А. Живой - Битва на Калке

– Кстати, а где мы возы возьмем? – уточнил Григорий.

– Дай до места доплыть, а уж возы где-нибудь возьмем, не сомневайся, – успокоил Путята.

Забубенный уже почему-то не сомневался. Остаток дня он провел в деловых переговорах с братом-купцом, сговариваясь о том, что нужно излагать, когда покупатели интересуются по вопросам покупки кожаных сапог или платков. О мехах Куря прочитал Забубенному целую лекцию, приправив ее своими воспоминаниями о походах с новгородскими купцами в далекие северные земли, где они объясачивали местных охотников. То бишь, обдирали до нитки и ставили на счетчик, предлагая за охрану отдавать им восемьдесят процентов добытой пушнины. А тех, кто был не очень согласен, в момент раскулачивали, оставляя без штанов, а кое-кого и вообще мочили на месте без суда и следствия по законам коммерческого предприятия.

Такие походы новгородцы предпринимали регулярно, в разных северных направлениях распространяя власть Новгорода. Ибо стоило им только на годик другой забыть о существовании каких-нибудь карелов и других северных народностей, как немедленно приходили шведы со сподвижниками и грабили их самостоятельно, лишая Великого Господина совершенно законной прибыли. В таких походах и проходила тогда жизнь вольнонаемного ратника. В общем, Куря, как выяснилось, был уже знатный экспроприатор награбленного, равно как и добытого честным трудом. Наемного воина, как известно, оружие кормит.

Проговорив с ним полдня, Забубенный вынес для себя массу коммерческих знаний и в его мозгу уже начала зарождаться идея создания совместного новгородско-черниговского предприятия по разведению белок и продаже полученной таким путем пушнины шведам за валюту. Но эту мысль он не успел еще, хорошенько обдумать, как неожиданно их каботажное плавание подошло к концу, а поход к середине.

Когда над быстрыми волнами Днепра стали сгущаться теплые южные сумерки, река сделала большой плавный поворот на восток, и взглядам дружинников черниговского князя предстал пологий берег с полоской желтого песка у воды. Лишь в нескольких местах берег рассекали впадавшие в Днепр узкие притоки. Места, где можно было пристать ладьям, было, хоть отбавляй. Здесь легко могли бросить якоря сразу тысячи крутобоких судов. Именно эту излучину и выбрали на совете князья для общего сбора своих войск. А называлась она Зарубом.

Присмотрев местечко поспокойнее, заросшее со всех сторон леском, направил туда свою ладью черниговский воевода. Вслед за ним и остальные суда, где Еремей с Кузьмой командовали, к берегу пристали. Пока вокруг тихо было.

Быстро темнело. Лагерь Путята велел разбить в глубине побережья, ладьи все на песок вытащив. Охрану поставили крепкую вокруг, мышь не прошмыгнет. Перекусили на скоро, да улеглись спать. Решил воевода на рассвете выступать дальше. Хотя на чем выступать, новоявленный черниговский купец Григорий Забубенный так и не узнал. Уморился он за последний день плавания, а потому заснул мертвецким сном, положив шапку под голову, да укрывшись воинской накидкой.

Наутро, едва открыв свои заспанные глазы, вчерашний мореход не узнал лагеря. Ладьи исчезли из поля зрения, как потом выяснилось, их вкопали в землю, да прикрыли ветками, чтоб в глаза не бросались. Пяток людишек из отроков Еремея оставили охранять суда до времени. А на берегу уже стоял новый караван, – купеческий, из пяти возов. Появившихся из ниоткуда, но уже груженых экспроприированным добром, да оружием с припасами в кадушках и бочонках. По бокам его выстроились конные ратники-охранники, предтечи будущих секьюрити-мотоциклистов. Сам воевода, а нынче согласно легенде, главный секьюрити братьев купцов Путята, уже сидел в седле, наблюдая за погрузкой добра, да изредка покрикивая на ратников, что работали сейчас как обычные грузчики.

– Вставай, купец, – приветствовал он пробудившегося механика-чародея, – а то всю торговлю проспишь. Пора в дорогу выступать.

– Пора, – кивнул Григорий. Откуда появились возы, он даже спрашивать не стал. Путята отлично справлялся с ролью снабженца-прапорщика.

Забубенный сходил к воде, умылся днепровской водой, наскоро перекусил холодной зайчатиной. За это время погрузка товара была закончена. Осмотрев готовый к отправке транспорт, Григорий поинтересовался у Путяты, куда ему садиться.

– Садись в средний воз, там седушки мягче и места поболе. «Брат» твой скоро поспеет.

Не успел Забубенный взобраться в телегу с деревянными лавками, едва обернутыми какой-то шкуркой, как, словно в ответ на сообщение воеводы, продираясь сквозь прибрежные кусты, прискакал к стойбищу отряд из пяти ратников, во главе с Курей, одетым пока по старому – ратником. Нашептал что-то воеводе на ухо командир разведчиков. Спешился, коня с оружьем отдал отроку, а сам в телегу влез и сел рядом с Григорием.

– Здорово, брат-купец, – довольно ухмыльнулся Куря, словно предвкушая куражное дело в скором времени. Скинул с себя воинские одежды Куря и скоро засверкал красным кафтаном. Забубенный же давно отсвечивал всеми цветами радуги.

– Ну, братцы, – подытожил воевода зычным голосом, обращаясь ко всем своим воякам, – более мы пока не ратники черниговские, а охрана двух братьев-купцов из нашего города, что свои товары везут далеко в степь, на берега Дона, в половецкие вежи. Ничего более знать вам не надобно. А ежели съездим в даль эту успешно мы, будет всем награда от князя нашего великая, ибо дело делаем нужное. Ну, с Богом, тронулись.

Сказав это, повернул коня воевода и направил его по тропинке в сторону встающего солнца. Первые лучи светила, меж тем, окрасили багрянцем верхушки деревьев. Засвистели бичи погонщиков, приложив тягловых лошаденок по широким спинам. Караван со скрипом тронулся с места в степи незнаемые, коих пока и не видно было из-за прибрежного леса.

Тропинка чуть в гору пошла, и скоро купеческий караван поднялся на открытое место. Увидали там ратники дорогу, что вела вдоль берега, петляя, да забирала направо, меж холмов и деревеньки, в сторону степей незнаемых. Туда и двинулись.

Солнце поднималось на небосвод, раскаляя брони воинов, купеческие кафтаны, да добро на возах. Скрипели несмазанные колеса. Сверкали меха соболиные под южным солнцем, светились самотканые платки белизной с узорами, обувка дорогой выделки глаз привлекала, да плетеные корзинки с посудой побрякивали. А Забубенный ощущал себя недобитым Нэпманом.

Повозка, раздобытая оборотистыми воеводой, оказалась довольно широкой. Сидеть им втроем с «братом» и здоровенным возницей, которым оказался лысый пират Христич, было вполне вольготно. Да еще и товара помещалось немало. Правда подвеска на взгляд продвинутого механика-новатора была явно жестковата, пассажиров нещадно трясло на ухабах проселочной дороги, которая то и дело, вообще пропадала в траве. Хотя Христича это, похоже, не волновало. Он вел телегу вперед и без дороги как ладью, словно по компасу. Колеса у телеги, меж тем, были не совсем круглые, а подшипники явно не смазывались с самого первого дня производства этого незатейливого транспортного средства. «Не «Мерседес», конечно, но жить можно, – успокаивал себя каждый раз Забубенный, подпрыгивая на ухабах и больно ударяясь о жесткий бортик телеги, – все не пешком ноги стаптывать».