Виктор Сиголаев - Третий не лишний

Я по этой причине и считаю себя неверующим.

Не по душе мне эта оголтелая дележка людей на «наших» и «не наших»? Что это вообще за дикий маркер такой – веруешь ты в Бога или нет? К чему этот ярлык, придуманный хитромудрыми жрецами на заре человеческой цивилизации? Чтобы удобнее было прореживать людское море? Разделяй и властвуй?

Короче, не нравится мне это.

Я хоть и неверующий, но делить людей, маркировать их по религиозному признаку и классифицировать в системе собственных предпочтений всегда избегал. Вообще судить людей, мерить своим лекалом тех, кого ты просто не в силах понять, – самое неблагодарное дело. Гарантия ошибки – сто процентов.

Одно время я очень тесно общался со священниками Русского Севера. В качестве представителя спонсора. Восстанавливали храмы, возвращали к жизни разбитые временем и людьми монастырские комплексы. С высот полученного в свое время качественного образования, в заблуждениях гордыни человеческой, связанной и с достатком, и с успехом, я первое время снисходительно и высокомерно относился к этим странным людям, которые в полунищете, в грязи и антисанитарии, плюя на холод и порой даже на голод, камушек за камушком, дощечка за дощечкой восстанавливали и возрождали святые для них места. И постоянно молились.

Как минимум я их не понимал.

Но их одержимость и непостижимая исступленность в безнадежных на первый взгляд делах, на которые побоялись бы замахнуться и сверхмощные строительные корпорации, лишала меня покоя. Объяснение, что силы свои они черпают в Боге, меня не устраивало.

Впрочем, не устраивает оно меня и сейчас. Потому что эти люди для меня до сих пор непостижимы. Однако свысока на них я смотреть зарекся. Потому что их вера оказалась гораздо сильнее моей не-веры. И за свою не-веру я не стал бы бросать насиженное место, облачаться в рубище и брать в руки кайло с топором.

Я не стал бы отдавать свою жизнь за нее.

А они бы стали. Собственно, они ее уже и отдали.

Поэтому не торопитесь никогда пускаться в религиозные споры. Примерьте для начала на себя чужую веру. Поймите ближнего. А потом, если сможете, и возлюбите его.

Не этому ли и учил Иисус?

Пусть я неверующий. Зато я «правильно все понимающий». И принимающий то, что дает Бог истинно верующим. К слову, я гораздо честнее тех, кто вчера истово крестил свой лоб, а сегодня с новыми силами ворует, лжет и прелюбодействует. А то и убивает. В нашем двадцать первом веке такое везде и всюду. Чтобы оставаться порядочным человеком, недостаточно повсеместно ставить свечки и оголтело бить земные поклоны. Нужно просто соразмерять свои поступки с базовыми нравственными принципами. Или не грешить, говоря языком Церкви. А если накосячил, будь добр – ответь перед самим собой в первую очередь. Перед своей совестью, а не перед строгим дядей в облаках.

А то хорошо устроились! Баш на баш: видишь, боженька, я хорошо себя веду. Дай мне за это то и это. И плацкарт в Раю под занавес.

А я вот не верю в рай!

Поэтому мое стремление к порядочности по меньшей мере бескорыстно. Я не рассчитываю за свои поступки получить персональное облако с подогревом, белоснежный хитон и хрустальную арфу на неограниченно долгий срок.

Я просто стараюсь по мере своих скромных сил всегда оставаться человеком. На этом свете. И всегда оставлять за собой право на ошибку. И даже на грех, если того требуют обстоятельства (Костя-Косяк не даст соврать).

А что касается грядущего ада за все мои грехи – так я в него тоже не верю.

Поэтому и боюсь меньше. По жизни.

Ну все. Кажется, я настроился на беседу со старцем.

Только старца дома не оказалось.

Ну как дома. В помещении, где он… существовать должен. Нет. В постройке. Тоже чересчур. Наверное, в… скиту. О! Подходит. Итак, старец, к нашему разочарованию, на время покинул свой… скит.

Знаете, как стать отшельником в очень густонаселенной местности?

К примеру, в такой, где мы с друзьями из Госбезопасности крутим свои земные и никчемные грешные делишки? Да очень просто. Нужно забраться на вырез в скале, на так называемую полку, которую оставили в незапамятные века то ли монахи, то ли добытчики строительного камня. Потом из обломков щедро разбросанного повсюду известняка соорудить… помещение, состоящее из двух стен, потому как другие две – это просто внутренний угол скалы. И комфортно расположиться на оставшемся свободном пространстве, укоризненно наблюдая с десятиметровой высоты на бестолковую людскую суету уровнем ниже.

Я уже говорил, что ненавижу высоту?

Дело в том, что посетить этот скит без особого труда может каждый желающий. Если не считать за труд преодоление метров тридцати одной замечательной тропинки, затейливо огибающей скалу с востока на запад. Да, впрочем, при чем здесь направление? У этой… дорожки, если можно так выразиться, слева – пропасть (может, для кого-то метров пятнадцать-двадцать и не пропасть, только это не ко мне, блин), а справа – скала. А снизу под ногами – от пятидесяти до тридцати сантиметров не всегда ровной поверхности! А еще она, в смысле эта геометрически неправильная поверхность, местами осыпается мелкими камушками! Тем самым известняком, который, как известно, легко обрабатывается из-за своей мягкости. А иногда эта поверхность и вовсе пропадает!!! Где-то на полметра, а где-то и на целый метр…

Фу-ух.

Дай боже тебе здоровья, дедушка-отшельник! И хорошей координации движений. И вестибулярного аппарата. Побольше.

– Ну что, подождем? Или обратно? – поинтересовалась Ирина, деловито осматривая хозяйство монаха, размещенное на скальном уступе под открытым небом. – Вряд ли старик ушел надолго. Смотри, примус еще теплый.

Обратно? Не стал бы я настаивать, что эта перспектива меня чрезмерно воодушевила.

– А тут нельзя просто спуститься? По веревке?

Я осторожно, мелкими приставными шажками попытался приблизиться к срезу скалы. Потом храбро присел и, опершись на руки, глянул вниз. Да и не высоко тут особо. Где-то уровень третьего, может быть, четвертого этажа типовой хрущовки. Я же ведь там на балкон не опасаюсь выходить. Чего здесь-то бояться?

– Стр-рашно? – жутко рокотнуло возле самого уха.

Тело рванулось назад. Именно тело, потому что мозги даже и не собирались включаться. Так, только полыхнули ужасом и… ушли… куда-то. Блевать, наверное, извините.

– Дур-ра! – с чувством констатировал я. – Нет, ну как дите малое! А если бы меня вперед с перепугу рвануло? Дурак вы, боцман, и шуточки у вас…

– Смотри, – как ни в чем не бывало, произнесло это чудовище в сарафане, – «можите». Ошибочка, однако. Орфографическая.

Я подошел поближе. Коленочки после всплеска адреналина, между прочим, еще подрагивают. Меня с Косяком так не трусило, как на этой высоте про́клятой.