Сергей Протасов - Цусимские хроники. Мы пришли

Спустя десять минут после начала «иллюминации» у южного устья пролива точно так же озарился ярким электрическим светом прожекторов берег у северной оконечности острова Сагано. Высаживался десант, выдвигались партии для промера глубин и обвеховки фарватеров. Многократно обкатанные на учениях операции выполнялись быстро и четко. Уже в половине пятого все транспорты вошли в пролив, заняв предписанное каждому место. А на оба берега свозили десантные орудия и пулеметы. Оборудовались и маскировались огневые точки и посты наблюдения и освещения. Минеры тут же прокладывали линии связи.

При этом катера и шлюпки сновали между кораблями и берегом в почти полной темноте, соблюдая правила светомаскировки. Разведотряды отправились вдоль берега в поисках японской сигнальной станции, а разгоревшаяся вскоре перестрелка в районе вершины Онодаке показала, что кого-то они все же нашли. Спустя полчаса появился посыльный, доложивший, что наблюдательный пост, оборудованный пародинамо и станцией беспроволочного телеграфа, обнаружен и уничтожен. Найдены трупы трех японцев в морской форме, еще несколько скрылись, воспользовавшись темнотой. Наши потери: трое раненых и один пропавший без вести.

Учитывая, что японская рация, похоже, осталась незамеченной, судя по вновь восстановившейся тишине в эфире, работы по развертыванию базы продолжались в максимальном темпе. На восточном низменном берегу пролива было найдено место для постановки на якорь буксиров «Свирь» и «Русь», оборудованных под штабные корабли для сил обороны восточного сектора.

Все коммуникации подводились к этим пароходам, а от них велись провода к прожекторным постам, размещенным на берегу, вблизи орудий. Катерная флотилия, охранявшая восточные и северные подступы к проливу, также была привязана к этим кораблям, с которых пополнялись все запасы и получались все распоряжения. Связь с противоположным берегом была возможна лишь с помощью сигнальных фонарей, а с наступлением темноты или при ухудшении видимости только посыльными и репетичными катерами, что было недостаточно надежно, так что рассчитывать приходилось в основном на себя.

Как только рассвело, появился и «Изумруд», немедленно подошедший к борту «Иртыша» для пополнения запасов. С него сошла десантная рота, при содействии все тех же отрядов добровольцев зачистившая остров Сагано. Были обнаружены и взяты в плен еще два японских матроса, а офицер и два его подчиненных погибли в перестрелке, в которой были ранены и пятеро матросов с крейсера. В развалинах сигнальной станции не нашли ничего, кроме пепла сгоревших документов и книг.

Вскоре показались наши миноносцы, вставшие под погрузку угля к борту своей базы «Корея» и транспорту «Анадырь». Из девяти эсминцев, бывших при эскадре еще сутки назад, на бункеровку пришли лишь пять. «Громкий» ремонтировал машину, идя на буксире у броненосцев, а «Буйный» и «Бедовый» затонули от полученных повреждений еще до ухода миноносцев от эскадры.

Одновременно с погрузкой топлива мастеровые с обеих плавмастерских и экипажи кораблей занялись исправлением повреждений. Пробоины, заткнутые подручными средствами на скорую руку, латались более основательно. Проверяли главные механизмы, рулевые приводы, вооружение. Заделывали дыры в трубах. Убыль в экипажах компенсировали матросами с транспортов. При этом отбирали лишь лучших из множества добровольцев.

Теперь все минные силы были сведены в один минный отряд под командованием капитана второго ранга Матусевича. У него имелся четкий приказ Рожественского немедленно после пополнения запасов и срочного ремонта выдвигаться в дозор к югу от стоянки, на пределе видимости с берега. Поэтому он лично обошел все корабли своего отряда, торопя с окончанием работ.

По пути, навестил раненого Андржиевского, отлеживавшегося на своем флагмане. С ним обсудили возможные дальнейшие действия русских минных сил, сойдясь во мнении, что для успешной дневной минной атаки миноносцев теперь явно недостаточно. К тому же все оставшиеся в строю корабли уже имели достаточно серьезные повреждения. Исходя из этого, офицеры прикинули возможные варианты использования минных сил эскадры для контратак вражеских миноносцев ночью. Это предложение взялся донести до командующего Андржиевский, вынужденный отправиться на «Белого Орла» из-за открывшейся раны.

В начале десятого из тумана на северо-востоке показались сначала дымы, следом мачты и корпуса остальных кораблей эскадры. «Изумруд» с миноносцами к этому времени уже выходили из гавани. Свой поврежденный, но не побежденный флот встречали тыловики, уже развернувшие катерные дозоры. Эскадра втянулась на внутренний рейд новой базы, следуя за двумя лоцманскими катерами. При этом каждому кораблю было сообщено его место стоянки, где уже ждали грузчики и готовые наполненные мешки с углем.

Едва войдя в пролив, Российский флот Тихого океана лег в дрейф, начав свозить раненых на госпитальные суда. «Камчатские» (так теперь называли всех мастеровых, без разницы, были они с «Камчатки» или с «Ксении») первыми поднялись на палубы, прикидывая возможные варианты срочных ремонтных работ, чтобы успеть ВСЕ. Хотя, конечно, понимали, что это невозможно в принципе. Но они знали и то, что успеть НАДО.

С величайшими предосторожностями раненых спускали в подошедшие шлюпки и катера. Больше всего пострадавших было, естественно, на «Суворове» и «Ослябе». Однако, несмотря на то, что флагманский броненосец гораздо дольше находился под огнем неприятеля и вынес на себе всю тяжесть второго боя, потери в его экипаже были в полтора раза меньшими, чем на менее защищенном собрате. Общие потери по эскадре составили 344 убитых (из них 32 офицера) и 693 раненых (из них 167 – тяжело). Часть раненых, чьи раны были не опасными, оставались на своих кораблях, не желая покидать их до прихода во Владивосток, и в общее число пострадавших не попали. Медики не возражали и оказывали им необходимую помощь на месте, так как плавучие госпитали были просто не в состоянии принять всех.

Пленных японцев с потопленных кораблей перевезли на два перехваченных японских транспорта, укомплектованных экипажами с погибших эсминцев. На них уже успели сбить с бортов японские иероглифы и хризантемы на форштевнях, написав суриком новые названия. «Бравый-2» и «Бедовый-2». А на мостиках установили по два пулемета – все, что успели перетащить со своих истребителей.

Все пять боеспособных миноносцев, выйдя южным выходом и развернувшись во фронт, двинулись вниз, вдоль побережья острова Шимаяма. Отойдя на восемь миль к югу-юго-западу от Сагано, они начали патрулирование, курсируя на переменных курсах, по линии с северо-запада на юго-восток от имевшейся на западном берегу Шимаямы рыбацкой деревушки, не допуская выхода из её гавани ни одного суденышка. Но сначала в самой деревне был высажен десант, доподлинно установивший, что она не имеет ни телеграфного, ни телефонного сообщения с остальным островом. Как только отсутствие телеграфа и телефона было подтверждено, десант вернулся на миноносцы, не тронув ни одной джонки из её рыбацкой флотилии. На «Громком», тем временем, заканчивали ремонт главных механизмов. К вечеру он уже должен был занять свое место в боевом строю.