Михаил Савеличев - РЕСПУБЛИКА ЗЕМШАРА

Как всегда, он работает в кабинете Папа - небольшого размера, в одно окно. Покойная меблировка с тех времен: кресла темной кожи, диван, письменный стол с идеально выровненными ящичками, другой стол загроможден книгами, которые Сискела штудирует, книжный шкаф. Застаю его в любимой позе отца - стоя, тогда как гость свободно расположился в кресле. Оба курят, ибо отец тоже начинал с этого: встав из-за стола, предлагая располагаться удобнее и курить, сам закуривая папиросу. Сискела тонок и хрупок, как статуэтка Фаберже. Михаил Николаевич массивнее. Увидев меня, он вскакивает, склоняет голову: «С позволения Вашего

Императорского Высочества.», хотя прекрасно знает: я не терплю подобного обращения.

«Вы что со мной так разговариваете? С ума сошли?»

«И давно, Ольга Николаевна».

Государь наблюдает за нами с тщетно скрываемой улыбкой. Несомненно, он в курсе. Тридцатишестилетний генерал Генштаба, самый, пожалуй, блестящий и одаренный, М. Т. отнюдь не выглядит морганатической кандидатурой, особенно в наши либеральные времена. Но на подобные темы я с Сискелой не говорю. Пока.

Когда любезности позади, генерал Тухачевский продолжает ровно с того места, на котором прервался:

«Либеральная власть в России - мертвая власть. Или власть, устремленная к смерти. Николай Иванович дьявольски неустойчив в политике. Он - не лидер, не самостоятельный игрок. Ему обязательно нужно к кому-то прилипнуть».

И только спустя некоторое время я понимаю, что столь непозволительно Михаил Николаевич говорит о премьер-министре. Однако Алексей не выказывает ни возмущения, ни раздражения. Словно следуя той полудетской клятве, которую неоднократно повторял, будучи мальчиком: «Если я стану царем, никто не посмеет солгать мне. Я наведу порядок в этой стране». Генерала Тухачевского невозможно обвинить даже в малейшей лжи.

«Политика умиротворения сегодня приказала долго жить».

«Что вы имеете в виду?» Мне позволительно задать вопрос, тем более я приглашена Государем.

«Европейским Союзом успешно испытано взрывное устройство нового типа. Очень мощное взрывное устройство, построенное на совершенно иных физических принципах. По тем данным, которые удалось получить разведке, один такой заряд способен уничтожить крупный город».

«Это ужасно! Вы уверены, Михаил Николаевич?» - невольно всплескиваю руками.

«Увы, Ольга Николаевна, наши разведывательные данные абсолютно точны. Более того, новая война, которую так желают разжечь европейские социалисты, получила кодовое название „мировая атомная революция". Как только у ЕССР будет достаточно таких бомб, они развяжут всемирную бойню за освобождение пролетариата. Мнимое освобождение, конечно же».

Сигнал окончания аудиенции Алексей тоже воспринял от отца - Государь подходит к окну и становится спиной к посетителю. Мы с Михаилом Николаевичем поднимаемся, но когда я готова выйти за ним следом, Алексей просит остаться, а затем еще долго ходит по комнате, вымеряя широким шагом. А я в который раз поражаюсь - насколько же он внешне становится все больше похожим на Папа. Его губы беззвучно шевелятся, но охваченная воспоминаниями, я готова вложить в них то, что услышала в последний раз от Папа, когда он прощался с нами, прежде чем сесть в бывший императорский поезд, с элегантных темно-синих вагонов которого сбили императорские вензеля: «Господи, спаси и усмири Россию!» Ах, если бы он не отправился в паломничество в Ипатьевский монастырь! Если бы он был Государем, а не просто гражданином Романовым, которому не полагался поезд-двойник, чтобы обеспечить безопасность проезда в Кострому по стране, где не угасли очаги смуты! Тогда бы тело его не отпевали в церкви Троицы Ипатьевского монастыря перед иконой Федоровской Богородицы, чудодействия которой не хватило уберечь жизнь Папа.

Алексей говорит, а я молча слушаю, ибо он не терпит когда его прерывают.

Военная комиссия требует исполнения пункта секретного Меморандума от 1917-го, подписанного сначала регентом, а затем и Алексеем при вступлении на престол. Только теперь они требуют от государя вернуть себе, а следовательно - им, и даже больше - им, всю полноту власти, распустив Думу и отправив в отставку правительство. Предстоящая война, в неизбежности которой комиссия не сомневается, требует сосредоточения всех сил государства. И самодержавие для этого подходит лучше всего. Более того, вслед за отзывом Манифеста о даровании конституционных свобод они настаивают на передаче права сформировать правительство большевикам, назначив премьером Ленина-Ульянова, так как только у большевиков имеется реальная программа перевода экономики на мобилизационные рельсы. Кроме того, марксистские убеждения Ленина должны несколько усыпить политические круги ЕССР, подав ложный сигнал о том, будто мы всерьез готовы следовать социалистической доктрине. Как они выразились: «Неважно какого цвета кошка, главное - чтобы она ловила мышей».

И когда он умолкает, я позволяю себе два вопроса, на которые получаю ответы. «Они» - Генеральный штаб и Михаил Николаевич в частности. Нет, отказался, сославшись на то, что имеет иную кандидатуру на должность премьера, раз Военную комиссию перестал устраивать Николай Иванович.

Ах, будь жив Папа, он бы обязательно подсказал. И я уверена - Сискела думает о том же. Вот только его взгляд. Словно сквозь знакомые и теплые голубые глаза проглядывает некто чужой и холодный.

25 октября 1929 года, 11:00

Запуск первого российского боевого тектотона был приурочен к славной дате восшествия на престол Его Императорского Величества Алексея Николаевича. Строго говоря, это не были ходовые испытания, тем паче проверка боевой мощи «сухопутного броненосца», как называли эти машины, чьи предки - танки - родились на полях Великой войны. Первоначальным планом торжеств предусматривался спуск тектотона со стапелей Судостроительного завода, где машина должна была отсалютовать Государю и присутствующим гостям холостым залпом из грудных и плечевых орудий, а затем своим ходом отправиться из Петрограда на испытательный полигон по предварительно перекрытым проспектам и улицам, тем самым воочию демонстрируя жителям и гостям столицы мощь русского оружия.

Но подобному сценарию протокольной канцелярии дворца воспротивилась Служба безопасности, а потому после долгих согласований было решено доставить тектотона к месту испытаний - на полигон в районе финских шхер - на палубе баржи и в сопровождении крейсера «Авроры», героя победы в Цусимском сражении, и новейшего крейсера «Самсон», красы и гордости Балтфлота.

К тому времени, когда тектотона кранами сгружали на многоосную транспортную платформу, чтобы перевезти на место активации, погода испортилась окончательно. Низкие тучи скрыли солнце, по стальному морю прокатывались высокие валы, тучи соленых брызг, срываемых с их верхушек, вносили свою лепту в мерзкую смесь дождя и снега.