, какого-нибудь запасного рея…

Не грозный корабль, а так, плавающая посуда. Слегка горящая, понемногу утрачивающая плавучесть…

Разумеется, на русских судах тоже имелись потери и повреждения, на то и бой, только пока и первые, и вторые не являлись фатальными. Обычные издержки схваток.

Турецкая линия наконец перестала быть таковой. Следовать за стоявшим на месте флагманом стало невозможным по определению. Утрата управления бросалась в глаза даже неискушенному человеку. Три мателота развернуло кого куда. Линкор понесло мористее, один из фрегатов двинулся в противоположную сторону, и лишь концевой корабль отважно пошел на помощь терпящему бедствие кораблю.

Вот на него и пришелся следующий удар.

Все-таки Сорокин зря наговаривал на сплаванность и подготовку моряков. Нападение получилось довольно дружным. С учетом ветра, парусов и прочего. Можно сказать, едва не идеальным. Но и турки оказались шиты не только лыком. Они пытались маневрировать, порою борта кораблей окутывались пороховым дымом пушечных залпов, просто русские моряки вели себя наглее и диктовали ритм боя. Который османы явно не выдерживали. Однако флагманский «Апостол Петр» вдруг оказался рядом с турецким линкором, а второй фрегат чуть отстал.

Первым залп дали русские, и почти одновременно отозвались турки. Уши были еще заложены пушечным громом, но вдруг сквозь него послышался треск, и сразу раздался чей-то крик.

Ядро попало точно в бизань-мачту. Дерево не выдержало, переломилось чуть выше основания, вернее, возвышавшейся над верхней палубой части, и вся конструкция, разрывая ванты, стала падать за борт, лишь немного задев квартердек.

Фрегат стало разворачивать прямиком к турку.

– Верхней батарее картечью! Стрелкам огонь! Мачту рубите! – срывая голос, рявкнул Кабанов. – «Павлу» поднять сигнал – работать по остальным!

Револьверное ружье было уже у него в руках, и он припал к борту, используя его в качестве опоры. Рядом с таким же ружьем оказался Петр. Кто-то из моряков схватился за штуцера. В некотором количестве они имелись на каждом корабле, только исход морского боя мало зависит от стрелкового оружия.

Суетились на палубе канониры, кто-то уже бежал с топором к уцелевшим и не желавшим отпускать рухнувшею мачту вантам, кто-то оттаскивал пострадавших при ее падении в сторону, моряки у руля отчаянно пытались совладать с кораблем…

Вражеский борт стремительно приближался. Кажется, турки сами не ждали такого результата, и теперь у них тоже была суматоха.

Залп картечью ударил практически в упор. Дальше ни о какой пушечной стрельбе не могло быть речи. Барабан в ружье неожиданно оказался пуст. Хотя почему неожиданно? Патроны всегда заканчиваются, сколько бы их ни было.

– Держи! – Ахмед оказался молодцом, приволок из каюты перевязь с двумя парами пистолетов и парой метательных ножей.

Собственно, Сергей брал ее с собой по привычке, не помышляя о рукопашных схватках на палубах кораблей. Но теперь уж судьба…

Татарин был при сабле, с луком в руках. Последний смотрелся немного диковато на корабле, но каждый вправе выбирать оружие по вкусу.

Выдернул шпагу из ножен Петр. И, опережая монарха, зычно закричал Кабанов:

– Братцы! На абордаж! За веру, царя и отечество!

Корабли столкнулись. Затрещали сцепившиеся реи наверху. Но до чего же высок турок!

Командор первым перемахнул через борт. Свистнул ятаган, и Кабанов привычно пригнулся, тут же провел подсечку. В правой руке мгновенно оказалась шпага, в левой – пистолет. Выпад, рубящий удар, уход от чужого клинка, выстрел…

Главное – очистить кусочек палубы вдоль борта. Чтобы свои моряки смогли ворваться на чужой корабль с минимальными потерями. Самый опасный момент, когда карабкаешься к врагу и не можешь ответить ударом на удар.

Через несколько секунд уже стало легче. Турки раздвинулись, оставив на палубе несколько тел, сзади же появились моряки и с ходу ринулись в свалку. Вон кого-то ловко рубанул саблей Ахмед. Чуть дальше виднелся Петр. Властелин самой большой империи в обычных делах не видел разницы между собой и последним матросом. Ему, вечному труженику, было все равно, что работа была опасной и кровавой.

Командор уже двигался по направлению к квартердеку. Там капитан с помощниками, и вывести их из строя – первейшая задача в бою. Тело двигалось само. Никакая мысль не поспевает за обстановкой в бою. Уклониться, отбить удар, нанести свой, выстрелить в дальнего из пистолета, отбросить бесполезное оружие, выхватить кинжал, пронырнуть под ятаган, одновременно нанося выпад…

Со стороны движения Командора напоминали хитроумный танец. Только для тех турок, кто оказывался рядом, танец тот нес смерть. Противник сражался умело, опыта ему было не занимать, и обе стороны несли потери. А вот с Кабановым справиться никто не мог.

С квартердека в гущу сражающихся бросились несколько воинов. Одеты они были побогаче большинства и явно принадлежали к командному составу. К ним и устремился Командор, пока не особо приглядываясь, кто из них поважнее и постарше. Откуда лишние мгновения в рукопашке?

Сцепился с одним, едва увернулся от умелого удара, сам сделал выпад, который был легко отбит… Рядом повалился русский матрос с располосованным горлом. Командор, почти не глядя, перебросил клинок в левую руку, дернул последний нож и швырнул в убийцу. Краем глаза заметил, что попал, и тут же был вынужден пригнуться, пропуская ятаган над головой.

Тут поневоле приходилось попотеть. Турок превосходно владел оружием, а места для уклонений, как всегда, на палубе не имелось.

Командор поступил невежливо. Не соревнования, где выигрыш должен быть честным. Пистолет, улучить мгновение, и, парируя очередной удар, выстрел с левой руки. Глаза османа удивленно округлились, словно он не ожидал подобной подлости. Укол шпагой, раз уж от холодного оружия турку погибать было легче, прыжок в сторону с одновременным поиском очередного противника…