Джон Шеттлер - Падшие ангелы

Волков закипел, его глаза стали похожи на угли. Он всеми фибрами души желал протянуть руки и свернуть этому человеку шею. Но ощущение холодного металла ствола у затылка заставляло его сдерживаться. Он начал осознавать происходящее, сдерживая рефлексы, и сквозь завесу гнева до него начала доходить некоторая странность. Народный комиссариат внутренних дел? Это же старый НКВД! О чем говорит этот человек? Тем не менее, капитан в душе был волком и понимал, что никого из них не будет легко запугать.

— Убьешь меня, значит? Вынесешь мозги? Ты хоть понимаешь, на кого я работаю? Понимаешь, перед кем я отчитываюсь? И это не народный комиссариат внутренних дел!

Лысенко слушал каждое слово Волкова, сложив руки на груди. Он понимал, что нужно предпринимать более решительный меры. Его порывало сделать то, чем он угрожал — просто достать пистолет и застрелить этого дерзкого человека на месте, но дело лейтенанта Суринова… Этот Федоров вызвал у него как подозрительность, так и любопытством. Что-то с ним было не так, и он был намерен понять, что именно. А этот человек точно что-то знал.

— Значит, Федоров, — сказал он. — Вы сказали, что ищите некоего Федорова. Почему? Кто это такой и почему представляет для вас интерес?

Напряжение начало стихать, так как Волков тоже начал брать себя в руки, пытаясь понять, что могут сделать эти люди.

— Это вопрос государственной безопасности, — быстро ответил он. — Ваше вмешательство обернется для вас очень большими проблемами.

— Значит, вы утверждаете, что из разведки? И вам приказано найти этого человека? Тогда это меняет дело, товарищ. Я тоже из разведки. Вы либо пьяны, либо бредите, раз не узнаете эту форму. Товарищ лейтенант сообщил мне, что некий Федоров выдает себя за полковника НКВД и создает проблемы. А меня интересуют все проблемы на подведомственной мне территории. Поэтому мы тоже искали этого Федорова. Кто он? — Лысенко хотел вытянуть из этого человека что-либо прежде, чем решить, что с ним делать.

— Достаточно сказать, что он представляет интерес для разведки ВМФ.

— Значит, он шпион? Он пытался внедриться в НКВД?

— НКВД? — Волков вдруг заметил знаки различия на их фуражках — да, синие фуражки с красным околышем — и кокардой в виде серпа и молота [50] На третий день Зоркий Глаз заметил, что в сарае нет одной стены… А больше ничего не выдавало в них НКВД-шников .

— НКВД? Его не существует уже много десятилетий. Откуда у вас эта дурацкая форма, из армейской комиссионки? Это что, какая-то шутка? Вы что, не поняли, с кем шутите? Хорошо, господа, если вы продолжаете упорствовать, я вам покажу, что вы выбрали не того человека для своих приколов, и с меня достаточно этого бреда.

Лысенко снова закипел. Он медленно поднялся, его рука скользнула к кобуре.

Волков не дрогнул, встретив взгляд его прищуренных глаз.

— Предупреждаю в последний раз, — холодно и угрожающе сказал он.

На бурение ушло восемь дней. Он упорно работал под дождем последние несколько часов, дабы убедиться, что звуки работы будут надлежащим образом скрыты. Дождь также уменьшал число возможных желающих оказаться здесь, что было еще одним плюсом, но вместе с тем было холодно и сыро. Однако Иэн был привычен к подобному и хорошо подготовлен к тяжелым условиям, которых требовал от него этот проект. В конце концов, цель была близка. Сегодня был девятый день, день воздаяния. Ему осталось еще двадцать-двадцать пять сантиметров вертикальной скважины, прямо через тяжелое основание в центре участка. И он, наконец, получит приз.

Это было трудное и рискованное дело. Пришлось ждать подходящей непогоды в надежде, что она скроет шум. Кабели питания пришлось тянуть по мокрой земле, несмотря на попытки укрыть их брезентом. Здесь и там он замечал, как вода просачивается в туннель через трещины в мощенной дороге между арендованным коттеджем и местом работ.

Если бы только герцог знал о всех тех тяготах и трудностях, с которыми он столкнулся за эти дни, чтобы получить свой приз. Но он понимал, что герцога это не интересовало. Его интересовало только то, что находилось по другой сторону барьера из земли и бетона, сдававшегося под напором инструмента Иэна.

Он ждал момента, щурясь на отлично отрегулированные часы на другой руке. Еще тридцать секунд и часы на церкви Святого Мартина начнут бить полночь — двенадцать длинных ударов, целая минута для того, чтобы сделать свое дело. Бур был отлично спозиционирован на небольшом гидравлическом станке, настроенном на нужное давление при включении бура. Он использовал самую дорогую смазку, которую смог найти, дабы убедиться, что ничего не будет скрипеть, и накрыл установку звукоизолирующим матом. Вместе с боем часов этого будет достаточно, чтобы скрыть шум.

Десять секунд… Пять. Он быстро поправил очки и респиратор, а затем включил бур, задержав дыхание, несмотря на все меры предосторожности. Он начал бурить засыпая все в туннеле известняковой крошкой. Всего через шестьдесят секунд он выключит инструмент и осмотрит результат. Если повезет, останется три с половиной сантиметра, и дальше можно будет действовать ручным инструментом. Как только скважина будет сделала, он просунет в нее камеру и убедится. GPS говорила ему, что он в нужном месте, но никто не мог знать наверняка. Реставрационные работы, проведенные в 90-е, могли что-то изменить. Какой-нибудь раздолбай-строевец мог сделать все не так, но камера покажет ему все, что нужно. Тогда, если все будет хорошо, останется просто вставить в скважину вакуумную трубку и сделать дело.

Это был лишь вопрос времени, однако он не учитывал набожности Мэри Перкин или действий настоятеля церкви Святого Мартина. Это будет очень длинная ночь. Ему предстоит сделать еще многие, но он находился на пути к успеху и терпение, в конечном счете, принесет ему приличное вознаграждение.

Он уже мог представить себе выражение глубокого удовлетворения на лице герцога, когда тот очень скоро получить свою посылку. И тем более он мог представить себе выражение глубокого удовлетворения на собственном лице, когда герцог вручит ему чек на миллион фунтов стерлингов. Мир катился в ад, но, по крайней мере, будет приятнее катиться туда с подобной суммой на кармане.

Тем не менее, он был не единственным, кто услышал последний скулящий звук. Его услышал кто-то еще, и это усложнило его небольшое предприятие так, как он еще не догадывался.

Настоятель спешил вниз по холодному каменному полу к восточному входу, хмурясь от настойчивого стука в дверь. Кого там принесло в такое время? Какая-то бедная душа решила попросить укрытия от дождя? Нет, в стуке была слышна настоятельная необходимость, от которой он забеспокоился. В нем что-то было, а именно страх. Он поспешил на настойчивый стук мимо алькова, забыв перекреститься у резервуара со святой водой.