Геннадий Марченко - Вращая колесо Сансары

Ну что, расколоться, ху из ху? Или они только поржут над каким-то певуном и футболером? И буду я выглядеть в их глазах – да и в своих тоже – полным идиотом. С другой стороны, просят всего пятёрку, не так уж и много, на самом-то деле.

– Ладно, на пиво с рыбкой дам, так уж и быть.

Со вздохом полез во внутренний карман пиджака, достал бумажник, открыл, извлекая из него синеватую купюру с изображением Спасской башни Московского Кремля…

– Ого, а у товарища-то сберкасса целая в кошельке, – возбудился фиксатый, подойдя практически вплотную и сканируя взглядом содержимое моего портмоне.

– Да и сам лопатник знатный, импортный, видать, – вторил ему Вова.

– Чё, может, побольше выделишь честным бродягам? А, гражданин?

– Уже на «ты» перешли? – делано удивляюсь я, понимая, что так и придётся, вероятно, менять жизнь на кошелёк.

А менять очень не хотелось, так как в объёмистом бумажнике у меня находилась плотная такая пачечка купюр, в общей сумме рублей пятьсот, преимущественно пятидесятирублёвыми, и даже, помню, была пара сотенных. Конечно, мог бы и со сберкнижки снять, если сильно приспичит. Правда, пришлось бы повозиться с формой-запросом, поскольку территориально это другое отделение Сбербанка СССР, потом ждать в течение трёх дней… Потому и предпочёл взять достаточно наличных в дорогу. Оставлять в номере деньги я не рискнул, кто же знал, что на моём пути встретится оборзевшая гопота.

Понятно, что в последнее время я, мягко говоря, не бедствовал и даже мог бы пожертвовать не одну тысячу на какой-нибудь детский дом или другую благотворительную затею (кстати, надо на досуге обмозговать этот вопрос), но вот так отдавать деньги отморозкам, этим язвам на теле советского общества?.. Что-то уже думать начал, будто с трибуны вещаю. Как бы там ни было, моё естество как-то взбунтовалось против подобного развития событий, я уже стал прикидывать, куда и кому лучше нанести первый удар, чтобы одного сразу вывести из строя.

А тем временем ручонка фиксатого уже тянулась к моему портмоне, и второй приблизился вплотную, готовый в любой момент применить физическую силу. Я решительно захлопнул бумажник, собираясь упрятать его обратно в карман, но цепкие пальцы обладателя заточки тут же вцепились в тиснёную кожу моего мобильного банка, приобретённого и в самом деле за кордоном. Даже не в Лондоне, а в Лиссабоне, когда я с «Челси» летал туда на ответный матч плей-офф Кубка европейских чемпионов.

Вова казался мне более опасным, но холодное оружие было в опущенной пока левой руке фиксатого, и траектория полёта заточенного лезвия к моему животу оценивалась буквально в доли секунды. Поэтому я решил постараться вырубить именно его, для начала разыграв небольшой спектакль. Ведь именно в этот момент нападавший ожидает от меня каких-то действий физического плана, и нужно его немного отвлечь.

– Ребят, да вы чего… – занудил я, выставляя себя сопливой квашнёй.

Фиксатый довольно ощерился, по-прежнему цепляя мой бумажник, который я на мгновение было отпустил, и в миг расслабленности соперника в его кадык полетел мой кулак.

Бил я не так чтобы сильно, всё же мотать срок за превышение пределов допустимой самообороны мне не хотелось, но удара хватило, чтобы оппонент, хрипя и хватаясь за горло, скрючился в три погибели. Решив не испытывать судьбу, я рванул в освободившуюся брешь, но не откуда пришёл, а в глубину колодезных питерских дворов. Если у этого хмыря Вовы нет какого-нибудь самопала или настоящего боевого оружия, чтобы выпустить в меня пару пуль, думал я, на ходу пряча бумажник в карман и прислушиваясь к тяжёлому топоту позади меня, то хрена с два он меня догонит. Главное – не заплутать в этом каменном лабиринте сообщающихся подворотнями дворов. Причём практически пустых, если не считать увиденной в одном из дворов одинокой бабушки, сидевшей на лавочке у, как говорят ленинградцы, парадной и опустившей подбородок на изогнутую ручку своей клюшки.

На моё счастье, не заплутал, выскочил аккурат к станции метро «Площадь Восстания». Отдуваясь и пытаясь унять бешено колотящееся сердце, обернулся. Вроде никто не преследует. Да и стрёмно было бы размахивать в толпе приличных граждан кастетом или заточкой, тем более вон и милиционер в галифе и при портупее недалеко топчется, подозрительно на меня поглядывая. Оно и понятно, нормальные люди просто так не носятся по Питеру как угорелые.

Можно было бы, конечно, подойти и пожаловаться на местных гопников, но тут потянулась бы такая бюрократическая волокита, что вышло бы себе дороже. Да и опять же, не факт, что я этому фиксатому ничего там не сломал, хотя и не слышал никакого хруста. А подельники вряд ли побегут стучать в милицию на залётного фраера, устроившего членовредительство. Скорее заволокут парня в какой-нибудь подвал и бросят там. Выживет или не выживет – это уже не их проблема.

Ёшь твою медь! В глаза бросилась наклеенная у входа в метрополитен афиша предстоящего фестиваля, причём моя моська красовалась на ней очень даже внятно, пусть и не сильно выделяясь в окружении лиц Утёсова, Бернеса и Ольги Воронец.

Совсем не к месту подумалось, что и Лида могла бы пролоббировать свой портрет на афише, но получается, из скромности обошлась указанием своей фамилии в списке выступающих. Либо от неё просто-напросто ничего не зависело, хотя портрет своего питерского артиста организаторы, думаю, могли бы поставить.

А вот то, что там светится моя физиономия, из-за последних обстоятельств не есть хорошо. Кинет этот Вова случайный взгляд на афишу, да и зацепится за знакомый полуанфас, после чего, вероятно, решит отыскать меня и устроить вендетту. Нет, вполне может быть, что если и признает, то почешет репу (мол, фраерок-то оказался непростой), да и забьёт на меня. Не резон связываться с такими товарищами, ещё, мол, легко отделались. Но всё же не очень приятно, честное слово, ходить по городу трёх революций и постоянно оборачиваться.

– Гражданин, можно ваши документы?

Ага, всё-таки не выдержала подозрительная ментовская душа. Из другого кармана пиджака я молча достал паспорт и предъявил его сотруднику правоохранительных органов. Тот открыл первую страницу, его брови слегка приподнялись.

– А я-то смотрю, лицо вроде знакомое.

– Похож вон на того? – с улыбкой кивнул я в сторону афиши.

– Похож, – расплылся в ответной улыбке милиционер, приставляя ладонь к козырьку. – Извините, товарищ Мальцев, не признал сразу, а то смотрю – человек бежит, думаю, может, что случилось.

– Да на репетицию опаздываю, – соврал я.

– Что ж, не смею задерживать, успешного выступления!

Я ещё раз на прощание улыбнулся и ступил в прохладное фойе метрополитена. Хватит на сегодня приключений, поеду в гостиницу, а уж завтра на репетицию, как мы с Лидой и запланировали. Эх, не догадался солнцезащитные очки купить или хотя бы прихватить из дома, а то вон народ на меня оборачивается. Ладно, доеду до места как-нибудь, всё-таки в славе купаться – это вам не в бочку с дерьмом нырять.