Владимир Поселягин - Сашка

Подойдя, я осмотрел картину и нашёл подпись мастера. Не копия, реально Айвазовский. Интересно, продавец знает, что он продаёт? Оказалось, нет, цена небольшой была, и я приобрёл картину. Даже если копия, мне всё равно, повешу у себя в комнате. Мне дали тряпки, чтобы я замотал картину, и я донёс её до повозки. Наказал Валентине хранить её как зеницу ока. Та похихикала и тут же сунула нос под тряпки, пытаясь понять, что я принёс.

Мои за это время накупили подушек и одеял, и я в два приёма всё перенёс. И снова заглянул к продавцу картин и купил ещё натюрморт, на кухню повешу, и пейзаж – пруд с гусями – это маме в комнату.

Маму с Таней и бабушкой я нашёл прилипшими к прилавку, где продавались разные нитки и иголки. Всё для портняжного дела. И напоследок мы завернули к продавцу, у которого швейные машинки были. Он кликнул соседа, чтобы присмотрел за прилавком, и мы отправились к тому месту, где у него был нужный нам товар. Действительно недалеко. Из сарая около двухэтажного деревянного дома продавец вынес машинку. Он ловко показал маме, Марине и Танюшке, как вставляется нитка, куда убирается шпулька и так далее. Женщины были в восторге. Я расплатился – ох и солидная сумма! – и мы стали аккуратно грузить машинку в повозку.

Можно бы и задержаться на рынке, было видно, что у женщин буквально глаза разбегались от его разнообразия, но уже Киру надо ехать кормить. И когда мы подъехали к воротам, мама соскочила и убежала на голодный рёв сына. Малышня с визгом в сопровождении Вали и Луши унеслись купаться, а я потихоньку стал переносить покупки. Матрасы сразу разложил по кроватям и начал носить подушки, когда подошла Марина помогать. Мы достали из повозки кроватку для Киры и швейную машинку. Освободив телегу от всех покупок, я вновь направился на рынок. Маринка увязалась со мной.

Первым делом я пробежался к тем местам, а их два, где видел в продаже шкуры. После тщательного осмотра купил две, обе медвежьи, большую и поменьше. Это на лежанки для печей. И тяжелы же они… Пока нёс, приметил кроватку для Наташи, моей двухлетней сестрёнки. Лет до пяти спать в ней можно. Потом тому же Кире пойдёт. Ещё увидел самовар и не смог пройти мимо этого чуда. Тот новенький был, литров на шесть. Марина покупку встретила с не меньшим восторгом, у многих беженцев среди вещей я видел блестящие бока подобных самоваров.

Следом были отрезы тюля и штор, два ковра, ковровая дорожка в коридор и несколько тканых ковриков. Ведь как: даже во времена моего раннего детства той жизни, в селе у бабушки с дедушкой, где я проводил с сестрой всё лето, про обои практически никто и слыхом не слыхивал, стены просто белились. Некоторые, как мой дед, изворачивались и в побелку подмешивали какой-нибудь краситель. Получались стены не чисто белые, а голубоватые, зеленоватые и желтоватые. И на стене у каждой кровати висел тканый коврик. Такой классический – с лебедями или оленями. Кто побогаче, мог позволить себе ковёр с ворсом. Но просто так в магазине их тогда не продавали. Их нужно было «доставать». Впрочем, как и хрусталь, и другие «скромные предметы роскоши». Чем больше всего этого в квартире было, тем значительней ощущал себя её хозяин. Помню, как-то в гостях видел комнату, где две стены были завешаны коврами, а третий ковёр застилал диван. Класть на пол такую драгоценность почти никому в голову не приходило. Конечно, были специальные ковры для пола, но это была большая редкость.

Потом я сторговался на отличный новый письменный стол и три книжные полки – две мне, одну в комнату мамы. Подумав, осторожно поинтересовался, нет ли ткацкого станка. У бабушки такой сгорел. Если найду, подарком будет. Тот пожевал губами, что-то прикидывая, и кивнул, назвав цену. Достанет.

Дальше я прошёл, где кроватями торговали. Купил две железные. Марине и Вале. А когда сопровождал грузчиков до повозки, то увидел отличную настольную лампу из зелёного стекла. Надо будет и запас лампочек приобрести, а то перегорит какая, и заменить нечем.

Только мы въехали во двор, как всех позвали обедать.

– Кстати, участковый заходил, – вдруг сообщила мама.

– А что он хотел? – оторвался я от супа.

– Узнать, как устраиваемся, и насчёт лошадей и телеги с повозкой поговорить. Нам нужно сообщить о них кому следует, скорее всего, их заберут. Я сказала, что без тебя и деда мы такие вопросы не решаем, он ответил, что вечером подойдёт, когда вы дома будете.

– Ясно. Кстати, мам, нужно бы новоселье справить, как раз участкового с женой и пригласим. Он нормальный мужик. Вон нам как с домом помог.

– Да, ты прав, пригласим.

– Я ещё насчёт страхования заезжал. Завтра придёт страховой агент, Вера Витальевна, и вы с дедом обе квартиры и хозяйство застрахуете.

– Оформим, раз нужно.

– Ты, мам, ещё не забывай, что завтра малых в садик в первый раз ведём, нужно подготовиться, для них это непривычно.

– Ты ешь, не отвлекайся, а то остынет, – велела мама.

Поев, я взял кружку, налил кипятка из самовара, добавил заварки и зачерпнул мёд из горшочка. Марина зеркально повторила мои действия. Дуя на горячий чай, я описал наши последние покупки. Мама повздыхала – дорого.

После обеда бабушка стала мыть посуду, а я начал показывать маме и Тане, как работать на швейной машинке. И тут засигналили у ворот и постучали в калитку. Машина пришла с заказанной мебелью. Их встречать все вышли, даже малышня с берега принеслась. Водитель задом загнал ЗИС к нам во двор, и мы занялись разборкой. Письменный стол для Марины – вот она счастливая запрыгала, открывая дверцы и выдвигая ящики! – книжные полки, кровати, да ещё продавец сдержал обещание – ткацкий станок привезли. Правда, бабушка озадаченно вокруг него ходила, она такой и не видела. Скажем так, он был совершеннее и больше того, что у неё был раньше.

А ведь шкаф ещё нужно… Сундуки лишь место занимают, не по мне они. И репродукторы…

В общем, комнаты приобретали жилой вид. Я расстелил дорожку в коридоре, смотрелось хорошо. Один ковёр решили положить на пол в общий зал, а тот, что с ворсом, повесили в зале над софой. Развесил я и картины.

Возился со всем обустройством, пока участковый не пришёл. И мы с ним расположились в беседке.

– Я ведь не против, понимаю, что нужда в транспорте есть. Мы готовы отдать повозку и трёх лошадей, но оставить себе телегу и Орешка.

– Сейчас всё гребут, могут и это забрать, – честно и прямо сказал Павлов.

– Конечно, – поморщился я, – раз нужно, пусть всё забирают. Всё для фронта, всё для победы.

– Ну и хорошо. Завтра придёт человек и осмотрит, что у вас есть, запишет. Может, сразу заберёт, а может, чуть позже, тут я сказать не могу. У нас в Москве две дивизии формируются, их срочно требуется пополнить транспортом, так что сам понимаешь…