Евгений Филатов - Пропавший батальон

– Как ты оказалась у нас на дороге? И откуда у тебя было с собой снадобье? Ты знала о том, что произошло с княжной? Откуда? – Харлунд холодно и жестко смотрел на пленницу. Интуиция его никогда не подводила. Вот и сейчас он чувствовал, что под личиной кротости и смирения кроется черное колдовство и предательство.

– Мой господин! Твои подозрения напрасны, со мной всегда свежие снадобья для лечения разных недугов. Вот сейчас я вижу, мой господин, что тебя съедают тревога и сомнения. Твое лицо говорит мне об этом, как руны на камнях Арконы.

– Не упоминай своих проклятых идолов! – вскипел Харлунд, схватившись за рукоять кинжала, но девушка бросила короткий взгляд на Ингмара, и тот немедленно положил свою руку на плечо предводителя.

– Остынь! – на южноютландском наречии, непонятном для местных, прошипел Ингмар. – Не видишь, ты ее пугаешь!

Харлунд изумленно повернулся к другу.

– И это ты ее защищаешь? Ты, который называл ее проклятой ведьмой еще полдня назад?

– Дай ей сказать! – горячо настаивал Ингмар.

– Ну хорошо, пусть говорит.

Краем глаза Харлунд заметил, как в глазах пленницы сверкнул отблеск зеленого огня, но тут же погас, и перед ним сидела всё та же кроткая крестьянская девушка, место которой совсем не в темнице, а на Празднике, где она, смеясь и резвясь, водила бы хороводы с подружками.

– Мой господин, прости меня! Здесь так плохо, в этой тюрьме так темно, мне не хватает света! Позволь мне зажечь свечу! – Не успела она закончить говорить, как Ингмар рванулся к ней и подал огниво.

В руке пленницы Харлунд увидел грубо слепленную кривую сальную свечку. Он хотел было ее остановить, но Ингмар уже высекал огонь.

– Ингмар, что ты делаешь? – в изумлении крикнул Харлунд, так и не снявший руки с рукояти кинжала.

– Брат, здесь действительно темно! – ответил Ингмар, сам немало удивленный своей поспешностью.

Сальная свеча с треском, разбрасывая искры и страшно коптя, загорелась, достаточно ярко осветив убогую темницу.

Странный сладковатый дурманящий запах от свечи быстро заполнил пространство, вызвав у Харлунда легкую тошноту. Он продолжал спрашивать колдунью, но она отвечала всё время одно и то же, настаивая на своей невиновности и случайности своего появления. Лишь добрые намерения руководили ею, и князь скорее должен ее выпустить отсюда и вознаградить за спасение княжны. Очень скоро Харлунду стало нечем дышать, он схватился рукой за стенку и медленно повалился набок. Недоумевающий Ингмар совершенно не понимал, что произошло. Он знал лишь одно: ее надо спасти из плена! Девушка пристально, не мигая, смотрела Ингмару в глаза. Такого с ним никогда не случалось раньше: что-то большое, сильное управляло им, но в то же время это было его собственное горячее желание. Желание помочь пленнице и освободить ее. Как во сне, Ингмар толкнул тяжелую дубовую дверь. Два руянских стражника в ужасе оцепенели и не смели сдвинуться с места.

Странная картина открылась их глазам. Могучий датчанин со свирепой гримасой и охотничьим кинжалом в руках вел за руку ведьму, объятую зеленоватым сиянием, от вида которого у стражников зашевелились волосы. Они зажмурились в суеверном ужасе. Руянские воины были бесстрашны на поле сражения, но воевать с колдовством они никогда не решались и всегда сторонились разного рода ведьмаков и ведуний.

Прошло несколько мгновений после того, как странная картина исчезла, оковы оцепенения спали со стражников, и они увидели огонь в темнице, где только что была ведьма. От свечи занялась солома тюфяка, огонь уже лизал деревянные стены, постепенно подбираясь к лежащему на полу иноземцу.

Опомнившись, стражники подхватили могучего датчанина под руки и выволокли из огня. На счастье, неподалеку оказался бочонок с водой, и воины быстро справились с огнем. Харлунд пришел в себя, тяжело сел на пол и обхватил голову руками. Один из стражников поднес ему братину со студеной водой. Он попытался встать, шатаясь всем телом, подобно могучему дубу на ураганном ветру. Головокружение не проходило, мир вокруг вращался с дикой скоростью. Что-то непередаваемо тоскливое ныло в груди. Проклятая ведьма! Это ее штучки. Где же Ингмар? И где ведьма?!

30

Ингмар воспользовался суматохой, царящей в замке, и вывел колдунью за ворота, набросив на нее дырявую попону, подобранную возле конюшни. Оказавшись на торжище, девушка резким движением сбросила попону, выпрямилась и, усмехнувшись, спросила:

– Скажи, господин, ты останешься со своим другом или пойдешь со мной?

– Не господин я тебе, пойду за тобой, куда скажешь! – датчанин удивился тому, что он произнес.

– Ты мне больше не нужен! Возвращайся к своему хозяину и забудь всё, что сейчас произошло.

– Но увижу ли я тебя снова? Как твое имя? Где искать тебя? – взмолился Ингмар, еще более удивляясь своим собственным словам.

– Ты и твои товарищи скоро окажетесь на острове снова, я тебе обещаю! Тогда и увидимся.

– Как я тебя найду? Я даже не знаю твоего имени!

– Меня зовут Хнот, – Когда девушка произносила имя, голос ее понизился и изменился, став грубым и хриплым, как шум водопада.

– Какое странное имя. У нас в древности так называли духов мщения, не знающих жалости, а ты на них не похожа.

– Я и есть мщение. А теперь ты всё забудешь! Прощай! – девушка дотронулась до лба датчанина здоровой рукой, тот упал как подкошенный, закатив глаза.

«Скоро пришельцы вернутся сюда, и роду Теслава придет конец! Тогда месть свершится полностью!» – голос ликовал.

«Ты будешь отомщена!»

«Они все умрут!»

«Твое проклятие многоголовому истукану исполнится, и он будет стерт с лица земли и забыт!»

Любомира, теперь уже окончательно превратившаяся в Хнот, обернулась к замку, злобно плюнула на землю, прошептала проклятие и побежала в сторону своего хутора.

Ингмар, окруженный детьми рыночных торговок, совершенно не понимал, как он оказался за пределами замка, да еще и лежащим на земле. Он резко сел, громко выругался по-датски, чем напугал детишек, которые разбежались, словно стайка потревоженных воробьев. Голова ужасно трещала, как после трехдневной пирушки. Шатаясь, датчанин побрел в сторону ворот замка, проклиная всё на свете.

В тот момент, когда ратники вытаскивали бесчувственного Харлунда из темницы колдуньи, а Хнот покидала замок, Казимира, до последнего тихо лежавшая на своем ложе, вдруг с хрипом вздрогнула всем телом и резко села, отбросив расшитое покрывало, которым ее заботливо укрыла Матушка. Теслав и собравшиеся у ложа княжны домашние от неожиданности отпрянули, и не зря. Казимиру в прямом смысле слова вывернуло наизнанку – всё, что она выпила и съела, оказалось на ее ложе. Она в испуге обвела изумленных домашних глазами и схватилась за голову. В еще больший ужас ее привело то, что, отняв руки от головы, она увидела в ладонях клочья своих черных волос, прилипших к испачканным рвотой пальцам.