Сергей Протасов - Цусимские хроники. Мы пришли

Конечно, нервы у всех за эти долгие восемь месяцев изрядно поистрепались, и некоторый накал чувствовался, но все надеялись, что это пройдет, как только начнется дело. Если кто и не верил в успех, то надеялся на скорую развязку, на выход из того нервного и физического напряжения, которое уже полгода тяготило весь личный состав. Офицеры и команда перебирали свои вещи, приводили дела в порядок, насколько это было возможно.

Туман по-прежнему окутывал все вокруг, что нам было только на руку. С 8 часов вечера 13 мая снова начал действовать беспроволочный телеграф. По принятым телеграммам наши минеры, с «Суворова» и «Урала», пришли к выводу, что где-то в 100–150 милях от нас флагман запрашивает, а семь судов репетуют его сигналы. На запрос с «Урала», глушить ли ему эти передачи, адмирал приказал сохранять полную тишину в эфире и постараться определить направление, хотя бы на ближайший источник сигналов. Расчеты дежурили у орудий, незадействованные котлы держались в готовности, чтобы максимально быстро обеспечить кораблям полный ход по первому требованию. Сигнальная вахта по-прежнему была удвоена.

Регулярный обмен депешами между японскими дозорами продолжался всю ночь. Наша эскадра шла в боевом построении, увеличив интервалы между кораблями до 2 кабельтовых, чтобы облегчить маневрирование, при уклонении от возможных минных атак.

Адмирал уже вторые сутки не спускался с командирского мостика «Суворова», лишь иногда отдыхая в парусиновом кресле, стоявшем там же. Колонна главных сил растянулась больше чем на три мили. За ней шли оба плавучих госпиталя и «Урал» между ними. Замыкали строй «Россия» и «Громобой». На флангах держались завесы из миноносцев, с прикрывавшими их «князьями», а в двух милях впереди эскадры в строе фронта – крейсера Добротворского. Ожидали появления вражеских миноносцев, так как до японского берега было рукой подать.

Около половины первого с «России» сообщили, что «Белый Орел» пропал в тумане, выйдя из общего строя. Искать его не стали, надеясь, что он отыщется сам, как только развиднеется. Нервное напряжение росло с каждой минутой. Казалось, еще чуть-чуть, малейшее подозрительное движение в тумане, и повторения той бестолковой пальбы, что была у Доггер-банки, не избежать. Но минуты сменялись часами, а тишину вокруг нарушали лишь четкие доклады сигнальщиков о сообщениях с соседних кораблей да проплывающем мимо мусоре. Эскадра находилась сейчас на оживленной судоходной трассе.

В начале пятого с шедшего замыкающим в правой дозорной цепи «Бравого» передали на флагман, что видят подозрительный пароход, идущий поперек его курса по направлению к эскадре. Сразу же из радиорубки поступил доклад, что где-то совсем рядом заработал беспроволочный телеграф. При этом телеграммы шли открытым текстом и вне графика.

Тут же было приказано забить передачу, а «Бравому» остановить и досмотреть пароход. Но как только с эсминца начали передавать фонарем требование остановиться, с судна открыли огонь на поражение. Эсминец резко отвернул влево, уклоняясь от снарядов, а шедший в 4 кабельтовых за ним «Владимир Мономах» положил право руля и дал полный бортовой залп по незнакомцу, не включая боевого освещения.

Сразу перейдя на беглый огонь, всаживая в его высокий борт снаряд за снарядом, почти без промахов, «японца» быстро заставили замолчать. Пароход нёс японский военно-морской флаг и попытался скрыться в тумане, не прекращая стрельбы из носового орудия. Но на циркуляции и под обстрелом его артиллеристы не смогли взять верный прицел, и все снаряды ложились мимо. С нашего миноносца также энергично отвечали из всех стволов и выстрелили миной из носового аппарата, которая угодила пароходу под корму. Потеряв ход и управление, «японец» по инерции покатился вправо, под градом снарядов, и замер, быстро погружаясь и кренясь на левый борт. Его артиллерия замолчала, после чего и «Мономах» с «Бравым» тоже прекратили огонь.

Японцы спустили две шлюпки, куда перебрался экипаж, и вскоре пароход затонул. Русская эскадра к тому времени уже растаяла в тумане. Тут из дымки показался трехмачтовый, двухтрубный, устаревший русский крейсер, забравший из шлюпок офицеров и показавший направление на ближайший берег.

Уже разворачиваясь, чтобы занять свое место в строю, «Мономах» наткнулся на госпитальный «Орел», блуждавший в тумане, и привел его к эскадре. Судя по всему, «японец» сначала обнаружил наш плавучий госпиталь, имевший яркую окраску и к тому же включивший ходовые огни, после того как потерял эскадру, а уже от него вышел на дозорный миноносец [29] Когда Рожественский входил в Цусимский пролив, японский вспомогательный крейсер «Синано-Мару» наткнулся в тумане на отставшее госпитальное судно «Орел» и хотел захватить его, для опроса команды, хотя оно несло все знаки, показывавшие его принадлежность к Красному Кресту! Однако при сближении японцы наткнулись на наши броненосцы и в течение сорока минут шли незамеченными параллельными курсами, передавая их координаты, курс и скорость совершенно беспрепятственно. Рожественский приказал не глушить японские передачи, чтобы не выдать противнику нашего местоположения! .

Несмотря на то, что передачу вражеского разведчика прервали в самом начале, она все же была услышана другими дозорными судами во вражеской цепи. Эфир буквально закипел телеграммами, передававшимися дальше на север. Нашу эскадру обнаружили.

На всех кораблях, по приказу командующего, начали поднимать пары во всех котлах и объявили боевую тревогу. Освещение выключили полностью, выбросив туманные буи. Около пяти с «Громобоя» сообщили, что у него за кормой, слева направо, проскочили на большом ходу четыре крейсера, опознать которые не удалось из-за дымки. Но нас они, похоже, не видели.

Начинало светать. Видимость постепенно улучшалась, но туман не рассеивался, а лежал над водой сплошным покрывалом с редкими просветами. Миноносцы в этой дымке тонули почти совершенно, и их можно было разглядеть лишь с 15–20 кабельтовых, в то время как мачты и верхушки труб больших кораблей возвышались над ней и были заметны миль с четырех-пяти. Но юго-западный ветер гнал и полосы сплошного тумана, скрывавшие временами все вокруг. С норда шла крупная зыбь. Волнение было не меньше 4–5 баллов, и нашим миноносцам приходилось не сладко.

В 06:28 с того же «Бравого», державшегося на траверзе «Николая», обнаружили справа по борту в 25–30 кабельтовых мачты неизвестного корабля, догонявшего эскадру на сходящемся курсе. Стараясь остаться незамеченным, миноносец довернул чуть влево, сообщив о контакте.

Немедленно с флагмана последовал приказ Иессену взять на шесть румбов вправо и, увеличив ход до полного, догнать и атаковать обнаруженный корабль с юго-востока, «Мономаху» поотстать от эсминцев и, повернув вправо, следовать со вторым отрядом крейсеров. «Уралу» было приказано забивать эфир максимальной искрой и подойти на левый траверз «Суворова». Одновременно к Добротворскому послали миноносец с сообщением об обнаруженном разведчике и приказом усилить наблюдение, особенно на флангах, растянув цепь его крейсеров до 4 миль в ширину.