Виктор Сиголаев - Третий не лишний

– Так надо.

«Значит, надо так». Это из какой-то песни, не помню точно.

Вот, значит, что!

Если теперь я правильно понял, Ирина сейчас будет изображать шашлык в голодном доме. Листок капусты в козлином царстве. Подсадную утку!

Смело. Только зачем? Спросить – гордость не позволяет. Сам догадаюсь. Войти в контакт с криминогеном? Чтобы пощупать тела в наколках на предмет странных ребятишек, прыгающих по каменным кельям Инкерманского монастыря? Скорей всего. Что может быть крепче тесной дружбы, начавшейся с пары зуботычин? А за свои бретельки Ирина и мамонта разорвет пополам.

Только все равно – опасно очень. Народ здесь с мозгами не дружит. Особенно когда под алкогольными парами или под маковой дурью.

Я скептически покачал головой.

Мы шагали по узкой тропинке вдоль железнодорожного полотна. Иногда эта путеводная нить витиевато углублялась в заросли кустарника, выныривала в неожиданных местах, напоминающих руины Помпеи, но затем упорно возвращалась к облюбованным рельсам.

– А ты знаешь, сынок, почему эту балку справа называют Сушильной? – неожиданно громко спросила Ирина каким-то неестественно жизнерадостным и звонким голоском. – Потому что раньше, еще в прошлом веке, здесь, на склонах этого оврага, снасти сушили. От старинных кораблей. Паруса, канаты. А еще это место называли Пороховым оврагом. Знаешь почему?

Умники и умницы. Викторина для идиотов.

– А потому, мамочка, что здесь еще, ко всему прочему, и порох хранили! И сушили!! И кое-кому кое-куда засовывали!!! – таким же радостно-писклявым голосом проорал я в ответ. – Правильно я угадал?

Значит, просто козленка подсунуть тираннозавру – мало! Надо, чтобы бедное животное заблеяло выразительно. Голос подало. Погромче и полегкомысленней.

А вот, кстати, и он. Допотопный ящер. Точнее – группа ящеров, выползающих по одному из впереди виднеющихся развалин. Четверо хмырей исключительно недружелюбного вида. Что особо опасно – молодняк, лет по восемнадцати-двадцати, плюс-минус. Самая сложная категория: мышцы выросли, мозги – нет. А вместе с мускулатурой подросло еще кое-чего. Что жить спокойно не дает.

– А ну, стоять!

К нам не спеша приближался тип в разодранной майке, засаленных трениках и шлепках на босу ногу. Явный вожак в этой компании. За ним маячили еще три аналогичных рожи. В таких случаях первое слово всегда за лидером. Стая должна молчать, внимать и быть готовой к выполнению оперативно поставленных задач.

– Ой, мальчики, – растерянно продолжала блеять Ирина. – А мы тут заблудились… с сыночком…

Меня сейчас стошнит от ее голоса.

– Гы-гы. Нормалек такая! А ну, шкет, погуляй пока…

Надо сказать, что отсутствие прелюдий типа «Девушка, не скучаете ли?» или «А не нужен ли зять вашей мамочке?» – явный признак совершенно недвусмысленных намерений с поправкой на глухую местность. Что, без всякого сомнения, добавляет злоумышленникам излишней самоуверенности. И ощущений абсолютной безнаказанности.

– Сам ты шкет, – по инерции буркнул я, некоторым образом смазывая задуманную Ириной мизансцену.

– Чего? – сразу же перенацелился на меня вожак. – Косяк, а ну задвинь сопляка подальше. Чтобы я шукал его долго. Та потремай его там, минут так пару. Мы тут с гражданкой швыдко добазаримся. Правда, красивая?

– Ой, мальчики… не надо… прошу вас, – продолжала Ирина исполнять лохушку, смещаясь назад и чуть в сторону от меня.

– А ты не боись, кобылка. Сейчас знакомиться будем. Косяк, ты еще здесь?

Ко мне вихлястой походкой не спеша направился один из членов стаи, выглядевший самым мелким и неуважаемым в этом прайде. И самым грязным, к слову.

Пятясь задом, словно встревоженные ракообразные, мы с Ириной коротко и незаметно для приближающейся шпаны обменялись взглядами. Она указала глазами на того, кого поименовали Косяком, потом чуть качнула головой в сторону развалин стены и слегка покрутила кистью руки. Для посторонних – будто пальцы слегка затекли, разминала рассеянно. Для меня: «Крути его». Или: «Работаем этого персонажа». А еще точнее: «Сделай так, чтобы этот шустрый Косяк перестал быть шустрым и оказался с тобой вот за этой стеночкой, где мы будем задавать ему интересующие нас вопросы. Вдумчиво и неторопливо. Разумеется, после того, как по просьбам местных трудящихся я ближе познакомлюсь с остальными персонажами».

Бедняги.

Хвала мужеству мотыльков, самоотверженно летящих в пламя свечи!

А ведь и верно. Если кому и задавать вопросы, так это самому «отверженному» в компании. Шестерке. Шнырю. Тому, кем все помыкают.

Во-первых, поможет давняя и скрытая обида на угнетателей. Во-вторых, постоянная опасность делает таких типов действительно шустрыми. Внимательными и наблюдательными. Закон выживания каменных джунглей. Ну а в-третьих, другие могут начать изображать героев. Недолго, конечно. Но оно нам надо?

– «А сколько я зареза-ал. Сколько перереза-ал… Сколько душ я погуби-и-ил…»

Неубедительно имитируя артиста Леонова и раскачиваясь в такт собственному сольному исполнению, Косяк рывками приближался ко мне. Оттирал, получается, сопляка от места основных событий. Джентльмен удачи хренов. Кино, значит, посматриваем иногда? Это хорошо. Значит, для мозгов не все еще потеряно. Я синхронно с этим телом смещался задом в сторону разбитой постройки, держа Косяка на фиксированной дистанции.

Оставшиеся трое не особо торопясь брали Ирину «в клещи». Та тоже пятилась спиной вперед, щемяще выставив перед собой беззащитные ладошки. Ага! Беззащитные. Агрессоры что-то ей втирали неразборчиво, глумливо при этом гогоча. Что именно там говорили – мне уже было не слышно: расстояние между нами постепенно увеличивалось.

Все, можно начинать. Достаточно удалились.

Я перестал пятиться и остановился как вкопанный, пристально глядя прямо в глаза напирающему на меня типу.

– Слышь, Косяк! По фамилии Доцент. А тормозни-ка чуток. Стоп! Все, кина не будет! Электричество кончилось.

– Че?

Парень тоже остановился и, раззявив от неожиданности рот, оторопело уставился на меня. Ему явно резанула по сознанию необъяснимая смена имиджа потенциальной жертвы. Только что перед глазами был бледнеющий от ужаса шкет, а теперь – неизвестно кто, нагло произносящий «взрослые» слова.

– Че-че. Не горячо! Я говорю, понты кончай колотить перед школьником. Разговор серьезный есть.

– Да… я тебе… щас…

Не дослушав, я спокойно развернулся к нему спиной и шагнул за стену битого ракушечника, коротко бросив назад:

– Сюда иди.

Там, особо не торопясь, я нашел глазами обломок подходящего булыжника и сел рядом с ним прямо на землю, опершись спиной о стену. Сейчас клиент прилетит. Надо полагать, взбешенный моей наглостью и слегка ошарашенный неадекватностью разворачивающихся перед носом событий.