Владимир Свержин - Железный Сокол Гардарики

– И как честный человек должны помочь следствию! – продолжил его тираду новоявленный иезуит. – Пока вы проходите по делу в качестве свидетеля, но…

– Я понял, понял, – закивал потерпевший, захлопывая крышку и тщательно запирая замок.

– Ну а теперь завтрак! – широко улыбнулся Лис, точно фокусник, снабдивший кроликами всю ресторацию. – И этому, – он кивнул на моряка, – с ножом для разделки китов, тоже.

Сборы были недолги, и вскоре после утреней трапезы наша команда двинулась к Риге. Купца в его странствиях сопровождала пара слуг, которые, вероятно, значились охранниками, однако, по моим наблюдениям, не слишком оправдывали это гордое звание. Судя по взгляду, которым одарил эту парочку наш проводник, он придерживался того же мнения.

Вообще меня всегда поражала невиданная храбрость охотников за прибылью. Одно дело – мы, люди меча, для которых рисковать головой – занятие привычное, к тому же у нас всегда найдется под рукой какой-нибудь весомый аргумент, чтобы за эту голову вступиться, а если уж не вышло – такова судьба. Но у купцов – ни навыка, ни отточенных рефлексов, ни желания во что бы то ни стало одолеть противника. И вместе с тем, очертя голову, рискуя жизнью и товаром, они пускаются через полмира в зыбкой надежде заключить выгодную сделку. При этом все их упования – на божий промысел и такую вот немудрящую стражу.

Сокровища, которые вез наш спутник, стоили целого состояния. Вероятно, он мог нанять и большую стражу, однако в этом случае разбойники, будь то с земных или морских больших дорог, быстро вычислили бы в нем предмет своего корыстного интереса. А следовательно, искали бы способ обойти конвой или же как-нибудь посноровистей отправить его к праотцам.

Выезжая из владений гостеприимного Мунка, я оглянулся и невольно осадил коня. Увиденное поразило меня настолько, что я едва успел окликнуть Лиса, прежде чем захохотать.

– Шо это тебя на хи-хи пробило? – Сергей последовал взглядом за моим указательным пальцем.

Вывеска трактира имела теперь вид иной, нежели прежде. Над голубиной троицей дугою красовались пять звезд, тех самых, за которые с несвойственной ему щедростью заплатил мой напарник.

– Ах-хренеть! – Физиономия Лиса, полагавшего рубль в чужих руках личным оскорблением, приняла страдальческое выражение. – Ободрали, шо макака банан. Буквально за наш счет евроремонт сделали. Впрочем, – он задумался, выискивая обратную сторону у этой медали, – если считать, шо мы ночевали в пятизвездочном отеле, то еще дешево отделались!

Должно быть, огорчение из-за бездарно потраченного талера заставило моего друга забыть о том, что запас продовольствия, выданный нам Гюнтером в дорогу, не стоил нам ни гроша, а сделанные нам подарки многократно превышали наши финансовые затраты.

Мы отъехали уже довольно далеко, когда я чуть придержал коня, поворачиваясь к Лису.

– Слушай, есть одна закавыка.

– А может, без нас обойдется? – с укоризной поглядел на меня друг.

– Погоди, дай сказать. Предположим, Штаден действительно клюнет на удочку и, бросив все, вместе с шапкой Мономаха примчится в Феллин…

– Ну, подождет, не маленький. Это ж тебе не под дверью в сортир, когда в брюхе буря и натиск…

– Речь не о том, – поморщился я, не желая углубляться в затронутую напарником тему. – Штаден приедет на постоялый двор, Мунк расскажет ему о наших «подвигах», которые тот скорее всего примет за очередной сеанс магии, но дальше кабатчик сообщит, что мы отправились в Средиземное море…

– Вот тут-то Штаден и офигеет, – предположил Лис. – Вот таким фиганутым мы его по возвращении и застанем.

– Я серьезно, – попытался я урезонить друга.

– Да ну, не парься. Черкни старине Генриху пару слов, мол, жди меня, и я вернусь, свято храни тайну золотого ключика и будь всегда готов!

– К чему готов? – не понял я.

– Да какая разница. К борьбе за дело Ленина и шо-то там коммунистической партии! Лишь бы с места не двигался.

Он повернулся к слугам негоцианта и, глубокомысленно оценив ездовые качества каждого, сообщил тому, кого счел более пригодным к несению фельдъегерской службы:

– Эй, парень! Назначаю тебя мимоденежером по связям с общественностью.

– А? – прозвучало в ответ.

– Короче, сейчас вот он, – не вдаваясь в обсуждение начальной литеры алфавита, показал на меня Лис, – выдаст тебе записку, и ты – одна нога здесь, то шо между – там, а вторая – снова здесь, – метелишься обратно в «Три голубя» и отдаешь ее хозяину. Затем бегом, прыжками, шо та блоха на кенгуру, – в рижский порт.

Он повернулся к провожатому:

– Как ваш корабль называется?

– Пинас «Саламандра».

– Запомнил?

Слуга кивнул, но тут в разговор вмешался купец, несколько удивленный тем, что Лис распоряжается его работниками:

– Э-э-э, да как же так можно? – пересиливая страх, заговорил он. – Это ж мои люди, они мне здесь нужны…

Голландца можно было понять. С этакими сокровищами без хотя бы мало-мальски пристойной охраны он чувствовал себя неуютно. А уж тем более – отправляясь невесть куда с «иезуитским следователем по особо важным делам».

– Не пыли, пехота! – отозвался Лис.

– Сударь, – произнес я, доставая из седельной сумки пергамент и письменные принадлежности. – Если вы опасаетесь за свою поклажу, даю вам слово дворянина, что рядом с нами она будет в полной безопасности. Насколько такая безопасность вообще существует в подлунном мире…

Коммерсант с тоской смерил меня взглядом, оценивая «за» и «против», и нехотя кивнул подручному.

Пинас «Саламандра» покачивался на швартовах у самого пирса. Это рожденное в далекой Голландии судно с первого взгляда привлекало к себе внимание гармоничностью очертаний и стройностью линий. Можно было не сомневаться ни в быстроходности корабли, ни в его остойчивости. Сомнение вызывало другое: во-первых, на крупном тридцатипятиярдовом корабле не было видно ни флага страны, ни вымпела той или иной торговой компании. Полотнище с золотой саламандрой, объятой пламенем, говорило о том, что капитан работает сам на себя и, вероятно, является хозяином судна. Но это было еще полбеды. В конце концов, почему бы какому-нибудь старому пенителю морей не купить себе этакого красавца и не заняться частным извозом, полагаясь на свою удачу. Однако, кроме десятка кулеврин, торчавших из пушечных портов, на палубе красовалось еще шесть фальконетов [42], что, несомненно, превращало пинасу в боевой корабль.

Лис, за годы странствий также немало побывавший в морских походах, поинтересовался, окинув «Саламандру» скучающим взором:

– Скажи, Вальтер, тебе что-нибудь известно о ледовой обстановке на Балтике?

– Лето же, – удивленно глянул на него я.