Владимир Свержин - Железный Сокол Гардарики

– Шоб она изменяла такому мужчине? – не удержался от реплики Сергей. – С тем, как ты ее употребляешь…

– Могу не рассказывать, – оскорбился я.

– Да ладно, не дуйся, – примирительно начал Лис. – Просто эти ваши английские примочки – «если я не ошибаюсь», «как я полагаю», «как мне кажется» – лезут из тебя на любом языке. Хорошо еще, аборигены на эту тему не заморачиваются.

Я насупился, размышляя, не обидеться ли мне, но за окном быстро смеркалось. Свеча давала больше копоти, чем света, и сидеть в полумраке молча вовсе не хотелось. Выдержав паузу, я начал, стараясь придавать голосу тревожное звучание:

– Где-то в горах покрытой дубовыми лесами Тюрингии, стоит замок, созданный из дикого камня самим властителем преисподней. Этот замок он подарил своей возлюбленной, которую именуют Рагана…

– Погоди, погоди, – неожиданно перебил меня Лис. – Есть такое умное слово, типа… Эксгибиционист…

Мои глаза округлились.

– Ты это к чему?

– Не-не. Экзорцист, во!

– Изгоняющий дьявола, – автоматически перевел я.

– Во, так вот это о тебе, потому шо ты беса гонишь. Дальше, чем видишь. У нас тут шо, святейшая инквизиция или клуб юных землетопов имени Миклухо-Магеллана? Где Тюрингия – где Ливония? – Лис постучал себя пальцем по лбу.

– Если б ты меня не перебивал, – оскорбился я, – то уже бы знал, что Рагана – уроженка здешних мест. Судя по описанию, ни дать ни взять родная сестра твоей Бабуси-Ягуси. Большая специалистка летать на метле, превращаться в кошку, ворону, крысу, особенно в щуку. И что уж совсем непонятно – в стаю мышей. Хотя под настроение может и человеческий облик перенять.

– Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд! А Тюрингию ты зачем приплел?

– Вот именно что пляшут. И именно что в ряд, – с напором проговорил я. – В подаренном замке Рагана организовала базу подготовки и повышения квалификации молодых ведьм. Вальпургиева ночь у них – что-то вроде прощальной вечеринки. Так сказать, выпускной бал.

– Вот это женщина! Буквально образчик бескорыстного служения обществу, воспитательница юных душ. Жаль, не спросил Бабусю-Ягусю на предмет наличия родственников за границей. А то б свели знакомство. Может, чем бы и помогла…

– Окстись! – прервал я Лисовы сожаления. – Ознакомились уже. Тебе веритника мало?

– Да ну, вспомнил. Бывают в жизни огорченья. Однако ж и там не без пользы время провели вокруг пальца. Опять же, картишки отвернули… – Он достал колоду. – Кстати, не желаешь перекинуться?

Я почувствовал зудящую потребность испытать фортуну.

– Нет, – сквозь зубы процедил я, невероятным усилием воли заставляя себя встать из-за стола. – Пойду лучше посплю. Через пару часов разбуди.

– Как знаешь, как знаешь, – хмыкнул Сергей.

Я почувствовал вторую волну, захлестывающую и неумолимо влекущую к столу, чтобы наказать зарвавшегося напарника.

– Спокойной ночи, – почти выкрикнул я и обессиленно рухнул на кровать.

Я лежал с закрытыми глазами, но сон не приходил. Он маячил где-то на ближних подступах к сознанию, рождая в голове хоровод неясных образов, подобный тому, что водили колдуны в ночь на Лысой горе. Штаден в шапке Мономаха, какая-то красотка, парящая среди облаков; черти в доминиканских сутанах с вполне ясно выпирающими на лбу рогами. Все мелькало, не желая останавливаться. Пожилая дама с метлой вдруг оказывалась благородной леди в сияющей диадеме. На месте Штадена появлялся Рюрик, и все вновь и вновь изменялось, как в сумасшедшем клипе. Когда прямо передо мной оказался домовой с бородою, заплетенной в аккуратные косицы, я даже не подумал удивляться, смирившись с тем, что все два часа, отмеренные на сон, в голове будет продолжаться такая свистопляска.

Домовой сидел прямо на столе и, подпрыгивая от азарта, играл в карты с Лисом.

– Не идет карта, – пискнул он, подталкивая моему другу серебряный кругляш.

– Ничего, приятель, в любви повезет! – заверил его Сергей, тасуя карты.

«Ну вот, кажется, и сон пошел», – подумал я.

– Гульденами возьмешь? – не обращая внимания на замечание Лиса, проговорил малютка.

– Можно и гульденами. – Лис начал сдавать. – Мы не привередливые.

Фортуна вновь отказалась улыбаться крохе, и монеты перекочевали в загребущие руки его противника.

– Еще сдавай! – потребовал домовичок.

– Нэма пытань [40], – заверил Сережа, смешивая карты. – Шо ставишь?

– Что ставлю? Что ставлю… – Крошечный хранитель постоялого двора подскочил и забегал по столешнице.

Не найдя, должно быть, ответа на этот роковой для всякого проигравшегося вопрос, он хлопнул в ладоши, и спустя мгновение перед ним оказалась довольно упитанная серая мышь.

– Не понял, – возмутился Лис, убирая драгоценную колоду подальше от зубов грызуна. – Это шо за смена состава в ходе игры?

Однако состав игроков остался прежним. Мышь, поднявшись на задние лапки, огорченно пискнула и уронила на стол небольшую потертую серебряную монетку. Лис поднес ее к глазам.

– Погоди, это что, динарий Альбрехта Медведя? – удивленно разглядывая монетку, отчеканенную еще в самом начале покорения этих земель, спросил мой друг.

– Его, его. Сдавай скорее! – потребовал малыш.

– Откуда он у тебя? – поинтересовался Сережа.

– В щель завалился, – дрожа от нетерпения, выдохнул домовой и одну за другой начал поднимать карты.

– Если дырка в голове – поздно пить зеленку, – с непонятным злорадством проговорил Лис, придвигая к себе выигрыш.

Кроха с досадой глянул на убийственную комбинацию в руках Лиса и закряхтел от досады.

– Давай разок в долг, я поутру все как есть отдам! – Маленький бородач хлопнул себя ладонью по груди. – Вот чтоб мне с этого места не сойти!

– Э не, где я тебя утром искать буду? Играем только на наличные. Чеки и воздушные поцелуи не беру.

– А столовое серебро возьмешь?

– Давай, засвети.

В следующие полчаса мой друг стал счастливым обладателем десятка разнокалиберных ложечек, ножа для вскрытия устриц и крошечной емкости для перца, украшенной десятком мелких жемчужин. Каждый раз, когда ставка домового была проиграна, вновь появлялась уже виденная мной упитанная мышь с очередным предметом в лапах. За столовой утварью были проиграны разрозненные пуговицы с какими-то блестящими камнями, золотая цепочка, должно быть, от нательного креста, и пряжка от туфель.

– Ну, – домовой с надеждой глянул на вновь появившегося грызуна, – давай же, давай!

Та развела лапы в стороны и, чуть присев, сокрушенно пискнула.

«Дивная вещь эти сны, – мысленно усмехнувшись, подумал я. – Такое, бывает, привидится!»

Страстная комариха, изнывая от кровавой жажды, спикировала и закружила над головой, выбирая место для посадки.