А. Живой - Сицилийское королевство

Забубенный направился к двери, подумав о том, что это имение Каюк мог давно сжечь, но другого плана не было.

– Среди моих слуг есть двое пажей, – вдруг добавила она, – обученных искусству метать ножи. Они могут тебе пригодиться.

– Как их зовут? – механик остановился у самых дверей. У него уже созрел план.

– Иблио и Гюнтер, духовные сыновья покойного епископа, – королева перекрестилась, – но они не знают твоего языка. Позови их, если сможешь, вместе с фрейлинами, Изабеллой и Агнессой. Я сама сообщу им все.

Забубенный толкнул ногой дверь. Трое монголов стояли у дверей, двое в конце пролета на лестнице. А между ними сидели едва живые от страха семь человек – пять женщин и два худощавых подростка.

– Кто из вас Изабелла, – спросил Забубенный по латыни, в надежде, что его поймут, – и кто Агнесса?

Его поняли. Две девушки поднялись с холодных ступеней. Обе были в дорогих платьях, сразу видно, что не крестьянки, и обе красавицы. Одна блондинка, с длинными волосами, украшенными золотистым гребенем. Другая шатенка, невысокая, но статная девушка. Обе держались гордо, несмотря на свое положение.

Забубенный толкнул дверь и жестом указал внутрь. Девушки осторожно поднялись. Оглядываясь на монгольских солдат, вошли в спальню. Забубенный продолжил допрос.

– Иблио и Гюнтер, – проговорил он громко, указав на ту же дверь.

Пажи, пройдя между монголами, последовали внутрь.

– А этих, – приказал Забубенный двум монголам с лестницы, указав на оставшихся девушек, одетых попроще, – отвести вниз и ждать там.

Девушки, не поняли ни слова по-монгольски, но затрепетали. Уж больно грозен был Забубенный. Монголы ожили, и, подтолкнув копьями пленниц, повели вниз, надеясь, что им дадут разрешение позабавиться с теми напоследок.

Тут механик заметил двух черниговцев из отряда Егорши. Они молча подпирали стену, ожидая выхода механика. Один из них был с мечом, другой с арбалетом.

– А где Егорша? – спросил Забубенный, только сейчас вспомнивший, что не видел командира черниговского спецназа со вчерашнего вечера.

– В башню ушел оружье диковинное смотреть, – ответил один из ратников, – велел нам тут тебя дожидаться.

– Дай-ка мне свой самострел, – сказал Забубенный, – он мне может пригодиться. А вы оба идите к воротам, скажите, что я вас прислал на усиление. И передайте Каюку, что сам скоро буду.

Черниговцы подивились странному приказанию, на воротах народу хватало и без них, но подчинились. Приказ есть приказ. Перед дверями в спальню осталось только двое монголов, вооруженных копьями и щитами. Глядя в спины спускавшихся по лестнице черниговцев, Григорий подумал, что больше может с Егоршей и не увидеться.

Когда Забубенный вернулся в спальню, Констанция уже все рассказала своим придворным. Обе фрейлины с опасением, но и с надеждой посмотрели на механика. Но Констанция потратила время не только на рассказы. За ее огромной постелью, обнаружилась комнатка для прислуги, которой надлежало все время быть рядом. Там хранилась и одежда служанок. Ее личные наряды, как выяснилось, занимали целый этаж в башне, но этот этаж располагался ниже. «Впрочем, – решил Забубенный, – это только на руку».

Констанция с помощью Изабеллы и Агнессы уже почти переоделась в зеленое платье, попроще. Это, конечно, тоже был не спортивный костюм – в нем Констанция походила на жену обедневшего купца, но и не расшитое золотом чудо, в котором от нее за версту веяло королевским величием. В таком виде она могла затеряться среди других женщин.

– Фрейлинам тоже надо сменить имидж, – приказал Григорий, глядя на их дорогие платья, – пусть переоденутся крестьянками.

Когда Констанция перевела девушкам, что им придется расстаться со своими нарядами, Изабелла, скорчила недовольную гримасу и тряхнула своими золотыми волосами так, что гребень едва не вылетел из ее прически.

– И побыстрее, – приказал Забубенный, – время не ждет.

Придворные красавицы нехотя подчинились, удалившись в комнату прислуги, и стали с отвращением копаться в дешевых вещах.

– Ключ нашелся? – спросил механик.

Жена императора сняла с шеи довольно массивный ключ, висевший на золотой цепочке. Механик одобрительно кивнул.

– Эти отроки, – продолжал раздавать указания Забубенный, став поневоле снова командиром отряда, – Они действительно умеют кидать ножи?

Констанция перевела вопрос. Худощавые и белобрысые немецкие отроки молча кивнули.

– А ножи-то есть? – уточнил дотошный механик.

Отроки, наклонившись, вынули по тонкому стилету из своих высоких башмаков.

– Хитро, – кивнул Забубенный, а про себя подумал: «Интересно, кто же их научил? Надо будет держать ухо востро с этими отроками. А то пырнут в спину, и поминай, как звали». Вслух же сказал:

– Я выхожу первым и убиваю охранников у дверей. Дальше мы быстро спускаемся вниз и расправляемся там с оставшимися тремя солдатами. Я стреляю из арбалета. Вы метаете в них ножи. Надеюсь, попадете. И до рукопашной не дойдет. Другого шанса у нас не будет. Все понятно?

Констанция прошептала им что-то по-немецки. Отроки кивнули. В глазах у них появился нездоровый блеск. «Да они маму родную прирежут ради королевы, – подумал Григорий, – а, если придется, то и меня заодно». Эти отроки все меньше нравились Григорию, но делать было нечего.

Во дворе послышался стук лошадиных копыт. Одним прыжком Забубенный выскочил на балкон. Через открытые ворота в замок въезжал монгольский отряд. Изрядно потрепанный, но человек пятьдесят еще в нем насчитывалось. Впереди всех на скакуне восседал хан Каюк. «Все, – взял себя в руки Забубенный, – момент настал».

Он поднял свой заряженный арбалет, стоявший в углу спальни. Взял его в одну руку. Оружие было не из легких, но далеко носить его механик и не собирался. Во вторую руку он взял арбалет черниговского ратника. И, приблизившись, толкнул дверь.

Перед ним возникли две широкие спины в кожаных доспехах. Но убивать монголов в спину Забубенный не стал. Это было подло.

– Эй! – крикнул он негромко, и когда удивленные нукеры обернулись, спустил курки. Выронив из рук копья и щиты, мертвые нукеры повалились на каменные ступени. Путь был свободен.

Но Григорий не торопился бежать. На глазах у изумленных немецких отроков он перезарядил арбалеты, мысленно молясь о том, чтобы охранники снизу не заподозрили ничего в услышанных звуках, и, только после этого кивнул всем, кто был в спальне, задержавшись глазами на Констанции:

– Пошли!

Небольшой отряд с мятежным механиком во главе и отроками за его спиной осторожно направился вниз. Миновав три пролета, Забубенный увидел остальных пленных женщин из свиты Констанции. Они стояли в углу, напротив главного входа в башню. А за их спинами виднелась какая-то дверь, ведущая, видимо, в подземелье. Рядом расположились монголы, пожиравшие похотливыми взглядами пленниц. Есть ли кто-нибудь еще в дверях, Григорий сверху не видел, но особого шума пока не было. Значит, Каюк и Хулачу обмениваются информацией. Но это не надолго. Надо спешить. Иначе, скоро здесь будет очень многолюдно. Каюк придет за своей добычей.