Валери Жискар д’Эстен - Победа Великой армии

Как и во всех подобных случаях, император вмешался в некоторые детали, распорядившись не сооружать на Красной площади трибуну: он намеревался принять парад верхом на коне в окружении маршалов, расположившись перед красной стеной Кремля, у основания высокой Спасской башни. Войска должны были войти на площадь с юго-запада и разделиться на две колонны, огибая с двух сторон собор Василия Блаженного. Основную массу участников парада составляла гвардия, однако император настоял, чтобы такая же честь была оказана войскам, доблестно отличившимся в московской битве. Среди них он особо выделял вюртембергские полки и французские батальоны дивизии генерала Фриана.

Незадолго до десяти часов император Наполеон I появился на площади. Он выехал из ворот Кремля верхом на своем белом коне по кличке Канталь, в сопровождении группы маршалов и эскортировавших их гвардейских гусар, на чьей груди красовались обшитые золотым шнуром петлицы. Наполеон направился к месту, отмеченному на брусчатке площади прямоугольником из песка. Мамелюк Рустан, одетый в свой белый тюрбан, подошел и взял императорского коня под уздцы.

Маршалы выстроились в ряд слева от императора. Чуть поодаль стояли гвардейские барабанщики с поднятыми палочками. По команде барабанщики принялись отбивать дробь. Наполеон вздрогнул от удовольствия, услышав продолжительный и грозный гул, который слушал на протяжении всех своих сражений. В его памяти всплыло воспоминание о славном смотре, который он устроил во дворе Тюильрийского дворца по возвращении из итальянского похода. Как часто бывало, император позволил себе погрузиться в полузабытье, словно перед пробуждением ото сна. В то время он был первым консулом и носил длиннополую красную одежду, застегнутую на пуговицы до шеи. Войска стояли в том же порядке — генералы с одной стороны, оркестр с другой. Батальоны, развернутые по фронту, петляли между стенами Лувра с нависавшей над ними высокой крышей, в то время как кавалеристы с трудом сдерживали лошадей, которым не терпелось присоединиться к маршировавшим войскам. «Это было в Тюильри, около пятнадцати лет назад, — грезил Наполеон в полузабытьи. — Мы были молоды, совсем молоды», — думал он, глядя в сторону маршалов. Он знал, что маршалы сами наблюдали за ним накануне во дворце генерал-губернатора и заметили, как выдается его живот из-под белого жилета.

Усилившаяся барабанная дробь вывела Наполеона из оцепенения. Она возвещала о приближавшемся начале парада. Каждый занял свою позицию. Справа от императора генерал-майор Бертье, князь Невшательский, изучал взглядом группу маршалов, сидевших на седлах с красными попонами. Слева Ней, возвышавшийся на коне, чья гнедая шкура лоснилась так, будто ее начищали скребницей всю ночь, выдвинулся на несколько шагов вперед, чтобы ему было удобнее следить за ходом парада. Он торжественным жестом поднял свою саблю и вытянул ее вдоль плеча. Великая армия входила на площадь.

Кавалерии предстояло открыть шествие, а затем замкнуть его. Кавалерийские полки выстроились вдоль набережной Москвы-реки, у стен Кремля. Им нужно было подняться по покатой улице, чтобы выйти на площадь справа от собора.

В ожидании их появления император, не отрывая глаз, смотрел на собор. Он никогда не видел столь странного и разноцветного архитектурного сооружения. Красиво ли оно или просто причудливо? Пытаясь в этом разобраться, он старался сосчитать своды и купола. У него получилось сначала пять, затем шесть. Некоторые из куполов были украшены пестрым синим узором, еще один имел форму луковицы в чередующихся зеленых и желтых полосах. Среди куполов виднелась колоколенка с остроконечной крышей, покрытой глазурной черепицей. «Что хотел Иван Грозный выразить этим хаотичным великолепием?» — спрашивал себя Наполеон.

Раздались звуки кавалерийского горна, и с левой стороны от собора показался Мюрат. Он надел алый мундир с нашитыми на него орденскими лентами и, по обыкновению, черную шляпу с пучком белых перьев. Спину его коня покрывала леопардовая или тигровая шкура, лапы которой ниспадали на обе стороны. Наполеон сдержал улыбку при виде шурина. «Все тот же маскарадный костюм, — сказал он себе, — что в Неаполе, что в Москве». Мюрат вскинул саблю, приветствуя императора. Тот ответил ему кивком головы. В этот момент послышалось пение кавалерийских труб. Музыканты различных воинских подразделений выстроились в два ряда позади Мюрата: в каждом по три десятка кавалеристов, чьи мундиры отличались в зависимости от звания.

За ними следовали гвардейские эскадроны. Когда Франсуа Бейль, который скакал в нескольких метрах перед 3-м егерским полком, вытянул руку с саблей перед императором, он получил в ответ поданный рукой знак, похожий на тайное приветствие.

Красная площадь постепенно заполнялась лошадьми, чьи копыта цокали по брусчатке. Звук труб, раздававшийся во главе процессии, стал затихать, но эхо, отраженное от красной стены Кремля, по-прежнему доносило мотив.

Наконец, показались первые ряды пехотных полков, вышедших на площадь справа от собора. Музыка, которую они играли, вызывала удивление: это были охотничьи песни. Командовавший подразделением полковник фон Кернер направился верхом в сторону императора и, приветствуя его, произнес с сильным немецким акцентом:

— Представляю вашему величеству выживших из вюртембергской дивизии!

Затем он отъехал и встал во главе своего подразделения. В первом ряду пехотинцы, одетые в высокие белые головные уборы, наигрывали на маленьких охотничьих рожках, которые носили на своих ранцах, их мелодии вызывали в воображении Шварцвальд и привносили в грандиозную церемонию нотки сельской идиллии.

Император слегка привстал в седле, чтобы их приветствовать. Через определенный промежуток времени за ними проследовали два пехотных полка, принадлежавшие к знаменитой дивизии Фриана, который ехал впереди на вороной кобыле. Его полки прославились по всей армии тем, что участвовали в крупнейших битвах империи, от Йены до Ваграма, и проявили необычайную отвагу в московской битве: они последними атаковали русский редут и первыми ворвались на него.

Они еще несли на себе следы сражения, а их мерный шаг воскрешал в памяти грозное и трагическое событие. Чтобы полки лучше смотрелись, им было придано подкрепление, однако в их рядах по-прежнему виднелись приметы выпавших на их долю испытаний: порванные сюртуки, ружейные ремни, привязанные пеньковой веревкой и особенно наспех починенные башмаки.

Наполеон проводил их взглядом. Впереди ехали конные офицеры, по сторонам шли пешие унтер-офицеры. И те и другие казались необычайно молодыми. Вероятно, их только что назначили взамен убитых или раненых в московской битве.