Владимир Поселягин - Братишка

Осмотрев поленницу у печи, нашёл пулю, выковырял её, а дрова снова ровной стопкой сложил. Осмотрел обувь, стоящую под вешалкой. Большие размеры. Я накинул на себя в сенях дождевик и покинул дом. Мешок с мусором сунул в ноги убитых на заднем сиденье, туда же пристроил сидор, в котором было всё оружие из шкафа и трофеи с тел. Только документы брать не стал. С троих сжёг в печке на кухне и перемешал пепел с золой, а вот документы Бирюкова сунул в карман его пиджака. Его милиция должна обнаружить, чтобы я дом на себя мог переписать.

Навесив замок, я убрал ключи в карман и побежал открывать ворота. Потом завёл машину, выгнал её. Ливень, кажется, даже усилился, хлестало со всех сторон. Я запер ворота, к калитке приставил палку, показывая этим, что никого нет, и покатил наугад по улице. Надеюсь, там будет выезд. В каком районе Москвы я находился, мне было неизвестно. Прочитал адрес на заборе: «Камерный тупик». Что за название? И тут же чуть не сверзился в овраг. Фары высветили мокрые перила пешеходного мостика, едва успел затормозить. С трудом развернулся, колёса скользили по глине, что корова на льду. Проехав мимо теперь своего дома с приметной у палисадника берёзой, я вскоре вырулил на улицу, вымощенную брусчаткой, где сверкали при свете фар трамвайные рельсы.

Остановившись на перекрёстке, я попытался рассмотреть название улицы. Да куда там! Темень и ливень стеной. Пришлось ехать дальше. Топлива полбака было, для дел моих хватит, но беспокоило, что скоро рассветёт. У следующего перекрёстка я поставил машину так, чтобы фары осветили угол дома, так что я смог прочитать название. Улица оказалась знакомой, я по ней не раз на трамвае проезжал.

– Так это я в центре? – удивился я. – Во ворьё хитрое, нычку сделали не на окраине, а там, где вряд ли будут тщательно искать.

Сориентировавшись, я покатил дальше. Уехал в промышленный район, остановился у автомобильного узкого моста и, отвязав Бирюкова, толчком ноги выбросил его из машины, и тот покатился по склону. Всё, от одного тела избавился. Надеюсь, утром его найдут, тут люди на завод ходят.

Проехав мост, стуча колёсами по настилу, я спустился чуть ниже по реке. Патрулей или постов здесь не было, да мне вообще никто не попадался пока, ни людей, ни машин. Я поставил машину на берегу и, отвязывая тела, стал выкидывать их наружу. Потом, перекатывая с боку на бок – волоком тащить у меня сил не было, – сбрасывал в реку. Тела сразу стало сносить течением. Потом сбросил в реку мешок с мусором, утяжелив его камнями. Дрожа от холода, я вернулся в машину и поехал к дому старшего лейтенанта Павлова, нашего участкового. Из всех сотрудников милиции он мне больше всех нравился, своей надёжностью.

Скоро рассвет, так что я торопился, мне же ещё сидор спрятать надо. До дома участкового не доехал чуть-чуть, остановил машину, и пока она тихо тарахтела, я, прикрывая плащом сидор, побежал к амбару соседа участкового, запойного мужичка, который работал на какой-то фабрике. У него амбар был большой и не было собаки. Надежда оправдалась, калитка была незаперта, так что, проникнув во двор, а потом в амбар, на котором просто был большой засов, я на время спрятал сидор на чердаке, завалив его мусором. Судя по слою пыли, хозяин сюда давно не заходил.

Постояв под струями ливня, чтобы смыть налипшую пыль и паутину, я забрался обратно на место водителя и подкатил ко двору участкового. Уже почти рассвело. Постучав в ворота, услышал, как забрехал пёс, гремя цепью. Через некоторое время открылась калитка. Участковый сразу меня узнал, молча мотнул головой, чтобы я шёл за ним. Правильно, не на улице же разговаривать. И так мокрый с головы до ног.

– Ты где пропадал? – спросил он, зажигая на кухонном столе лампу, пока я, скинув дождевик и мокрые туфли, грелся, прижавшись к тёплому боку печки. Ещё не хватало простыть.

В соседней комнате было слышно шевеление, видимо, хозяйка дома собиралась. Сам Павлов был в исподнем. Лишь кожанка сверху.

– Бандиты похитили, в подполе держали, – ответил я. – Ух как хорошо, тепло…

И чуть не отпрыгнул, когда занавеска на печи отодвинулась и на меня сверху весело взглянула старушка, мать участкового. Тут ещё хозяйка вышла из комнаты, приветливо поздоровавшись, и стала собирать на стол. Потом участковый помог матери спуститься с печи и отправил женщин в комнату досыпать, а мне, плеснув в кружку кипятку, велел рассказывать. Мол, такие силы на мои поиски были брошены, он даже сам удивился, а тут я сам неожиданно появляюсь. Половину притонов перевернули вверх дном, но ничего, никаких сведений. Лишь удалось выяснить, что я недалеко от входа в здание Всесоюзного радио сел в машину к военным. Единственная зацепка и то не сработавшая.

– Всё так и было. Командир из батальона, которому я оружие передал, лейтенант Соломин, судя по документам…

– Погоди, – остановил меня участковый и, вернувшись с планшетом от вешалки, достал блокнот. – Где тут у меня было?.. Ага, нашёл. Лейтенант Соломин, пропал четыре дня назад, объявили в розыск. Теперь понятно, куда он делся, убили, а форму сняли. Надо будет поискать его среди неопознанных, может, узнают сослуживцы.

