Владимир Свержин - Чего стоит Париж?

Ночная прогулка вернула мне доброе расположение духа, казалось, начисто утраченное после беседы с христианнейшим королем Генрихом. Возвращение во дворец не заняло много времени, к тому же было скрашено разухабистой болтовней шевалье д'Орбиньяка, живописавшего Дюнуару наиболее пикантные места наших похождений. Когда Рейнар дошел до стычки на дороге в Реймс, он вдруг, к немалому моему удивлению, замолчал, устремив взгляд на запутавшийся в тучах месяц, затем, хлопнув себя по лбу, восторженно выпалил:

– Гос-спода! Черт побери, я, кажется, знаю, чего это вдруг наш разудалый добрый молодец Гиз смазал лыжи!

– Прости, что он сделал? – переспросил я, не совсем понимая смысл позвучавших слов.

– Ноги! – Отмахнулся адъютант самым непочтительным образом. – Суди сам, мое шоу с кепкой Ильича прокатило на ура. Ведь так?

– Так, – усмехнулся я, вспоминая ту чудовищную нелепицу, которой мой боевой товарищ смущал и без того склонный к авантюрам неокрепший ум вождя Лиги.

– Чудесное исчезновение, как и до того – чудесное появление, лишь подтвердило очевидную истинность моих слов. Так шо через месяц его светлость предвкушает торжественную процессию с бубнами и тамбуринами, которая, по старинному эльдорадскому обычаю, появится пред светлы очи его светлости, вдруг, откуда ни возьмись, и унесет, взяв под белые руки, куда ни попадя. Туда, – Лис сделал прощальный взмах рукой, точно собрался помахать платочком уходящему в затуманное тридевятое царство кораблю, – в далекий край, куда обычно товарищ уплывает. Теперь прикинь, собрал он, значит, шоблу, чтобы вломить твоему раскрашенному кузену. Наверняка напел соратникам страшных боевых песен про то, как все будет хорошо, когда все будет хорошо, и они урежут права государя на всего лишь одну главу. В общем, поставил ясную цель. И тут появляюсь я, молодой и прекрасный в белом фраке и цилиндре, и всенародно говорю парни, вы страдаете фигней! Причем страдаете бесплатно и не замечаете своих страданий. Вы можете есть ананасы и рябчиков на золоте и спать на бархате…

– На бархате спать неприятно, – отозвался я.

– Какая разница! Зато понтов сколько, – не сбавляя темпа, отмахнулся Лис. – Так вот, с мятежными баронами случается тяжелый пищеварительный процесс, до той ночи с ними никогда не происходивший. Они размышляют, и им нравится! Они начинают варить головой, кумекать, а некоторые, особо продвинутые, даже думать! Что и вовсе не к лицу благородному мятежному барону, но тут уж ничего не поделать, время от времени такое случается с каждым. Они раскидывают мозгами во все стороны, соображая: так ли уж стоит им ломиться захватывать какого-то венценосного хлыща, надушенного, точно парижская кокотка в день святого Валентина, или, может, ну его туда, куда он и сам порой не прочь?! Зачем рисковать головой, когда стоит чуть-чуть подождать, и короля Франции можно будет нанять подметать двор замка внучонка Ильича метлой павлиньих перьев с рукоятью из черного дерева. Ведь и ежу понятно, что когда Гиз коронуется золотой кепкой, он перетащит верных ему людей в далекое, но такое близкое душе истинного ценителя дорогостоящего Эльдорадо. Отсюда я делаю вывод. – Мой друг поднял палец, точь-в-точь маститый теолог на богословском диспуте, представляющий неопровержимые доказательства бытия Господня. – Отказаться от намеченной операции высокородные бунтовщики не могли. Просто не нашлось маловера, который бы осмелился послать затею с дорожным бандитизмом к хреням собачьим. Как можно! А Святая Лига? А страдания Римского Папы? А слезы матерей и сопли жен?

Но, с другой стороны, те, кто умрет сегодня, не пойдут на танцы завтра. Кого может порадовать такая перспектива?

А посему, как только мы своим внезапным выходом из-за печки поломали лигистам всю обедню, Гиз тут же сообразил, шо ну его на фиг получать звание Героя Священной Лиги и мученика веры посмертно, вследствие чего поворотил своих стервятников обратно. Впрочем, они не особо возражали. Как говаривала старая кляча в известном анекдоте: «Ну, не шмогла я, не шмогла!» Вуаля, мсье! Вот так. Ваше Величество, и делается настоящая история!

– Возможно, герцог решил, что, прознав о его засаде, мы подстроили ему контрзасаду и что лес окружен войсками, – возразил я, повторяя версию, услышанную нынче от де Батца.

– Послушай, шо я тебе скажу. – Лис оглянулся посмотреть, достаточно ли далеко от нас находятся сопровождавшие короля Наваррского гугеноты. – Как человек военный, ты, возможно, прав. Но история – сборник примеров и поучений. Она не говорит языком приказов и реляций. Версия, изложенная мной, не менее логична, чем твоя, но куда как более поучительна. И вот поэтому очаровательная лгунья Клио [40] скорее примет именно тот вариант, который ты только что услышал от меня. Конечно, если в ближайшее время Гиз не захватит власть. Потому как в таком случае бегство будет объявлено чрезвычайно хитрым, даже, не побоюсь этого слова, мудрым тактическим ходом.

Мы наконец добрались до дворца. Стража из легионеров маркиза д'Аржи отворила ворота королю Наварры и его спутникам. Въезжая во двор, я спиной почувствовал злобный взгляд и, оглянувшись, увидел того самого стражника, который некогда возглавил погоню за мной у стен замка Сен-Поль. Наверняка вспыльчивый итальянец уже встречал сегодня и Мано, и мадемуазель де Пейрак, с немалым комфортом разместившихся в королевской резиденции. И, вероятно, меня, что также не могло улучшить настроение бдительного хранителя покоя Черной Вдовы.

– О, старый приятель! – Я чуть кивнул, приветствуя знакомца. – Рад вновь видеть вас. – Мои губы сложились в злорадно-приветливую улыбку. – Надеюсь, ваше здоровье не внушает опасений.

Итальянец молчал, бледнея и стискивая зубы. Взглядом его можно было поджарить омлет, однако смотреть прямо в глаза первому пэру Франции взбешенный легионер все-таки опасался.

– В любом случае, – продолжил я, – мне приятно узнать, что этой ночью в карауле именно вы. Стало быть, сегодня я могу спать, ни о чем не беспокоясь.

Служивший мне ответом зубовный скрежет легионера можно было принять за попытку перепилить осколком стекла якорную цепь.

– Прощайте, мой храбрый страж. И бдите!

Стражник все так же молча поклонился, отворачивая искаженное ненавистью лицо.

Двор королевской резиденции пересекать верхом, а уж тем паче в карете имеют право лишь принцы крови, остальные же невзирая на сан и возраст, обязаны спешиваться у ворот. Чтобы не заставлять друзей идти рядом со мной, верховым, пешком, я также спрыгнул на землю и повел коня в поводу.

Судя по колоколам, ударившим в этот самый миг, призывая монашескую братию к очередным молитвам, сейчас наступала полночь, а стало быть, самое время удалиться в покои, где уже скорее всего ждала своего муженька сжигаемая пламенем страсти Маргарита Валуа.