Владимир Свержин - Железный Сокол Гардарики

– А у меня тут еще крест есть, – вспомнив что-то, быстро заговорил домовой. – Его лихие разбойнички тут на стропиле припрятали, тому назад уж почти десять лет. Я его коснуться не могу, а тебе, если выиграешь, место укажу. Большой такой крест, золотой, с каменьями.

– А не брешешь?

– Да чтоб у меня вся борода клочьями повылазила, – клятвенно заверил малыш, поглаживая лохматое украшение своей физиономии.

– Ну, лады. Поверю на слово.

Лис снова начал метать карты. Между тем комариха перестала изнывать, устраиваясь на поздний ужин. Я хлопнул себя по лбу, невольно привлекая этим внимание Лиса.

– Шо, капитан, не спится?

– Поспишь тут с вами, – буркнул я.

Так называемый сон не желал рассеиваться. Лис действительно сидел за столом с колодой в руках, а перед ним, нервно потирая руки, стоял кроха домовой.

– Ну, сдавай же, сдавай, – потребовал он, обращая на меня внимания не более, чем на комариное нытье.

Я вновь прикрыл глаза. Как ни странно, тело чувствовало себя вполне отдохнувшим, и мозг готов был работать на полную мощность. Можно было не сомневаться, что в предутреннее время, именуемое «волчьим часом», никакая стража не сможет помешать нам вырваться из этой западни.

Констатируя этот факт, я невольно почувствовал досаду. Моя надежда найти в Феллине хоть какие-то зацепки для решения стоящей перед нами задачи терпела крах. В какой-то момент мне показалось, что фортуна высветлила на секунду то самое звено, ухватившись за которое, можно вытащить всю цепь целиком. Мне еще ничего не говорило имя прекрасной Гунилы, покорившей сердце принца Юхана, но сам факт ее существования обнадеживал. Вполне могло статься так, что в деле избавления герцога Эстляндского от брачных уз мы с ним окажемся союзниками.

И вот теперь, когда пасьянс, казалось, начал складываться, бежать от каких-то «псов господних» [41]! Вновь оказаться у разбитого корыта, как говорят в ближнем отсюда зарубежье. Без корабля, без сведений, без сколько-нибудь внятного плана действий.

Ну, положим, доберемся мы до Юхана, передадим ему письмо Вишневецкого, адресованное королю Эрику, и он, полный благодарности, оставит нас при своем дворе. Дальше-то что? Дурацкая ситуация. Возможно, и сам Юхан был бы рад избавиться от польской королевишны, да только сделать это – не в его силах. Разводы на таком уровне может разрешить только сам римский понтифик, а для него Катарина Ягеллон – добрая католичка, а Юхан, подобно многим германским князьям, сегодня католик, а завтра, стоит ему расстаться с супругой, может оказаться кальвинистом. Ни за какие коврижки его святейшество не даст разрешения на развод!

Окажись мы сейчас в Риме, может быть, нам и удалось бы убедить ключника святого Петра… У меня мелькнула шальная идея: не подсказать ли Юхану прием, использованный в нашем мире английским королем Генрихом VIII? Обиженный отказом папы расторгнуть его брак с нелюбимой женой, он, не мудрствуя лукаво, объявил себя главой Британской церкви и обошелся без благословения Рима. План был всем хорош, за исключением трех мелочей: во-первых, требовал много времени; во-вторых, благодаря родовому упрямству Камдилов во времена уже упомянутого короля мы так и остались католиками, а поэтому нести в массы лютеранскую веру мне было не к лицу; и, в-третьих, даже при этом раскладе в глазах Ватикана и его приверженцев Катарина по-прежнему считалась бы законной супругой герцога Юхана.

Давно я уже не чувствовал себя таким беспомощным. Не могло быть, чтобы наша задача не имела решения, но от меня оно по-прежнему ускользало. Более того, я даже не знал, как к нему подступиться. Эта противная мысль зудела в мозгу не хуже убиенной комарихи (понятное дело, пока та была жива). Перебрав, казалось, все разумные варианты и не найдя целесообразных, я перешел к иррациональным. Вот если бы наше с Лисом чародейство не было дутым… К сожалению, прибытие в эти места Бабы-Яги было весьма маловероятным, а ее здешняя коллега находилась в розыске. У домового, что ли, выяснить, как ее найти? Я поглядел на крошечного бородача, никак не решающегося поднять сданные ему карты.

– Ну, шо ты топчешься? – с непонятной мне безжалостностью заторопил Сергей.

– Хватит, – выдохнул взопревший малютка, плотоядно уставившись на кучу проигранного добра. – Себе.

Должно быть, на этот раз карта ему пришла серьезная.

– Нэ буду дывыться – нэхай козырыться.

Лис постучал ногтем по колоде и отсчитал себе три листика.

– Ну шо, вскрываемся?

– Двадцать, – выдохнул домовой.

– Салабон, – расслабленно констатировал Сергей. – Очко!

– Проиграл, опять проиграл! – взвыл малыш и с неистовством вцепился в торчавшие из-под алого колпачка волосы. В комнате подозрительно заскрипели половицы и, как мне показалось, зашевелились стены.

– Ну-ну, уймись, – попытался успокоить его Лис.

– Давай еще разочек, – взмолился проигравшийся в дым хранитель здешних стен и перекрытий. – Вот хоть на них. – Он ткнул пальцем в сидящую рядом мышь.

– Да ты че, роднуля, с головой поссорился?!.. – начал было Лис.

– Хорошие мыши, воспитанные, послушные…

В этот момент соломинка переломила наконец спину верблюду. Пасьянс (надеюсь, не из этих странных карт) сложился внезапно, но безукоризненно ясно.

– Лис, – поднимаясь, выдохнул я. – Играй!

Стук в дверь поутру сопровождался окриком:

– Выходи без промедления!

– Я щас кому-то выйду! – потягиваясь, рявкнул Лис. – Ща-аз так выйду – потом всю жизнь под себя ходить будешь.

Уж не знаю, при чем тут столь замысловатая манера хождения, но если Лис чего-то обещает – он это, как правило, выполняет.

Мы появились на лестнице в холодном молчании, как появляется на горизонте безжизненный остов парусника, именуемого «Летучим Голландцем». И, подобно ему, наше появление предвещало бурю. Между тем ничего не подозревавшие доминиканцы потрошили голландца вполне сухопутного.

– Откуда вы родом? – вопрошал один из псов божьих.

– Из Антверпена, ваше преподобие, – с трудом выдавил купец.

– Что вас привело сюда?

– Й-й-я здесь по торговым делам, – заикаясь, начал оправдываться подследственный.

– Где ваш товар?

– Со мной. Я торгую ювелирными изделиями…

Доминиканец сделал знак стражникам, и те подтащили довольно крупный и тяжелый сундучок.

– Ваш?

– Да, ваше преподобие.

– Откройте.

Торговец, не попадая в замочную скважину ключом, принялся отпирать хранилище драгоценностей.

– Что это вы так дрожите? – процедил инквизитор. – Вам есть чего бояться?

Замок наконец клацнул, и стражники, отстранив трясущегося бедолагу, подняли крышку. Из сундука по зале разлилось сияние золота и драгоценных камней.

– Что это? – выхватывая сверху вещицу, с напором произнес обвинитель.