– Согласен. Мне кажется, за мной следили, иначе откуда бандитам знать, что я не особо доверчивый и пока документы не проверю, в диалог не вступаю? И ведь нашли командира из того батальона. Выследили, что ли?

– Да, чувствуется, тут поработал опытный вор, всё просчитал. Рассказывай, что дальше было… Ещё чайку?

– Это можно, – пододвигая кружку, кивнул я. – Замёрз, ноги сырые.

– Ничего, отпоим, не заболеешь. Ты говори, говори.

– Да тут особо и рассказывать нечего. В машину к ним сел, поехали, что дальше было, не помню, очнулся привязанным к стулу в каком-то частном доме, и четверо вокруг. Этот лжекомандир уже переоделся. Не били, что странно, пару оплеух дали, да и то больше для порядка. Очень интересовались тем, что я не сдал государству из трофеев. Вот совсем не верили, что что-нибудь не оставил. Мол, людская суть такая, нахапать побольше и, как баре, сидеть на этом. А я ведь действительно всё, что было, отдал. Бандитам же такое не скажешь, не поверят, ножом по горлу – и в землю. Ну я с ходу и придумал историю, что зарыл мешок в роще на въезде в Москву. Думал, пока ищут, как-нибудь сбежать сумею. Куда там! Спустили в подпол, ведро поганое сбросили да тулуп, чтобы спать мог, а на крышку люка что-то тяжёлое поставили. Кажется, сундук, он там в помещении у стенки стоял. А как я открою люк? Подпол глубокий, лестницу они поднимали… Три дня меня не трогали, лишь хозяин спускал хлеб да воду да ведро поднимал, возвращая. А вчера вечером трое других вернулись, злые. Меня вытащили и снова привязали к стулу. Тут молодой, тот, что под Соломина переодевался, мне кажется, бывший командир, форму очень лихо носил, с ходу мне и заехал. Вон, губу разбил. Я так со стулом и опрокинулся. Хозяин дома меня поднял. Я ведь им координаты рощи наобум сказал, приметное дерево на опушке, отсчитать столько-то на север и столько-то на запад. Они три дня эту рощу искали, а откуда я знаю, что её там и в помине нет? Я в той стороне ни разу и не был. В общем, ещё пару затрещин получил, но больше не трогали, какие-то у них свои дела были, не до меня. Они с хозяином дома сцепились, ругались, тот всё напирал, чтобы меня забрали поскорее, мол, большие поиски развёрнуты, а он на зону не хочет. Ну и остальное. Меня так и оставили на кухне к стулу привязанным, а сами ушли. Я долго сидел, полночи, вон на руках какие синяки от верёвок. Мне кажется, звук мотора машины был. А я в туалет по маленькому хочу, уже сил терпеть нету, когда хозяин вдруг вваливается. Один. Мокрый весь. А я снова лежу, спинка стула сломана, развязаться пытался, да не смог. В общем, он меня снова усадил и давай на уши лапшу вешать. Что, мол, он не виноват, что его заставили. Врал как сивый мерин. Разную бурду нёс, извинялся и всё такое. Мне кажется, он чего-то очень боялся, аж трясло всего, и со мной или моими поисками это не связано. Наверное, с той троицей поссорился. Ну он и давай вымаливать прощения, говорил, что всё осознал, исправится… Наверное, за идиота меня держал. Говорил, добровольцем на фронт уйдёт, снимет бронь и уйдёт. Ну и всё такое. Ну а я только кивал. Тот на нервах был, а таким слово поперёк скажешь – и ножиком потыкать могут, насмерть. И он вдруг говорит, что решил по дарственной подарить мне свой дом и всё своё имущество. Я чуть не упал от удивления. Однако тот не шутил, я только потом понял, почему он с себя это ярмо скинул. Ну и отписал всё. А что мне, отказываться, что ли? Вон, лицо разбили, похитили, должна же быть какая-то компенсация, вот я и решил, что дом пойдёт, тем более сам предлагает. Правда, я, кроме кухни и подпола, ничего не видел, но дом каменный. Хотя без водопровода. Кстати, вот оба листа, написанные им. Пока хозяин писал, говорил, что он только охранником работал, за это деньги получал, какие-то вещи бандитов сложены в сарае, но что там, не знает, ключей от замков у него не было. Тоже явно врал, я в его куртке их позже на вешалке нашёл. После чего он собрался, документы свои вроде в портсигар прятал, ну и, резанув верёвки на мне, быстро ушёл. А у меня руки-ноги затекли, я даже встать не мог. Разработал и сразу за печку, там умывальник и ведро. Очень хотелось. Потом бегом за хозяином. Да куда там, только фаэтон во дворе стоит, на котором меня похитили. Я дождевик накинул, потрогал капот. Точно, на машине только что приехали, тёплый мотор ещё был. Вернулся в дом, изучил эти листы, что вы читаете, он на столе их оставил, ну, заперся и стал дом обыскивать. Нашёл в шкафу два ящика: в одном разные документы, включая на дом, они тоже тут, во внутреннем кармане куртки держал, чтобы не промокли, а на соседней полке форма командира и документы Соломина в кармане гимнастёрки. Как ключи нашёл, так я все ящики открыл, всё изучил. Затем, взяв керосиновую лампу, вышел во двор и стал осматривать строения. Оружия, кроме кухонного ножа, у меня никакого не было, опасался немного. Сперва в амбар. Там обнаружил полуторку, армейскую. В ней ящики с пулемётами и патронами.