А. Живой - Битва на Калке

Перекусив, чем Бог послал, отправились снова в путь черниговские ратники. Едва миновали бурливую Ворсклу, увидали что в след им вышел из нее еще один караван из трех ладей, купеческий по виду. То могли быть переяславские купцы, что в далекие земли к русскому морю направлялись, чтоб торговать с греками. Ибо переяславское княжество граничило с половецкими землями, некогда прозывавшимися «Диким полем», а теперь не таившими для русичей былой угрозы. Однако, видно завелась там угроза новая, невиданная, раз так всполошились половцы, что на Русь плакаться прискакали и князей многих взбаламутили.

Ветер в то утро задул снова попутный. Свежо было на воде. Наполнившись силой, паруса понесли вперед черниговские ладьи, коих теперь всего три оставалось. Ратники, пользуясь передышкой, кто чем занялись. Больше все оружье свое чистили до блеска, да кольчуги зельем зловонным смазывали. «Замена масла», как определил эту операцию для себя Забубенный. Сам он сидел и смотрел на воду, да на чаек. Это занятие ему почему-то не надоедало. Иногда он также по долгу мог смотреть на небо.

Неожиданно к нему приблизился ратник и, нагнувшись, негромко сказал:

– Поди. Тебя воевода кличет к себе.

Забубенный отключился от созерцания водных просторов и круживших над рекой птиц. Раз воевода впервые за столько дней пути пожелал с ним словом обмолвиться, значит, совет нужен. Без чародея, похоже, никуда. Надо идти.

И Григорий, словно заправский матрос, пробрался, осторожно переступая через скамьи по раскачивавшемуся из стороны в сторону днищу на самую корму ладьи, где на бочке с медом сидел воевода, глядя вперед. Приложив ладонь ко лбу за неимением цейсовского бинокля, Путята словно пытался рассмотреть, что откроется за следующей излучиной реки. Что за новая напасть ожидает там разведчиков князя черниговского.

Рядом с ним не было никого из обычного окружения. Ни Данилы, что увлеченно мазал сейчас свою кольчугу адским зельем, ни Кури, что точил наконечники стрел о камушек, прихваченный с собой в дорогу специально для такого случай. Увидев подобравшегося к нему механика, Путята кивнул ему на скамью рядом с собой и произнес.

– Ну, садись, непонятный человек, будем разговор вести.

Забубенный гордо сел, вытянул ноги в кожаных портянках, поправил свой меч и приготовился к беседе с воеводой, которого сейчас вполне можно было называть адмиралом или командором, ибо командовал он целой эскадрой.

Несмотря на приглашение поговорить, командор долгое время молчал, рассматривая быструю реку, что изгибалась вдали пологой извилиной, теряясь за густым прибрежным лесом. И лишь потом, изрек, не отрывая пристального взгляда от волн.

– Как думаешь, Григорий, что нас ждет в Диком Поле? Исполним мы княжескую волю, как надобно?

Забубенный призадумался. От него ждали предсказаний, как ото всякого настоящего прозреца. Причем ждал воевода, то есть непосредственное начальство, от которого в походе зависела судьба самого прозреца. Тут надо было не напортачить, а то и до кола недалеко. Вон их, сколько растет потенциальных по брегам реки.

– Ну, – начал осторожно механик, – я, конечно, не Нострадамус какой-нибудь и не премьер-министр правительства, но думаю, что в Диком Поле ждут нас дикие звери и дикие люди восточной национальности во множестве.

Как ни странно, воевода черниговский поверил в предсказание. Все-таки в темных временах есть свои преимущества, для колдунов в особенности. Путята даже оторвал взгляд он поверхности реки и вперил его в Забубенного.

– Во множестве, говоришь. А сколько их, да где они нас ждут. Неужели, у самого Заруба?

Забубенный вошел в ступор, но быстро из него вышел. Прогноз на ходу начал обрастать подробностями. Начальство требовало детали.

– Да нет, – уверенно заявил Забубенный, решив про себя «врать так врать», – У Заруба не ждут. Скорее всего, обретаются они где-то в глубине этого Поля. Далеко от берегов Днепра. Думаю, с десантированием у Заруба проблем не будет.

Воевода не унимался.

– А где искать этих неизвестных людишек, может, знаешь? Времени много уже ушло на дорогу, людей потеряли.

Теперь Григорий призадумался, сочиняя на ходу. Придумал так.

– Километров сто, наверное, от реки в степь, да еще с гаком. Там, где-то их монгольский кемпинг и стоит.

– Опять мудреные слова говоришь, – осерчал воевода, – что за километры такие, растолкуй.

– Ну, это почти тоже самое, что и верста обычная, пятьсот саженей, только по-другому называется. У нас, колдунов, своя мера длинны, есть. А если в межевых верстах мерить, то в ней целых два километра с лишком получается.

Воевода помолчал немного, пересчитывая километры колдуна в привычные версты.

– Ну, коли так, то дней за пять дойдем. А то и ранее. Надо нам их быстрее сыскать, донести князю о том месте. Главное, чтобы не помешал никто. Должны мы их врасплох застать.

– Дойти-то, может, дойдем, – кивнул Григорий, – но, пардон, надеюсь, черниговский воевода не собирается нападать на монгольские тумены с двумя ладьями воинов, пусть и таких крепких? Честно говоря, кажется мне, что народу у них не меряно, да быстрые кони имеются. Как бы они сами нас врасплох на обратном пути не застали.

– Дело говоришь, Григорий, – одобрительно кивнул Путята, – нападать на них мы не будем. Это я и без тебя разумею. Так, тихо подойдем, глянем, что к чему и назад. Наше дело должно быть незаметное и быстрое. Хотя по дороге туда мы уже дел наворотили столько, что хорошо еще, если слава наша буйная нас не обгонит. Князь нас за это по головке не погладит.

– Не погладит, – согласился Григорий, не уточняя, кто был причиной этой славы, и что еще может с ними сделать Мстислав Чернявый за провал операции.

Замолчали опять переговорщики, каждый о своем раздумывая.

– Я вот что разумею, воевода, – вдруг пришла в голову механика мысль настоящего разведчика, – если мы должны пройти тихо сквозь половецкие земли, себя не обнаружив, то нам никак нельзя идти в открытую. Там ведь степь кругом, а по степи «тихо подойти» можно только имея приличную легенду. Военный отряд русичей сразу лазутчики засекут и сообщат монголам. Тем более, что в Диком Поле сейчас смутные времена, как бы война идет со врагом неизвестным, и вообще не пойми что происходит, так ведь?

– Ну, – согласился воевода, заинтригованный словами походного колдуна, – только к чему ты клонишь, непонятный человек?

– Я слышал, – продолжал Забубенный излагать в виде своих мыслей то, что вычитал когда-то из учебника по истории, – что даже во времена военных действий никто не трогает торговые караваны, ибо все воюющие стороны признают необходимость торговли. Так?